И пришел спаситель (СИ) - Владимир Лошаченко

Так случилось, что до сегодняшнего дня отделение, которым командовал Сашка, потерь не имело — после последней проводки отделались царапинами.

Засыпая, он подумал: «Хорошо бы завтра чисто сработать».

Его напрягали грушники — своих-то знал, как облупленных, а что получится с командированными, фиг знает.

Утром загрузились в большой автобус и поехали к вертолетчикам. На площадке «крокодил» уже вращал лопастями — прогревал движки. Поднялись на борт — и вперед. Внутри разговаривать невозможно, так и летели молчком, поглядывая в квадратные иллюминаторы. Вертолетчики доставили десантуру за какие-то полчаса и высадили за десять километров от предполагаемой вынужденной посадки борта с важными пассажирами.

Спецназ дружно высыпал наружу, ощетинившись стволами, сориентировался на месте. Грушники внешне почти не отличались от десантуры, но вооружение имели получше, посовременнее. Автоматы «Вал», АН-94 с подствольниками и пистолеты «Гюрза», «Грач». Сашка обратил внимание на обувь грушников — легкие импортные берцы вызывали белую зависть, не то что наши говнодавы.

Через десять минут группа, выстроившись цепочкой, пошагала по грунтовке в нужном направлении, Сашка шел впереди. Не доходя до места километр, он поднял руку — все остановились.

— Впереди засада, лейтенант, — пояснил он. — Не менее тридцати стволов.

— В чем дело, почему стоим? — задергался подскочивший капитан.

— Засада впереди, надо помозговать.

Морда грушника покрылась пятнами:

— Немедленно продолжать движение, какая еще на хрен засада, бред собачий.

Лейтенант Прохоров, подхватил бушевавшего капитана под локоток. Отойдя в сторону, пытался вразумить твердолобого контрразведчика.

— У меня сержант-интуит — любую засаду километров за пять чует, проверено практикой. Я своих людей под пули не поведу, нужно искать другой вариант.

Капитану пришлось смириться. Пока Прохоров плел извилины, Сашка освободившись от лишних вещей и автомата со «Стрелой», взяв у грушников пистолет «Грач» напрокат и пять магазинов, собрался в путь дорогу.

— Сержант, вы почему личное оружие в разведку не берете? — сварливо заметил капитан.

— Да мне мешать будет, — ответил Сашка и шепнул на ухо Прохорову:- Думаю, за час управлюсь, вы с группой замаскируйтесь пока.

— Ты чего в самом деле без серьезного оружия идешь?

— Не беспокойтесь, у меня кроме пистолета кое-что есть — и он начал взбираться по горной круче, идущей вдоль дороги.

Пока Сашка скакал архаром по горам, внизу у дороги разгорался скандал. Впрочем, воздух сотрясал один капитан, шумевший, словно самовар.

— Театр одного актера, — заметил кто-то из спецназовцев.

Сашка обошел засаду с тыла — в ней находилось не менее тридцати с лишним бандитов, вооруженных до зубов.

— Вот суки драные, на позицию даже пулемет ПКП поставили. Вот так бы выперлись на них и полегли все напрочь, и чего капитан такой дурак, хорошо, хоть у нашего летехи голова на месте.

Сашка вытащил из специального футляра на поясе кинжал, так называемый ключ, подаренный ему в Ницце близким родственником. Взяв в правую руку кинжал, а в левую «Грач», нажал на завиток рельефной вязи рукоятки. Из него с шипеньем вылезло туманное лезвие.

Сашка вогнал себя в боевой режим и ринулся в атаку — меньше чем за минуту засада прекратила свое существование. Обошлось без стрельбы, все тридцать два абрека пали от кинжала. Странное лезвие рассекало вражьи тела, словно бумагу.

Основной отряд джигитов с большой дороги располагался в четырехстах метрах от дороги, в небольшом перелеске. Спецназовец не снижая темпа, в секунду оказался среди банды, неуловимой тенью метался среди них, взмах кинжала — и очередной воин отправлялся к райским гуриям. Сашка убил всех.

Выйдя из боевого режима, сел на траву, не держали ноги. Вокруг стали падать трупы басмачей, полились фонтаны крови. Отрезанные головы раскатились по всей поляне.

Пожарский, обнаружив в одной из палаток связанных пленников, освободил их, разомкнув наручники. Одного абрека оставил в живых, не дожидаясь пока тот придет в себя, заковал. Этого пленного командира по кличке Комбайнер давно пытались поймать. На его совести не один десяток жизней мирных граждан.

Пока бывшие пленники очухивались и приходили в себя, Сашка искал чего бы пожрать. Поскольку калорий потратил немерено, желудок крутило от жесточайшего голода. Найдя в соседней палатке несколько банок тушенки, стал жадно есть, не обращая внимания на отсутствие хлеба.

Появившись через некоторое время перед спецназовцами, был встречен неожиданным вопросом лейтенанта:

— Ты ранен, куда, что случилось?

Сашка ничего не понимал, чего они всполошились и почему его все участливо теребят. Оказалось, он пришел весь уляпанный кровью. Ошалевшие грушники, как наскипидаренные, носились вокруг побоища, а капитан все старательно фиксировал на видеокамеру.

Ну это было уже после того как экипаж из сбитого вертолета, генерал-майора и представителя президента с референтом отправили в Беслан.

Спецназ отправился на базу вторым бортом, прихватив главаря. За уничтожение бандформирования в сто восемь человек, захват главаря и освобождение вертолетчиков и высокопоставленных чиновников сержанта Пожарского представили к званию Героя России, с вручением медали «Золотая Звезда». В начале июля его вызвали в числе прочих в Кремль.

Наставники, бывшие там же, от всей души поздравили Сашку. К себе в часть Пожарский вернулся ненадолго — ГРУ сделало столь заманчивое предложение, что он согласился подписать контракт на пять лет.

Получив двухнедельный отпуск, Сашка с Наставниками улетел в Сибирь, домой. Тетушка с Ланью устроили большой праздник, Нина Юрьевна все не могла налюбоваться на племянника, готова предугадывать все его желания. Сашке до того было неудобно, что он буквально взмолился:

— Не надо со мной сюсюкаться, пожалуйста.

Пытался увидеть кого-нибудь из одноклассников, но в городе почти никого не осталось. Приехал, правда, Вовка Ветров — умерла бабка. Так что из гостей он один и присутствовал.

Ветров закончил третий курс юридического факультета, надумал жениться, но оставался все таким же беззаботным весельчаком. Коротко рассказал о судьбах бывших одноклассников, не сводя глаз с «Золотой Звезды».

Тетушка, вытирая нечаянную слезинку, гордо держала голову:

— А мы, Пожарские, такие.

Хорошо так посидели, по-домашнему. Сашка отвык от белых скатертей, от благ цивилизации, от состояния мирной жизни и без ощущения тяжести автомата на правом плече чувствовал себя голым. Он обратил внимание, что поменялось его мировоззрение — и жизненные вопросы, казавшиеся до армии важными, сейчас казались такой ерундой. Не зря говорят, война сдирает с человека всю внешнюю шелуху, в экстремальных условиях его истинная сущность предстает во всей красе.