Королева Юга - Артуро Перес-Реверте

Сейчас еще не пришло время перевести дух, хотя катер был пуст и они шли назад, в Гибралтар. 4.40 утра — всего два часа прошло с тех пор, как они загрузили на марокканском берегу триста килограммов гашишной смолы: вполне достаточно времени, чтобы преодолеть девять миль, отделяющих Аль-Марсу от Кала-Аренас и без проблем выгрузить товар, доставленный с другого берега. Но, как учит старая пословица, пока гроза не миновала, бойся грома небесного. И как бы в подтверждение, чуть не доходя до Пунта-Карнеро, когда они только что вошли в сектор красного луча маяка, а по ту сторону Альхесирасской бухты уже виднелась освещенная громада Скалы, Сантьяго, подняв голову, вдруг выругался. А мгновением позже сквозь тарахтение головастика Тереса уловила другой рокочущий звук; сначала он быстро приблизился с одного борта, потом как бы завис над кормой, и через несколько секунд луч прожектора, ударив буквально над головой, выхватил катер из темноты, ослепляя их.

— Птица, — пробормотал Сантьяго. — Будь она трижды проклята.

Лопасти винта вертолета создавали воздушный вихрь над «Фантомом», вздымая вокруг воду и пену, Сантьяго двинул триммер, нажал на акселератор, стрелка скакнула с двух с половиной тысяч оборотов на четыре тысячи, и катер помчался, подпрыгивая на волнах. Черт побери. Конус света следовал за ними, скользя с борта на борт, потом на корму, высвечивая, как белую завесу, пенную воду, взбитую двумя с половиной сотнями лошадиных сил, работавших во всю мочь.

Среди толчков, ударов и пены, крепко цепляясь за что попало, чтобы не вылететь за борт, Тереса сделала то, что должна была сделать: забыть о вертолете, представлявшем лишь относительную угрозу (он летел, прикинула она, метрах в четырех над водой и примерно с той же, что и они, скоростью — где-то около сорока узлов), и заняться другой. Вне всякого сомнения, эта угроза приближалась и представляла гораздо большую опасность, поскольку они подошли слишком близко к земле. А именно — катер таможенников. Ведомый своим радаром и светом прожектора, он наверняка уже несся к ним, чтобы отсечь от берега или, наоборот, прижать к нему. К камням отмели Ла-Кабрита, находившимся сейчас где-то впереди, слева по курсу.

Тереса прижала лицо к резиновому конусу «Фуруно», больно ударяясь об него лбом и носом, когда катер в очередной раз подпрыгивал, и застучала по кнопке, чтобы сузить радиус обзора до полумили. Господи боженька. Если занимаешься этим делом, нужно быть в ладах с Господом Богом, а иначе и не суйся, подумала она.

Ей казалось, что изображение на экране радара меняется невероятно долго: целую вечность она ждала, даже не дыша Господи боженька, вытащи нас из передряги. В эту черную ночь своей беды она вспомнила даже о святом Мальверде. Они шли без груза, поэтому тюрьма им, в принципе, не грозила, но таможенники шутить не любили, хоть и могли в какой-нибудь таверне в Кампаменто поздравить тебя с днем рождения. В такой час и в таком месте с них вполне сталось бы воспользоваться любым предлогом, чтобы захватить катер или, как бы случайно, ударить его бортом «Эйч-Джей» и потопить.

Слепящий свет прожектора, падавший на экран, не давал как следует разглядеть, что на нем происходит. Она заметила, что Сантьяго еще прибавил оборотов, хотя при том волнении, которое поднимал западный ветер, они и так уже шли на пределе. Галисиец не сдавался и вовсе не собирался облегчать работу представителям закона. «Фантом» сделал очередной скачок, длиннее прежних — только бы мотор не сгорел, подумала она, представив, как винт вращается в пустоте, — и когда его днище очередной раз ударилось о поверхность воды, Тереса, изо всех сил вцепившись во что-то обеими руками, стукаясь лицом о резиновый край конуса радара, наконец увидела на экране, среди бесчисленных мелких сигналов от волн, черное, вытянутое в длину зловещее пятно, быстро приближавшееся справа, на расстоянии менее пятисот метров.

— Пять градусов!.. — крикнула она, тряся Сантьяго за правое плечо. — Три кабельтовых![42].

Она выкрикнула ему это прямо в ухо, чтобы он услышал ее сквозь рев мотора. Сантьяго глянул вправо — заведомо бесполезно, — щурясь от ослепительного света прожектора вертолета, продолжавшего висеть у них над самой кормой, и рванул к себе конус радара, чтобы самому увидеть экран. Извилистая черная линия берега с каждой разверткой антенны угрожающе приближалась спереди, слева, и до нее оставалось метров триста.

Тереса взглянула прямо по курсу. Маяк на мысе Пунта-Карнеро по-прежнему мигал красными вспышками. Если им не удастся сменить курс, оказавшись в секторе белого луча, они уже не смогут уклониться от камней Ла-Кабриты. Наверное, Сантьяго подумал о том же — в то же мгновение он сбросил скорость и крутанул штурвал вправо, затем снова дал газ и сделал несколько зигзагов, каждый раз забирая мористее и бросая взгляды поочередно то на экран радара, то на прожектор вертолета, который при каждом рывке «Фантома» оказывался чуть впереди, на миг теряясь из виду, но тут же снова зависал над ним, цепко держа его в луче света. Тот ли это, в голубой рубашке, или кто другой, с восхищением подумала Тереса, но этому парню наверху сам черт не брат. Это уж точно. Мастер. Не каждый умеет летать на вертолете ночью, да еще над самой водой. Наверное, этот пилот так же хорош в своем деле, как некогда был хорош в своем Блондин Давила. А может, даже лучше.

Будь у них на борту ракеты, она пальнула бы в него.

Чтобы увидеть, как вертолет, объятый пламенем, падает в воду. Плюх.

Теперь сигнал таможенного катера на экране радара стал еще ближе, и расстояние неумолимо сокращалось. Будь море спокойно, за «Фантомом», несущимся на максимальной скорости, было бы не угнаться, однако при таком волнении преимущество оказывалось на стороне преследователей. Тереса, прикрывая ладонью глаза от бьющего сверху яркого света, всматривалась туда, где вот-вот должен был появиться мавр. Крепко держась за все, что попадалось под руку, наклоняя голову всякий раз, когда целый шквал пены обрушивался на нос катера, она ощущала, как каждый прыжок на волнах отдастся болью в почках. Временами она видела профиль Сантьяго, напряженное лицо со скатывающимися каплями соленой воды, ослепленные глаза, вглядывающиеся в ночь. Руки, стиснувшие штурвал «Фантома», ведя его маленькими ловкими бросками, выжимая максимум из пятисот дополнительных оборотов усиленного мотора, из градуса наклона консоли и плоского дна. Во время самых длинных прыжков казалось, что катер летит, как будто винт его лишь изредка касается воды, но потом днище с грохотом ударялось об нее, треща так, словно готово развалиться на куски.

— Вот он!

И это действительно был он: призрачная тень меж двух водяных крыльев, то серая, то сине-белая, угрожающе близкая, входила в сноп прожекторного света.

«Эйч-Джей» то исчезал из него, то вновь появлялся, как громадная стена или чудовищный кит, скользящий по поверхности моря, и его вспыхнувший прожектор, увенчанный мигающим голубым огоньком, был похож на огромный зловещий глаз. Оглушенная ревом двигателей, насквозь промокшая, цепляясь за что попало, чтобы не оказаться за бортом, и не осмеливаясь оторвать руку, чтобы вытереть глаза, которые щипала соль, Тереса увидела, что Сантьяго открыл рот — что он крикнул, она не расслышала, — потом схватился правой рукой за триммер, управляющий консолью, приподнял ногу с педали акселератора, резко сбрасывая скорость, одновременно круто заложил влево, чтобы развернуть «Фантом» носом к маяку на Пунта-Карнеро, и снова дал газ. Этот маневр дал им возможность уклониться от прожектора вертолета и опасной близости «Эйч-Джей»; однако облегчение Тересы длилось ровно столько, сколько ей потребовалось, чтобы понять — их катер несется прямо на берег, почти точно посередине между красным и белым секторами маяка, к четырем сотням метров камней и рифов Ла-Кабриты. Не дергайся, шепотом, сквозь зубы приказала она себе. Прожектор таможенного катера теперь преследовал их сзади, со стороны кормы, а вертолет, помогая ему, по-прежнему держался рядом с ними. И тут, пока Тереса, уже не чувствуя окаменевших от напряжения пальцев, еще пыталась взвесить все за и против, она увидела, как свет маяка — впереди и сверху, слишком близко — сменился с красного на белый. Ей не нужен был радар, чтобы понять: до камней осталось меньше ста метров, и глубина быстро уменьшается. Хуже некуда. Или он не решится, или мы разобьемся, сказала она себе. А на такой скорости я даже не смогу выпрыгнуть. Обернувшись, она увидела, что прожектор катера остался позади: таможенники замедлили ход, боясь наскочить на мель. Сантьяго, по-прежнему не меняя курса, оглянулся через плечо на «Эйч-Джей», глянул на лот и устремил глаза вперед — туда, где на фоне далекого освещенного Гибралтара темным силуэтом виднелась Ла-Кабрита. Только не это, пронеслось в голове у Тересы. Только бы ему не пришло в голову попытаться проскочить между теми двумя большими камнями; один раз ему удалось, но тогда было светло, да и скорость у нас была меньше. В этот момент Сантьяго вновь сбросил газ, заложил вправо и, проскользнув под самым брюхом вертолета, который резко взмыл, чтобы не напороться на антенну радара «Фантома», помчался — но не по желобу между камнями, а по самому краю отмели. Черная масса Ла-Кабриты была так близко, что Тереса уловила запах ее водорослей и услышала эхо мотора, отдающееся от каменных стен. И внезапно, все еще с раскрытым ртом и вытаращенными глазами, она оказалась по другую сторону мыса Пунта-Карнеро: вода в бухте была гораздо спокойнее, чем в море, а таможенный катер снова оказался в паре кабельтовых из-за дуги, которую ему пришлось описать, чтобы не напороться на камни.