Библиотекарь или как украсть президентское кресло - Ларри Бейнхарт

Оба молчали. Энн впервые в жизни почувствовала, что песнопения задели в ней какую-то глубинную струнку, она не знала: ни что, ни где, ни как, просто чувствовала и всё. Она впервые задумалась о том, к чему она стремится. И испугалась. Страх впереди и страх позади. Впервые в жизни она осознала, что боится выиграть, так же, как боится проиграть, а ведь именно это желание — желание всегда побеждать — и вело её все эти годы. Она поняла, что ей придётся принять этот страх и преодолеть его, что Королева-победительница не может позволить себе бояться победы, потому что это она отвечает за людей, потому, что это она должна будет принять на себя всю тяжесть неудачи, всю горечь поражения, она одна за всех. Она начала понимать, почему Скотт настолько успешен и популярен. Он взял на себя ответственность за убийство врагов своей страны, взял легко-легко, как болельщики на стадионе всегда и во всём поддерживают свою команду, так и он. И внешне он не производил впечатления человека, которого волнует смерть невинных и ошибки военных. И многие из тех, кто верил, что эти войны и убийства нужны для нашей страны, успокоились и перестали так много думать об этом. Надо так надо, как в медицине, надо проколоть курс антибиотиков, значит, надо. И зачем думать о том, что кроме вредных микробов, убиваются и все полезные? Они же тоже микробы.

— Так, — решительно начала Энн. — Что слышно от шпионов?

— Ничего. — Хаджопян пронзил её взглядом: «Пойми же ты уже, наконец».

И она поняла. «Они, несомненно, что-то замышляют. А иначе и быть не может. Они не захотят расставаться с властью. Во всяком случае, добровольно. И если мы до сих пор не знаем, что они задумали, это означает только то, что задумали они действительно что-то очень серьёзное. Настолько серьезное, что знают об этом единицы. Именно поэтому мы до сих пор в неведении и переживаем из-за этого».

Хаджопян едва заметно кивнул, и в ту же секунду она увидела, что старый-престарый монах внутри телепродюсера радостно улыбнулся: «Растёт кузнечик-то, растёт».

— Лучшее, что нам остаётся, что тебе остаётся — это сохранять спокойствие, чтобы когда они ударят, ты смогла удержаться на плаву и на то время, что ты будешь собираться для ответного удара, можно было уловить, куда дует ветер.

На самом деле Хаджопян кое о чём слышал. Буквально крохотное колебание воздуха, лёгкую аритмию в часах противника, лёгкое трепетание мушки в паутине. Он слышал, что на ферме Стоуи случилось что-то из ряда вон, что там собрались Золотые Слоны, и что человек выпрыгнул из окна и сумел сбежать от людей из Министерства внутренней безопасности, может быть, даже от частной охраны и что там взбесились лошади. Но информация пришла не по полицейским каналам, полиция ничего об этом не знала. Во всяком случае, пока у него нет информации о том, что в дело включилась полиция. Переполох, но полицию не зовут. Значит, там действительно случилось что-то из ряда вон. В дело включается Министерство внутренней безопасности. Значит дело политическое. Это не международный терроризм. Ни один Абдулла или Мохаммед понятия не имеют, кто такой Алан Карстон Стоуи. Они для своих целей выбирают ярких, известных.

Хаджопян был уверен: всё дело в ослах и слонах. Вдруг всё связано с этой тайной за семью печатями?

Глава 28

Кардинал обратил внимание, что Мёрфи нанесла удар в четыре двадцать, когда до конца передачи оставалось не более тридцати секунд.

И им, таким всем из себя серьёзным людям, вроде бы не оставалось ничего иного, кроме как проглотить обиду и взяться за работу. Использовать весь свой опыт, весь авторитет, прорваться на чужую половину поля, добежать до ворот и забить гол.

Наверно, Кардинал знал, что они проиграли, потому что попали в засаду. Знал, что Хаджопян сумеет воспользоваться результатами и у него есть секретное оружие для ответного удара.

Так что пришло время Стоуи и его плану 1.1.3. И это не важно, как далеко придется зайти, ведь иначе вполне возможно, что Мёрфи действительно займет президентское кресло. А это уже совсем нехорошо.

Вчера он ушёл буквально за минуту до конца совещания и не знал о произошедшем: не знал о библиотекаре, выпрыгнувшем в окно, не знал о выстрелах, не знал о переполохе в конюшне.

Он почувствовал неладное только на следующий день. Когда он приехал на ферму, Билл сказал ему, что Стоуи на конюшне и вместе с ним его менеджеры, адвокаты, а также владельцы кобылы по кличке Прекрасная Карина.

— Нет-нет, Билл, я пойду пешком. Я и так слишком много сижу.

Ему нравилось ходить здесь. У Стоуи было прекрасное поместье, а во сколько ему может обходиться его содержание, он и думать не хотел. Интересно, что будет, когда Стоуи умрёт. Небось, заграбастает земли какой-нибудь молодчик, да и разобьёт на участки.

Когда он вошёл в конюшню, то увидел, как ухоженная женщина лет пятидесяти в английском костюме для верховой езды бежит к каштановой кобыле. За ней бежал и громко пыхтел, отдуваясь и вздыхая, человек, вероятнее всего, её муж, а за ним бежали несколько юристов в пиджаках и галстуках, которые, учитывая место события, а именно конюшню, выглядели очень своеобразно. Но хотя эти господа и передвигались на повышенной скорости, они умудрялись вести между собой оживлённейший спор. Замыкал всю эту процессию Алан Стоуи.

Женщина обняла кобылу и завопила: «Кариночка, детка моя, что они с тобой сделали? Сволочи! Ужасные люди! Гады!»

Из стойла вышла ветеринар, стянула перчатки и убрала какую-то пробирку в карман.

— Её покрыли.

— Мы заплатили 135 тысяч долларов, — женщина, обнимающая лошадь, орала, словно торговка в «Блуминдейл», которая дерёт глотку, чтобы показать, что и у неё тоже есть право — за то, чтобы Прекрасную Карину покрыл Ослепительное Утро, а теперь вы говорите мне «покрыЛИ». Мы подадим иск! Мы вас засудим!

Два адвоката кивнули, третий собрался ей ответить.

— Кто её покрыл? — спросил муж.

— Возможно — Ослепительное Утро, — ответила ветеринар. — Мы проведём анализ ДНК. Она похлопала по карману, в котором лежала пробирка.

— Ну, Марта, видишь, может быть, всё ещё и хорошо кончится. Вот дождёмся результатов теста…

Марта задумалась. Вдруг она, и впрямь, решит дождаться результатов теста?

— Вы понимаете, — продолжила ветеринар, — если бы жеребец был один…

— Что?

— Ну…

— Господи! Групповое изнасилование! — И Марта прижала большую голову Карины к своей груди. — Мою детку насиловали сразу несколько жеребцов! Мы подадим иск! Мы потребуем возмещения затрат и компенсацию морального вреда! Ваши лошади, — обернулась она к ветеринару и конюхам, большинство из которых были темнокожими, — ваши лошади — это просто сборище чёрных уродов.

— Если вашу кобылу покрыл Ослепительное Утро, плата останется прежней. Если нет — мы вернём вам деньги. Таковы условия контракта. — Голос Стоуи звучит твёрдо. — И мы все их выполним. Ваша кобыла здорова, она не ранена. Что до изнасилования, то кобылу нельзя изнасиловать. Она либо течёт, либо не течёт.

Стоуи повернулся и пошёл к выходу. Тут он увидел Хоаглэнда и кивнул ему. Хоаглэнд вышел из конюшни следом и зажмурился от яркого солнечного света. Они медленно пошли к дому.

— Что здесь произошло?

— Да так… — Стоуи явно не хотел распространяться подробнее. — Итак, ты решился его использовать?

Хоаглэнд почувствовал нетерпение Стоуи, но он очень хотел иметь хоть какие-то возможности для отступления и поэтому сказал: «Ну, пару-то фокусов я приберёг».

— Да?

— Да. — Хоаглэнд решил проблему с телевидением. Три самых крупные нефтяные компании согласились перепродать кампании Скотта своё эфирное время. Это было выгодно им самим. Они прекрасно понимали, что даже простая демонстрация улучшенных электрических двигателей и утверждение, что внедорожники — скорее машины, чем фургоны, сократит потребление нефти Америкой на 20 %. Снизьте хоть немного налоговое давление на компании, занимающиеся разработкой альтернативных источников энергии — энергии ветра, солнца — и они начнут активно развиваться, а Мёрфи, к тому же, обещала оказывать им активную поддержку. Она считала, что это позволит Америке меньше зависеть от других стран.

Нефтяные компании — союзники Скотта — сделали это тихо, но если бы какая-то информация всплыла, они бы сказали, что сделали это из соображений честности. Они бы сказали, что слышали, что в последние дни президентской гонки Мёрфи и её команда скупила всё свободное эфирное время и Скотт не может донести до избирателей свою программу, а ведь американцы должны знать обе точки зрения. И совершенно не важно, что в предыдущие три месяца Скотта на телевидении было в три раза больше, чем Мёрфи.

Хоаглэнд связывался с Милтоном Фаттером, губернатором Огайо и Фредом Арбусто, губернатором Флориды. Если выборы будут закрытыми, голосование именно в этих двух штатах и предопределит исход голосования. Оба хотели быть президентами, и оба из кожи вон лезли, чтобы стать следующими кандидатами в президенты. Хоаглэнд дал им понять, что если они не сделают, чтобы их штаты проголосовали как надо, быть следующими кандидатами в президенты им не светит. Они знали, что должны сделать. И они пообещали, что сделают.