Время зимы - Айя Субботина

— От тебя разило местной брагой! — визжал купец. — Ты так храпел, что не услышал бы и топота мамонта!

От звука его голоса у Арэна начиналась зубная боль. Зато он сразу понял, куда запропастился кинжал. Понял и дал себе зарок проучить Раша, как только увидит его. Вот, значит, с какой «девицей» он коротал время. В памяти сразу всплыла веревка, небрежно наброшенная на плечо карманника. И как он сразу не догадался?

Арэн не стал ничего говорить купцу. Глядя на охранника, которого тот себе выбрал, он только мысленно пожал плечами. Купец поскупился на достойного наемника из Лиги Сопровождающих, чьи гильдии были разбросаны по всем уголкам Эрбоса. Брали они много, но о них ни разу не пошла дурная молва и даже вельможи, отправляясь в дальние странствия, пользовались услугами Лиги. Арэн рассудил, что купец получил свое, за жадность.

Дасириец уселся к столу. У дверей околачивались трое северян с мечами. Все трое нацепили тяжелые кожи, обитые медными заклепками, за их спинами висели короткие луки. Эрл решил подстраховаться, подумал Арэн. Наверняка еще парочка дежурит на улице.

— Раш? — Миэ вопросительно посмотрела на него.

— Если ты о пропавшем кинжале, то я не видел, чтобы Раш клал его в свой карман.

— Будто кто-то из нас хоть раз видел, как он таскает чужое, — женщина фыркнула.

— Купцу следовало быть осторожнее с ценными товарами. Только глупый вор не разжился бы на его добре.

— Плохо. Очень плохо. — Голос Банру звучал, как тревожный набат. — Теперь хасисины пойдут за Рашем. Нам следует денно и нощно молиться Леди Удаче, чтоб она хранила и его, и госпожу Хани.

— Хватить пророчить, — осадила жреца Миэ. — Раш и не из таких передряг выбирался. Лучше попроси Кассию отвести от Яркии людоедов и прочую нечисть.

Когда все трое разделались с завтраком, двери постоялого распахнулись и в пороге снова появился эрл. Арэн зря ждал, что разговор с Мудрой просветлит ум Варая — лицо северянина осталось жестким. Он сразу отыскал путников взглядом и подошел, не садясь за стол. Заложил большие пальцы за широкий, обитый бронзовыми пластинами, пояс, смотря с высоты своего роста: угрожающе, будто постоянно давил в себе желание разделаться с гостями сейчас же.

— Мудрая поведала мне, что сама просила тебя, дасириец, проводить девчонку-файари и говорить с владыкой Северных земель. Я сказал ей и скажу сейчас тебе — очень глупо.

— Что же здесь глупого, эрл? — Арэн устал от тягостного взгляда Варая и для себя решил, что если тот снова будет пытаться унизить его, — человека, чей титул длиннее, чем Яркия, — он отстоит свое доброе имя клинком. И боги сами решат, чьей правде быть.

— Вы — чужие в наших землях. Вам не дано понять наши устои. И Конунг не станет слушать ни недостойного человека, чье лицо так же гладко, как лед, ни девчонку, с черными отметинами Шараяны. А теперь мы должны решить, кто из вас троих будет задабривать своим источником духа-защитника. Поблагодарите после Мудрую, что она не дала бросить вас в холодную.

— Я готов быть источником для духа, — Арэн ответил на взгляд эрла тем же презрением, что перенял у него.

Варай, чье лицо подернулось недоумением, вынул руки из-за пояса, упершись ими в стол. Так, что теперь его лицо чуть ли не нос к носу нависло над дасирийцем. От эрла разило потом, вечерней хмельной брагой и дымом костра; Арэну потребовалось сделать над собой усилие, чтоб не отвернуться, иначе северянин счел бы это знаком духовного поражения противника.

— Мудрая сама решит, кого из вас возьмет, — сказал Варай, и его злую улыбку была не в силах скрыть даже пышная борода с дюжиной косичек.

Потом эрл распрямился, обведя зал тяжелым взором: все смотрели на них, и даже купец на какое-то время перестал стенать о пропаже. Северяне слышали приговор. Дочка хозяина «Медвежьей лапы» остановилась на полпути к столу, где сидели постояльцы. Она нерешительно топталась на месте, руки ее подрагивали, будто поднос, на котором стояли кружки с подогретым молоком, жег ей руки. Эрл прошел мимо девушки и вышел вон.

***

Хани ехала первой. Она привычно сжимала бедрами меховый мешок с птенцом. Он время от времени высовывал голову, покрытую жидкими перьями неопределенного цвета, и широко раскрывал клюв, требуя пищи. Хани кормила его красными ягодами, которые собрала тогда в лесу. Ягод было не много, но по приезду в Яркию, девушка перебрала их, выбрасывая испорченные, а те, что остались, пересыпала тертой сладкой свеклой. На рынке в деревне несколько торговцев продавали мед, но у нее не было столько денег. Почти все запасы ушли на путешествие. Несколько раз им с Роком везло: почти на самой границе Артума, в небольшом поселении, они разобрались с нашествием летучих мышей, за что получили шесть серебряных лорнов на двоих. Рок, который, как и большинство простых жителей Северных земель, умел считать лишь до пяти, радовался, и собирался купить меч из редкого та-хирского железа. Хани не стала рушить его мечты, но трех лорнов не хватило бы и на треть дюйма акульей кожи, которой та-хирцы перетягивали рукояти своих прославленных клинков.

— Если станет совсем туго с едой, — раздался насмешливый голос Раша, — зажарим этого уродца.

Их лошади поравнялись, парень выразительно посмотрел в сторону мешка. Прошло всего полдня пути, большую часть которых кони шли быстрой рысью — Хани опасалась погони. Снег, что провожал их из Яркии, рассеялся, вскоре они выехали на тракт. Дорога была пустынной в обе стороны.

— Почему вы сжигаете своих воинов? — Продолжал донимать Раш.

— А вы делаете как-то иначе? — Она даже не глянула на попутчика, сунув птенцу очередную ягоду.

— Ну… — Парень медлил с ответом. — У всякого народа свои традиции. В Тутмосе, откуда родом мой возвышенный друг Банру, покойников из высокой знати кладут в странные деревянные ящики, разукрашенные, что куклы, а после — в высокие остроконечные строения, без дверей и окон.

— И что тебя удивляет в наших традициях? — Она не смогла сдержать улыбку. — Как отдают последние почести умершим, в твоих краях?

— Я вышел из пены морской, — хохотнул он. — Я такой один, без роду, без племени.

— Так не бывает. Человек не может быть один.

— Никому об этом не говори. — Раш стал говорить тише, будто их могли подслушивать. — Особенно, если когда-нибудь покинешь дикие северные земли.

День до вечера они ехали молча, лишь изредка обмениваясь парой слов. Когда Хани повернула лошадь с тракта, в сторону серого горного перевала, Раш незамедлительно спросил, почему они съехали с дороги.

— Дальше дороги нет. Летом с неба упала горящая звезда, расколола землю, лошадьми только в обход.