Овцы смотрят вверх - Джон Браннер

том, что маниока исключительно востребована в регионах, где чаще всего свирепствует голод, и…

– То есть все, что вы изготавливаете, вы отправляете за границу, так? – вставила Петронелла с хирургической точностью, и глубокий вдох, который Бамберли приготовил, чтобы логично перейти к следующему фрагменту своей заготовленной речи, пришлось использовать с иной целью.

– Да, – сказал он, едва не поперхнувшись, – все, что мы делаем, обеспечивает программы помощи.

– Стало быть, для вас это – некоммерческие проекты, – продолжала Петронелла, заранее зная официальный ответ на свой вопрос. – Но ведь вы – один из богатейших людей мира. Если верить последнему ежегодному отчету, «Трест Бамберли» распоряжается активами, превышающими полмиллиарда долларов. И вы не получаете прибыли от участия в программах помощи?

– Никоим образом! Единственная наша цель – покрыть издержки. Нам не нужна гидропонная ферма, чтобы получать прибыль.

– Но почему?

Вопрос повис в воздухе, словно нож, занесенный для удара.

– Прошу прощения?

– Я спросила, почему? Все ваши прочие предприятия приносят прибыль, и, если этого не происходит, вы от них избавляетесь. Например, в прошлом году вы расстались с сетью супермаркетов в Теннесси, потому что в течение двух лет прибыль была нулевой. Так?

– Да, так, – ответил мистер Бамберли и, вытащив платок, отер лицо – именно этого так боялись Торн и Гринбрайер, молившие Бога, чтобы босс не полез в карман. Но под лучами ламп, специально поставленных для этой цели, было так жарко!

– Я рассматриваю это, – продолжил он, – как… как благотворительное предприятие, если хотите. Самый простой способ помочь людям. Почему бы мне не делать этого, если я удачлив в других своих начинаниях?

– И для вас это, как я полагаю, не единственный способ реализовать свою любовь к человечеству в рамках благотворительных проектов, верно? – промурлыкала Петронелла.

– Конечно, нет! Я считаю, что любой человек… Я имею в виду – я христианин, а все христиане должны верить в то, что мы, дети Господа нашего, созданные по образу и подобию его, и, как утверждал поэт, ни один из нас не является островом, а все мы есть часть единого материка… так сказать.

Бамберли чувствовал себя жутко неловко, как и любой, кто, исповедуя определенную религию, вынужден признавать этот факт перед анонимной миллионной аудиторией. Тут нужно быть искренним, хотя эта искренность и болезненна.

– Да, мне говорили, что вы окружили себя мальчиками-сиротами. Их у вас сейчас уже восемь.

– Вы имеете в виду моих приемных сыновей? О да! Это ведь совершенно разные вещи – отправлять помощь в дальние страны и приглашать нуждающихся в свой собственный дом.

Бамберли говорил, сопровождая каждое слово помаргиванием.

Сидящий в аквариуме Ян отчаянно жестикулировал: не трать время на его добродетели. Да пошел ты к черту! Может, это последний шанс поймать этого толстосума на крючок, пока зрители из южных штатов не завалились спать.

– Недавно в нашем шоу мы говорили о проблеме усыновления в связи с успехом программы «Дубль-В». Вы являетесь ее сторонником?

– В общем-то, нет, поскольку, в конце концов, в этой стране очень много сирот. И, что еще хуже, детей, просто брошенных родителями.

– Да, это проблема, которая тревожит всех, не так ли? В прошлом месяце в нашем шоу участвовал социальный работник, который говорил об этом в связи с бандами темнокожих подростков, которые терроризируют центры наших городов. Она сказала, что тысячи этих неприкаянных душ страдают не меньше усыновленных ребятишек из Азии. Но ваши… ваши сыновья. Они же не темнокожие, верно?

Мертвая тишина. Достаточно долгая, чтобы нанесенный мистеру Бамберли укол загноился.

– Ну, это я так, к слову, Джейкоб! – проговорила Петронелла. – Ваша личная жизнь неприкосновенна, и если белый протестант предпочитает белых протестантских детей, то имеет полное на это право.

Гноится укол, гноится…

– Но давайте вернемся к главной теме нашей дискуссии.

Это было одно из самых любимых ее слов. Острые на язычок гости умудрялись вбросить более точный термин – «допрос», но сегодня Петронелла была в отличной форме, и хотя Торн был бледен и весь трясся, а Гринбрайер разве что не выпрыгивал от ярости из своего кресла, ни один из них ее не перебивал. Может быть, и не стоит подавать на Гвидо в суд! Нет, как говорится, худа без добра.

– Итак, – продолжила Петронелла, – как бы вы могли ответить на обвинение в том, что ваш продукт, отправленный в Ношри, был отравлен?

– Да будет мне Бог свидетелем, но наш «нутрипон» – это абсолютно безопасная и очень вкусная еда.

Проговорив это, мистер Бамберли выпрямился и выставил вперед подбородок, словно собрался походить на Уинстона Черчилля.

– Я рада это слышать. Но вы или ваши сотрудники были в Ношри? Вы проводили собственные разыскания?

Конечно, нет! Как они могли, если Кайка выставил из страны всех американцев, да еще и разорвал дипломатические отношения?

Мистер Бамберли уже непрерывно дрожал, и камеры заметили это обстоятельство.

– Увы, это было невозможно, – проговорил он. – Но наша система контроля за качеством соответствует самым строгим стандартам, и мы проверяем наш продукт на всех стадиях производства.

– То есть партия продукта, о которой мы говорим, была отравлена уже после того, как покинула ферму, так?

– Я вообще не признаю того факта, что она будто бы была отравлена!

Попался! Слово не воробей, вылетит – не поймаешь! А какой удар происходящее нанесло Торну и Гринбрайеру! И все это увидит аудитория, потому что Ян вновь надвинул камеры на героев шоу – убийца, зажатый между двумя ворами. Ведь мало кто не знал о его гигантских особняках, роскошных лимузинах, частных самолетах…

– Это ваше право, – сказала Петронелла, – но мы хотели бы провести эксперимент, который, вероятнее всего, не будет воспринят как строго научный, но кое-что покажет нашим зрителям.

Говоря так, Петронелла намеренно отделила себя и аудиторию от гостей студии. Первая камера в этот момент придвинулась к ней вплотную.

– Сегодя мы отправили одного из членов нашей команды в Международный аэропорт имени Кеннеди, где партия вашей маниоки грузилась на самолет. Мы купили упаковку «нутрипона».

Не целый ящик. Коробку «нутрипона» со вкусом хлопьев, которые подают на завтрак.

– Мы заплатили столько, сколько было обозначено в накладной, восемьдесят три доллара… О, не волнуйтесь, мы никого не ограбили. Более того, наш человек компенсировал изъятие «нутрипона», вложив в груз продукты на ту же стоимость – порошковое молоко, сушеные яйца, муку. Затем мы привезли «нутрипон» сюда, точно соблюдая инструкции по транспортировке и употреблению продукта, и вот вам результат. Итак! Лола!

Оправившаяся от полученных перед началом передачи тычков и более не хнычущая, вышла, широко улыбаясь, Лола с подносом, на котором легким дымком исходила большая миска, лежали ложка и нож, а также