Религиоведение. Индуизм - Альбедиль Маргарита Федоровна

Как же представляют индуисты своих богов? Их образы могут привести европейца в замешательство и вызвать чувства, далекие от мистического благоговения или эстетического любования. Первое, что обычно больше всего смущает, — нагромождение непонятных деталей. Мирча Элиаде признавался, что он не сразу понял, зачем это нужно; но потом странное искусство пробрало его: «Художник не довольствуется лишь представлением идола, он рассыпает множество знаков, человеческих и мифологических фигур. Ни единого пустого местечка!.. Мне это не нравилось. Но потом я понял, что художник хочет любой ценой населить этот мир, это пространство, которое он творит вокруг главного образа. Хочет придать ему жизнь. И я влюбился в эту скульптуру. Точнее сказать, если я принял ее в душу, то из-за приверженности к символам, из-за верности традиции. Туг цель художника — отнюдь не выразить нечто “личное”. Он разделяет со всеми остальными мир ценностей, свойственных индийской духовности. Это искусство символическое и традиционное, но притом спонтанное, если позволительно так выразиться».

Справедливости ради надо отметить, что не у всех европейцев изображения индийских богов вызывают замешательство. Так, у известного французского скульптора Огюста Родена они вызвали восторг. «Полнота и могучий поток жизни, воздух, солнце, чувства, бьющие через край. Таким видится нам искусство далекого Востока!» — писал он.

Особенно сильное впечатление на него произвела бронзовая скульптура танцующего Шивы. Его оценки буквально брызжут восторгом: «Материальность души, навеки заключенной в бронзу; страждущие вечности губы; глаза, которые вот-вот увидят и заговорят». Или: «Этот прекрасный забытый профиль, в котором выразительность достигает своего завершения и растворяется, оставляя очарование линий лица, плавно переходящих в линию шеи».

В самом деле, одна из наиболее знаменитых скульптур четырех- или многорукого Шивы Натараджи, словно застывшего в космическом танце и окруженного пламенем, не может оставить равнодушным даже постороннего зрителя. Считается, что в истории мирового искусства всех эпох нет более яркого и более символичного изображения божества и его мировой функции, чем этот образ.

В нем все глубоко символично. Маленький двойной барабан дамару в одной из рук бога, символ пробуждения мира, напоминает об изначальной вибрации в пространстве космического творения; это первая стадия эволюции мира после конца космической ночи Брахмы. Огонь в другой руке — символ очищения и обновления мира, истребляющий в конце каждого периода все созданное. Ладонь третьей руки обращена к поклоняющемуся в жесте абхалчудра, словно призывающем освободиться от страха. Кисть же четвертой руки, согнутой в локте перед грудью и замершей в жесте гаджахатса, напоминающем хобот слона, указывает на поднятую левую ступню. Это положение символизирует освобождение от неведения и духовную свободу — конечную цель человеческого существования. Оно называется также данда-хаста и означает власть и силу.

Развевающиеся волосы указывают на излучаемую богом энергию. Фигура Шивы замерла в тройном изгибе — трибханга, «три наклона» — так, согласно канону, передается движение человека в скульптуре и живописи.

Многие божества в индуизме считаются двуполыми, андрогинными существами. Шива Натараджа — не исключение; он также вмещает в себя свою шакти, женскую энергию. На двуполость намекают разные серьги в его ушах: удлиненная, мужская, так называемая макара-кундала, — в правом и круглая женская серьга патра-кундала — в левом.

Его голову венчает прическа высших божеств, джата-мукута, а в ней можно увидеть деву вод с рыбьим хвостом, символ священной реки Ганги. В одном из эпизодов Махабхараты повествуется, как небесная река низверглась с неба, а Шива принял ее на свою голову, и река чуть было не запуталась в его прядях, но бог выпустил ее, и она достигла земли. Здесь же, в головном уборе, находится кобра, яд которой Шива выпил, спасая мир во время пахтанья океана. Другая кобра опоясывает его поясницу, напоминая о мировой энергии божества. Часто Шива изображается трехглазым: один глаз представляет солнце, другой — луну, а третий глаз, во лбу, — огонь.

Неведение и заблуждения, главные враги ввергнутого в сансарную круговерть человека, олицетворяет карлик-демон, которого Шива попирает правой ногой. Обычно фигура Шивы показана в круге пламени, символизирующем силы иллюзии — майи, материальные силы вселенной, в то время как сам бог олицетворяет ее дух. Вся же целиком фигура божества представляет собой символическое воплощение главных деяний бога, совершаемых им для его адептов: сотворение мира, его сохранение и разрушение, уничтожение неведения и дарование милости.

В мастерски выполненных образах даже посторонний взгляд может увидеть то же, что и Роден: «изящные очертания рта находятся в полной гармонии с овалом лица», «изгибы влажных губ» напоминают движения змеи, «чистоту линий и умиротворенность далеких звезд». Верующему же, в чьей душе Шива царит безраздельно и полновластно, в его образе открываются такие глубины, которые невозможно выразить словами — это надо пережить.

Образ Натараджи остается неизменным в течение почти тысячелетия, пока сохраняется производство его металлических статуэток. Изменения касаются лишь отдельных деталей: например, количество рук в разных вариантах может быть десять или шестнадцать, а ног — четыре или восемь. Этот образ стал первенствовать среди других изображений Шивы примерно с X–XI в. Его возвеличиванию немало способствовала обширная литература, восславляющая этого бога, созданная на дравидских языках в период правления династии Чолов.

В более ранние времена Шива изображался иначе. Перемены в искусстве особенно отчетливо проявились в период правления Гуптов и в последующие века. Об этом свидетельствует монолитный скальный бюст трехликого Шивы Махешварамурти, высеченный примерно в VIII в. в пещерном храме, посвященном этому божеству на острове Элефанта.

Гигантское, более чем пятиметровое изображение помещено в специальной нише в центре зала. Оно производит неизгладимое впечатление, несмотря на повреждения. Все три лика передают отблеск мирового величия верховного божества, каким его почитали в то время его приверженцы.

От среднего лика, Шивы Татпуруши, вест неколебимым покоем и неодолимой силой; он символизирует сущность мира, само бытие. Его можно рассмотреть с трех сторон, в то время как другие две головы видны только в профиль. За правым плечом Татпуруши виден слегка наклоненный грозный лик, выражающий неукротимую энергию и ярость. Это бог в мужском аспекте, с бородкой и усами, Агхора-Бхайрава. На его голове гнездятся человеческие черепа и змеи, показывающие, что ни яд, ни смерть не властны над могущественным богом.

Третий лик Шивы, за его левым плечом, — красивый женский профиль: это Ума, его супруга, женский аспект божества, знаменующий блаженство и красоту.

В период, когда создавался этот бюст, иконография разрабатывалась особенно тщательно, опираясь на основные философские положения индуизма.

Еще более раннее изображение Шивы в храме в Гудималламе, изваянное из камня, относится ко II–I вв. до н. э. Оно считается уникальным и в то же время глубоко типичным для древнеиндийского искусства. В этой полутораметровой скульптуре о божественности Шивы свидетельствует лингам, на фоне которого он стоит, опираясь ногами на плечи страшного и усатого якши с огромным ртом и выпученными глазами. Этот якша словно вылез откуда-то из-под земли, символизируя слепые природные силы.

Во всем остальном Шива — это человек, молодой и полный сил, и с его неземным значением не возникает почти никаких ассоциаций. И даже его атрибуты: сосуд для воды в левой руке и антилопа, которую он держит за задние ноги правой рукой, — не играют серьезной роли в создании его облика как божества. Этот образ Шивы называется Парашурамешвара, т. е. бог с боевым топором или секирой.

Приведенные примеры показывают, что индуистское религиозное искусство не было застывшим и неизменным, но всегда оставалось открытым для перемен.