Ночь трех смертей - Валерий Георгиевич Шарапов

– Видно, над этим сжалилась, раз портки сухие, – хохотнул Федька-синяк.

Сидоркин стоически выслушал насмешки, а Валеев будто и вовсе ни слова не слышал.

– Садись в машину, по дороге расскажешь, – приказал капитан. – И ты, Сидоркин, забирайся. Я так понимаю, вам автомобиль не оставили?

– Угу. Привезли сюда и бросили, – подтвердил Валеев.

– Ничего, уместимся, – радушно произнес Федька-синяк. – Забирайся к нам, в тесноте, да не в обиде.

Сидоркин неохотно влез на заднее сиденье, вжался в дверцу и затих. Увидев эту картину, Валеев, устраиваясь на пассажирском сиденье, справа от водителя, весело посмеивался. Паршин завел двигатель и второй раз за утро поехал к реке. Каймакин и Федька-синяк попеременно давали указания насчет направления, а Валеев, вклиниваясь между их репликами, рассказывал истории, которые услышал от почтальонши.

В основном это были обычные сплетни: кто с кем поссорился, кто к кому в огород залез, кто у кого курицу утащил и шею ей свернул. Но были и сплетни, которые стоило взять на заметку. Первая из них сообщала, что школьная учительница Таисия Ильинична, старая дева сорока двух лет, особа замкнутая и не в меру строгая, вдруг неожиданно расцвела. Съездила в Саранск, накрутила волосы химической завивкой, не пожалев времени и денег. Сменила унылое темно-синее платье на облегающий костюм светло-зеленого цвета и блузку в тон костюму. Даже обувь претерпела изменения, превратившись из тяжеловесных ботиков в лаковое чудо на высоком каблуке. А самое удивительное, что вечно недовольная, ворчливая Таисия Ильинична вдруг стала ласковой и приветливой ко всем окружающим, включая учеников. В поселке сразу прошел слух, что у Таисии появился поклонник, и слух этот никто не опровергал.

Еще одна сплетня касалась сторожа лодочной станции. Станция существовала на личные пожертвования граждан. Сторож дядя Вася довольствовался малой зарплатой, занимаясь охраной лодок больше для удовольствия, потому что к должности прилагался небольшой домик, устроенный на понтонах, что позволяло ему жить прямо на воде. На лодочную станцию сдавали лодки на зимнее хранение, а также те, кто в Виндрее не жил на постоянке, а приезжал на летний отдых.

И вот прошел слух, что у дяди Васи кто-то стащил одну из лодок так называемых «дачников». Сам дядя Вася известие не подтвердил, уверенно заявив, что с его станции ни одна лодка ни за что не пропадет. Однако ушлые односельчане видели, как дядя Вася трижды ходил в своей лодке по малодоступным проливам, и что больше как в поисках пропажи делать ему там было нечего.

Третья сплетня, на которую Валеев обратил особое внимание, звучала неправдоподобно, но чем-то старлея зацепила. Вздорная баба Глафира Андреевна, гроза всех виндреевских мужиков, внезапно начала ходить на свидания в исправительно-трудовую колонию номер семь. Свояк председателя сельсовета, работавший в ИТК охранником, клялся и божился, что дважды видел там Глафиру Андреевну в часы посещения осужденных.

– Вот такой улов, товарищ капитан, – закончил рассказ Валеев.

– Хорошая работа, товарищ старший лейтенант, – похвалил Паршин. – Думаю, все три истории нужно проработать сегодня же. Но сначала мы проверим историю Федора.

Паршин поделился событиями прошедшего утра, и пока он вел рассказ, машина прибыла на место. Федька-синяк выбрался первым и побежал к камышам, Паршин едва успел его остановить, опасаясь, как бы тот не утонул или не затоптал следы. Капитан велел ему идти позади себя, указывая направление рукой.

– Вот эти камыши! – громко закричал Федька-синяк, когда они поравнялись с обширным камышовым островком, врезавшимся глубоко в сушу.

– Вот оно, «проклятое» место, – вторил Федьке вахтер Каймакин.

– Спокойнее, ребята, спокойнее, – утихомиривал их следователь Паршин. – Мы во всем разберемся. Главное, не спешите и не лезьте вперед.

Пока Паршин сдерживал рьяных помощников, старший лейтенант Валеев прошел прямо в камыши и начал продвигаться вперед, внимательно осматривая место. Прошло десять минут, Валеев вернулся обратно.

– Ничего, – сообщил он. – Никаких следов пребывания человека.

– Да ты искать не умеешь, – внезапно заявил Каймакин. – Пойдем вместе, если и я ничего не найду, значит, там действительно ничего нет.

Валеев бросил взгляд на следователя, тот согласно кивнул, и оба помощника скрылись в камышах. На этот раз их не было гораздо дольше, но, когда камыши раздвинулись, лица Валеева и Каймакина выражали озабоченность.

– Что там, Серега? – отбросив формальности, спросил следователь.

Приглушив голос, старлей начал доклад:

– В пятидесяти метрах отсюда есть небольшой сухой пятачок, окруженный со всех сторон водой. На этом пятачке стоит шалаш. Если верить Каймакину, шалашу этому не больше недели.

– И что? Подумаешь, шалаш, – вмешался в разговор стажер Сидоркин.

Валеев не обратил на его реплику внимания. Глядя на Паршина, он продолжил:

– В шалаше лежит одеяло, на нем следы крови. А еще мы нашли вот это.

Валеев вытянул руку. К ногам следователя упала шапочка из серого сукна. На белом куске ткани, пришитом по краю, ярко выделялась надпись: «Григорий Завьялов, блок «Г», отряд номер 4».

Глава 6

Находка в камышах на реке Виндрей изменила первоначальный план следователя Паршина. Теперь не было сомнений в том, что пропавшие заключенные покинули территорию ИТК, что давало право квалифицировать их исчезновение как побег. В связи с этим следователю нужно было срочно связаться с начальником ИТК Веденеевым, чтобы он объявлял беглецов в розыск. Кроме того, необходимо было вызвать экспертов-криминалистов, чтобы они досконально изучили шалаш и все, что в нем находится. Далее следовало опросить жителей Виндрея, и в первую очередь лодочника, учительницу Таисию Ильиничну и Глафиру Андреевну, посещавшую исправительную колонию.

Также Паршину предстояло вызвать из Ковылкино людей в помощь, так как в Виндрее не было даже участкового. Сотрудников в милиции всегда не хватало, поэтому один участковый обслуживал сразу несколько малочисленных населенных пунктов. Действовать предстояло быстро, пока новость не разлетелась по дворам, а вахтер Каймакин и Федька-синяк казались Паршину в плане секретности совершенно неблагонадежными, поэтому отпустить на все четыре стороны он их не мог, как не мог и оставить без присмотра.

– Что мне с вами делать? – вслух размышлял следователь, озабоченно глядя на добровольных помощников. – Взять под охрану? Тогда с кем я останусь? У меня всех людей вон – Валеев да Сидоркин.

– Да что с нами станется? Отпусти нас по домам, и дело с концом, – внес предложение Каймакин. – Я даже этого оболтуса с собой возьму, – Каймакин ткнул Федьку-синяка в бок, – чтобы он не натворил бед, пока вы делами занимаетесь. Охранять я умею, как-никак вахтером в сельсовете служу.

– Незачем меня охранять, – возмутился Федька-синяк. – Я и без тебя справлюсь, пройдусь по поселку, ноги разомну.

– Вот этого я и хочу избежать. – Паршин вздохнул. – О том, что