Короткое замыкание - Сергей Николаевич Мартьянов

— Какой прачки?

— Той, что работает на вашей заставе, Евдокии Федоровны Прибытковой, — спокойно объяснил подполковник, глянув при этом в свой кондуит. — У нее, как и у всякой матери, существуют дети, в частности взрослая дочь, и вот эта дочь возвращается на заставу.

Бугрова осенила смутная догадка.

— А почему и откуда она возвращается?

— Видите ли, капитан, это длинная история. Дочь Прибытковой, ее зовут Анной, — подполковник снова заглянул в кондуит, — да, Анной, раньше жила с матерью на девятой заставе, а полгода назад вышла замуж за одного нашего пограничника, который демобилизовался и увез ее с собой на родину. Но, видимо, брак был неудачен, и молодые люди разошлись. Вот вкратце и все.

«Черт знает что! — думал Бугров, выходя от подполковника. — Дожди, речка… А тут еще разведенная дочь прачки». Конечно, это была та самая Анюта-тихоня. «Тихоня»… Он-то видел, как с ней заигрывал шофер Данилов. Особа, наверное, еще почище Елизаветы. И теперь она будет жить на заставе. Не девка, не замужняя… Теперь только смотри да смотри за солдатами.

Да, у машины его поджидала вчерашняя попутчица. Рядом с ней стояли три солдата (в одном из них Бугров узнал Данилова) и о чем-то оживленно беседовали. Солдаты улыбались ей, а один даже похлопывал ее по плечу.

При приближении капитана все четверо почтительно смолкли, а тот, который хлопал по плечу, долговязый и чернобровый, представился:

— Водитель машины с девятой заставы ефрейтор Буханько! Разрешите отправляться!

Бугров кивнул. Солдат с автоматом за спиной легко вскочил в кузов и принял вещи капитана и Прибытковой.

— И вы в кузов, — сухо приказал ей Бугров.

Если бы можно было, он не посадил бы ее даже в кузов, а оставил здесь, во дворе, освещенном болтавшимся на ветру фонарем.

Солдат с автоматом подвинулся на скамейке, накрыл попутчицу своим плащом. Машина тронулась.

В свете фар сыпал мелкий частый дождик. Мокрые деревья возникали из ночной черноты и двумя шпалерами неслись навстречу. Не попадалось ни одной машины, ни одной повозки.

Бугров завел беседу с шофером. Тот отвечал сначала нехотя, недружелюбно, но потом разговорился и поведал Бугрову, что застава стоит на самом берегу речки, что кругом заросли камыша и что «наистрашнейшее зло» на границе — это комары. «Кусають, подлюки, до самых костей». Прошлой осенью вода залила казарму «аж до фундамента» и пришлось объявлять аврал, переселяться в баню, «шо стоить на бугорку». А вообще-то заставу заливает не каждый год, тут же успокоил Буханько, только вот с дорогой «дуже погано» — во время паводка на машине не проедешь и столбы связи, бывает, сносит. «Зато яка охота в наших краях! Фазаны аж на конюшню залетают, а от кабанов спасу нема, так и шугают, так и шугают по дозорной тропе».

— Вы часом не охотник? — спросил он в заключение.

— Охотник!

Бугров не был охотником, но ему понравилось, с какой влюбленностью рассказывал ефрейтор о заставе и не хотелось разочаровывать его. Что касается наводнений и прочих неприятностей, то это не пугало капитана. Чем труднее — тем интереснее, черт возьми! Разве не отрезало прошлой зимой его заставу снежным обвалом? Отрезало — от отряда, от всего белого света. И ничего, не пропали. А разве ему не приходилось падать вместе с конем в ледяную воду? И разве не он с двумя пограничниками преследовал нарушителя по таким местам, где не проходил ни один альпинист? Нет, трудностей он не боялся.

Но вот эта прачкина дочь! Голоса в кузове не умолкали — назойливые и беспечные, будто не стряслось с этой «тихоней» никакой беды, будто так и положено — развелись, ну и ладно… Капитан слишком хорошо знал, что значит присутствие молодой женщины на глухой, далекой заставе. Да еще такой, разведенной… Где гарантия, что не повторится история, которая случилась с Елизаветой? Сначала хандра, потом проклятия по адресу границы, потом… Бугров всю дорогу старался не вспоминать это «потом», но сейчас та ночь встала перед ним с потрясающей ясностью.

Он возвращался с поверки нарядов и, по обыкновению, позвонил с полпути на заставу: все ли в порядке? Но к телефону никто не подходил. Через несколько минут он позвонил еще раз — трубка молчала.

— Батрадзе? Алло, Батрадзе? — звал он дежурного, но тот не отвечал.

Монотонно и грозно рокотала Суук-су. Мрачно чернели скалы. Сыростью веяло из ущелий.

А тот, кому положено бодрствовать, не отзывался.

Бугров пришпорил коня и поскакал на заставу. Ветер свистел в ушах. Ни на шаг не отставал бешеный топот лошади коновода.

Что случилось? Уснул Батрадзе? Испортилась связь? Нападение на заставу? Нет, последнее предположение нелепо. И все-таки…

На галопе они влетели в ворота, на ходу соскочили с коней, и тут Бугров увидел, как с крыльца его квартиры в темноту шмыгнул сержант Батрадзе, пробежал через двор и скрылся в казарме. Все стало ясно. Коновод деликатно отвернулся и направился расседлывать лошадей.

Бугров вошел в квартиру, включил электрический фонарик. Нет, Елизавета не зажмурилась, не отвела взгляда, а смотрела насмешливо и вызывающе. Он толкнул ногой дверь, словно боясь запачкать руки, и вышел из дома, который уже перестал быть ему домом.

«Женщина без стыда, что пища без соли», — вспомнил Бугров восточную пословицу, прислушиваясь к разговору в кузове. Машина, свернув вправо, заныряла по грязным колдобинам. Откуда-то сбоку доносился шум воды. Буханько сосредоточенно поворачивал рулем и дергал за рычаг передач. Бугров подался к ветровому стеклу, всмотрелся в черноту ночи.

— Зараз вдоль границы поедем, — пояснил Буханько. — Слева от нас ричка. По ней и проходит граница.

— Угу, — промычал Бугров.

То, что случилось с ним, — это его личное дело. Как-нибудь перетерпит. Но он не допустит, нет, не допустит, чтобы на девятой заставе дежурные убегали в прачкин дом!

— Послушайте, ближайший населенный пункт от заставы в семи километрах, так? — резко спросил он шофера.

— Точно, поселок Интал.

— А что там есть, где можно работать?

— Шо есть? Пошта есть, животноводческая хверма есть. Да мы будемо проезжать через Интал, сами побачите, товарищ капитан, шо там есть.

«Ага, вот я ее и определю на ферму, пускай коров доит, — подумал Бугров. — Прямо и договорюсь, когда будем проезжать».

— А для чего вам, товарищ капитан? — нарушил молчание Буханько. — Жинка приедет, чи ще кто?

— Никакой жены у меня нет. А вот эту вашу прачкину дочь нужно туда пристроить. Чтоб не болталась на заставе!

Буханько быстро взглянул на него, ожесточенно крутанул рулем, потом твердо произнес:

— Вы нашу Анюту не трогайте.

— Что-о? — Бугрову показалось, что он ослышался.

— Извините, товарищ капитан. Но нема за нею ни яких грехов.

— «Нема»… А