Тень и солнце (ЛП) - Пирс Моника Эндерле

Вес надавил на ее ноги.

— Без толку. Она поранится и испортит лечение последних пяти дней. Нони, неси эфир сомниферум.

Ее руки отпустили. Галина попыталась сесть, но твердая ладонь удерживала ее на подушках.

— Вот, господин.

Ткань накрыла рот Галины. Приторный запах наполнил нос. Она попыталась убрать ткань, но ладонь удерживала ее на месте. Она вдохнула, чтобы закричать. Но ее разум онемел, время остановилось.

* * *

В комнате все еще было темно. Все тело Галины болело, но горячая боль в бедре занимала мысли. Она попыталась подвинуть ногу, чтобы было удобнее, но агония пронзила ее, и она закричала.

Янтарное приглушенное сияние озарило комнату, мелькнуло движение. Гетен склонился над ней. Он поднес что-то к ее носу.

— Вдохните. Это ослабит боль.

Снова приторный запах, но слабее, не такая сильная смесь. Галина вдохнула. Голова кружилась. Комната странно покачивалась, янтарный волшебный огонь стал ярче. Но это быстро пропало вместе с болью и жаром.

— Спасибо.

Он закупорил глиняную баночку и отставил ее на столик у кровати, потом взял сверток ткани и другую баночку. Он опустил их на кровать рядом с ее ногой.

— Раз вы проснулись, я сменю припарку и бинты, — он отодвинул одеяло, открывая ее пострадавшее бедро. Он нежно убрал бинты и припарку из ароматных трав, промыл ее рану обжигающим веществом. Галина дрожала, кожа остывала. Гетен осторожно нанес еще вязкую припарку и свежие бинты.

Они не говорили, пока он работал, но каждый раз, когда его пальцы задевали ее кожу, маленький шок пробегал от ее ноги к животу, а Гетен вздрагивал. Но, несмотря на их реакции, Гетен не спешил. Его ладони были осторожными, он касался с уважением и методично. Когда он закончил, он вернул бинты и баночки на стол и бросил испачканные бинты в ведро у двери лазарета. Он вернулся в кресло у кровати.

— Лучше?

— Да.

— Мой долг и честь — служить вам, маркграфиня.

Галина вяло теребила край желтого одеяла.

— А как же неуместная фамильярность? — она сглотнула, горло будто распухло. — Мы чуть не умерли вместе в том лесу. Это не позволяет теперь звать по имени? Гетен?

Он глядел на нее, а потом улыбнулся. Это была не ухмылка или волчья усмешка, как она ожидала, а поразительно широкая и красивая улыбка, от которой морщинки смеха появились в уголках его глаз. Темный маг был мрачным, когда был серьезен, но он был очарователен и сиял, когда улыбался.

— Ты права, Галина, — он склонился ближе, лицо стало хитрым и соблазнительным. Он добавил. — Давай станем союзниками и забудем о ссоре королей.

Галина посерьезнела.

— Не могу. Много людей рассчитывает на меня.

Гетен отклонился. Его веселье тоже пропало.

— Твой король?

— Мои подданные. Они верят, что я защищу их, буду их голосом. Семьи с детьми, старушки и старики, которые уже не могут сражаться, рыбаки, торговцы, фермеры, повара и всякие люди, которые просто хотят жить и торговать между собой и с Бесерой. Они оставили ссору королей мне, — она поймала его за запястье, дрожа, тело реагировало, но она продолжила. — Не видишь? Ты — мой подданный. Мой долг — защищать и тебя. Я не должна была забывать.

Гетен подвинул руку, и их пальцы соединились.

— Ты права.

— Хотя я не очень постаралась, — пробормотала она.

Он сжал ее пальцы.

— Не во всех боях можно победить, воительница.

Они молчали, он сжимал ее ладонь руками. Огонь шипел и потрескивал. Ветер свистел в серых стенах Ранита. Один из волков потянулся и вздохнул во сне.

— Какие новости из Кхары? Что с Зелалом, Вернардом, ведьмой и бурей?

Гетен гладил пострадавшие пальцы Галины.

— Ничего. Ты пробыла в кровати девять дней, буря не утихала. Посланий от королей не было, ведьма ничего не предпринимала, хотя ее снег продолжает засыпать нас.

Галина нахмурилась и недовольно выдохнула. Хотя бы боль в ребрах перестала пронзать.

— Мне не нравится затишье. Это значит, что все ждут чьего-то хода.

— Ведьма захватила одну из моих теней и напала на тебя. Или, может, я был мишенью. Ее олень не вернулся к ней, и она послала кого-то менее заметного, но более опасного и шпионила за мной.

— Это было менее заметно?

Он горько улыбнулся.

— Она могла и хуже. Но призыв существ другого мага и контроль над ними из Пустоты быстро забирает силы. Так работает и погода. Она все еще восстанавливается, как и мы.

Это были интимные знания о враге, за этим Вернард и пришел в Хараян, но он искал не того врага. Галина вздохнула.

— Он ушел слишком рано.

— Твой отец?

— Да. Он и кронпринц Илькер должны знать, где настоящий бой. Они должны помогать тебе, а не требовать верности или гибели.

Гетен смотрел на ее пальцы.

— И мой брат. Я напишу обоим королям, — он сжал ее ладонь руками. — Их ждет удивление, а то и смерть. Боюсь, их враждебность может питать силу ведьмы.

Галина перевела взгляд с их ладоней на его глаза.

— Ты заодно с Вернардом?

— Я на стороне Кворегны. Ведьма инея высосет тепло из мира, получит силу от каждой смерти. Она проглотит тени и солнце, — он коснулся ее щеки и добавил. — И начнет с нас.

Какими бы ни были его причины, Галина была рада, что он присоединялся к ней в грядущем бою.

— Спасибо, — она прижала щеку к его ладони.

Гетен погладил ее кожу. Он медленно склонился, их лица оказались очень близко. Его дыхание щекотало ее.

— Не за что, Галина, — прошептал он.

Ее рот приоткрылся, и он посмотрел на ее губы, а потом в глаза. Ее дыхание дрогнуло, Галина подняла подбородок, пересекая небольшую брешь между ними. Она прижалась к его губам своими и закрыла глаза.

Гетен выдохнул, она вдохнула. Он углубил поцелуй, и она открыла рот. Их языки соприкоснулись, поцелуй усилился, Галина застонала. Он запустил пальцы в ее волосы и отклонил ее голову.

Боль пронзила ее левое плечо. Она напряглась и тихо айкнула.

Гетен застыл и отодвинулся.

— Прости, — хрипло сказал он. Он кашлянул и убрал пальцы из ее кудрей. — Мне… нужно отправить эти письма, — он снова прижался к ее губам. А потом прервал поцелуй, встал и вышел из лазарета.

Галина коснулась губ и улыбнулась. Ей нравилась эта темная магия.

Четырнадцать

— Та тень была сильнее и агрессивнее, чем я ее делал, — Гетен расхаживал по библиотеке, обходя груды книг. — Она толкнула меня к краю Пустоты, но одно прикосновение маркграфини дало сил уничтожить существо. Как? У нее нет магии, — кроме приобретенной магии крови, воительница не знала магию и не управляла ею.

Он медленно выдохнул и прошептал:

— Галина. Боги, как я хочу ее, — ее поцелуй приковал его. Желание согрело его. Она была яростной и бесстрашной, упрямой, сквернословящей, но манила больше всех женщин, кого он знал. — Думай о проблеме, а не женщине, — Гетен стучал по лбу кулаком с каждым словом. — Но женщина — часть проблемы.

Атаки Ведьмы инея были направлены на Галину и намеренно пытались лишить его сил. Он потер шею.

— Многих мужчин погубило желание. Может, это игра ведьмы. Свести меня с ума, отвлекая в самый уязвимый час, — он выглянул в окно и увидел, что калитку почти не было видно в сугробе. Он фыркнул. — Если она думала, что привела соблазнительницу, она плохо выбрала. Галина — не любовница, и во время обработки ее ран было видно нашу связь. Ведьма этого не ожидала, — Гетен замер и поднял голову, ничего не видя, пока перебирал варианты. — Когда она поняла ошибку, она не могла пустить Галину предупредить Зелала и Вернарда, так что захватила моего теневого призрака и послала его убить ее.

Он постучал пальцами по губе, опустил руку и посмотрел на ладонь, думая о жаре, желании и силе прикосновения Галины.

— Она не отвлекает, а усиливает. Галина — не оружие ведьмы. Она моя. Но откуда ведьма знает о моих делах? — на этот вопрос ответа в библиотеке тоже не было. Он продолжил расхаживать. Ведьма словно знала, что он становился солнечным магом, и хотела ослабить его перед переменой. — Солнечный маг. Может, так я получу ответы, — он осмотрел библиотеку. Книги лежали на полу, столах и стульях. Он проверил каждый пыльный том, но нашел только темную магию. — Где перечень?