Восьмой грех - Ванденберг Филипп

— Мы должны попробовать отодвинуть его от стены, — произнес Лукас, вытирая пот со лба. И обратился к Паоло: — Давай, берись!

Катерина держала фонарик, пока Лукас и Паоло отодвигали шкаф. Процедура осложнялась тем, что им приходилось действовать максимально тихо. Мужчины уже практически достигли цели, когда тяжелая полка с посудой обрушилась на пол.

Мальберг, Катерина и Паоло застыли от неожиданности. Звон бьющейся посуды мог перебудить весь дом.

— Делаем ноги! — прошипел Паоло Катерина схватила брата за руку.

Мальберг приложил палец к губам и прислушался.

Все было тихо. Казалось, что на лестнице вот-вот послышатся звуки открывающихся дверей и приближающиеся шаги жильцов, которым и предстоит обнаружить взломщиков.

Но ничего не произошло. Как и прежде, вокруг стояла мертвая тишина. Неужели никто ничего не услышал? С минуту они не двигались и, затаив дыхание, напряженно вслушивались. Мальберг направил фонарь на дверь. Первым заговорил Паоло.

— Не могу поверить! — повторял он снова и снова. — Кто-то же должен был услышать шум.

Теперь шкаф стоял достаточно далеко от стены, чтобы можно было за пего заглянуть. Однако там тоже ничего не оказалось.

— Надо же, — разочарованно произнес Мальберг. — Никакой двери и в помине…

Паоло постучал пальцем по стене и покачал головой. Затем он взял у Лукаса фонарик и начал обследовать все стены и углы чердака. Мальберг стоял в темноте. Он уже потерял надежду.

Вдруг он почувствовал на правом плече руку Катерины и, вздохнув, тихо сказал:

— Ты с самого начала не верила мне.

— Забудь!

— Думаешь, я все это придумал и нет никакой замурованной двери? Может, я и смерть Марлены тоже выдумал? — В его словах чувствовалась горечь.

— А как же похороны? Таинственная записная книжка? А постановление о твоем аресте?

Мальберг опустил голову.

— Я уж и сам не знаю, во что мне верить.

— Эй! — приглушенно вскрикнул Паоло. Он энергично делал им знаки. На стене, в четырех метрах от пола, прыгал луч фонаря. Нужно было умудриться, чтобы заметить дверь в обветшалой стене.

— Лестницу! — скомандовал Паоло.

Мальберг подставил лестницу и осторожно взобрался по ней.

У двери не было ручки, только замочная скважина. Без ключа или специального приспособления ее вряд ли можно было открыть.

— Позвольте мне, — нетерпеливо сказал Паоло, который уже приготовил простую велосипедную спицу.

Одно движение — и дверь была открыта. Изнутри на запыленные балки чердака упал слабый луч света.

— Что ты видишь? — спросила снизу Катерина, стараясь говорить потише.

Не проронив ни слова, Паоло спустился и только тогда сказал:

— Там галерея с лежанкой, роскошный секретер и стул со спинкой. Все выглядит достаточно опрятно. — Он показал наверх. — Я не удивлюсь, если сейчас оттуда высунется голова.

Мальберг и Катерина переглянулись.

— И что теперь? — нетерпеливо спросил Паоло.

Мальберг молча поднялся по лестнице и исчез в дверном проеме. Он понятия не имел, что его там ждет. Лукас лишь жаждал увидеть то, за чем гонялся несколько недель.

— Эй, — позвал осторожно Мальберг, — есть тут кто-нибудь?

Из галереи, по бокам которой шли деревянные поручни, он заглянул в уже знакомую, тускло освещенную гостиную. Почему здесь горел свет, если никого не было?

— Эй! — снова позвал Лукас, но и на этот раз никто не ото звался.

Лестница с деревянными ступенями в противоположном углу галереи вела вниз. Стараясь идти как можно тише, Мальберг начал медленно спускаться. Преодолевая одну ступеньку та другой, он насчитал их четырнадцать. В квартире, как и во всем доме, стояла мертвая тишина.

Оказавшись в гостиной, Лукас огляделся. Будто парализованный, он неловко повернулся вокруг своей оси. Его взгляд невольно остановился на двери в ванную комнату. Он тяжело дышал и чувствовал, как в ушах шумит от прилива крови. Хотя Мальберг был уверен в безрассудности своей мысли, он смотрел на дверь и ждал появления Марлены. Казалось, она выйдет сейчас из ванной в своем белом халате, с полотенцем на голове и скажет: «Почему ты пришел только сейчас? Я тебя заждалась. Мы же договорились». А Мальберг ответит: «Да, конечно. Но мне привиделся дурной сон. Я не хочу об этом говорить. Главное, что мы нашли друг друга. Все, что было, мы должны забыть как можно скорее». Он подошел бы к ней, обнял и прошептал на ухо: «Теперь все будет хорошо».

Внезапно Мальберг услышал, что его зовут, и очнулся.

— Лукас! Лукас!

Он почувствовал, как кто-то схватил его обеими руками и начал трясти. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, кто перед ним стоит. Женщина в его объятиях была не Марлена. Это была Катерина, которая тихо подошла к нему.

— Где Паоло? — взволнованно спросил он, с трудом возвращаясь к реальности.

Катерина все еще крепко держала его.

— Не беспокойся, — ответила она, — Паоло сторожит внизу, возле двери.

Мальберг резко высвободился из объятий Катерины и показал на дверь в ванную.

— Это было там! — воскликнул он дрожащим голосом. От тягостных воспоминаний у него перехватило дыхание, в горле застрял комок. Он не мог больше произнести ни слова.

Катерина кивнула и подошла к двери, затем повернулась, будто хотела спросить: «Стоит ли мне это делать?» Но Лукас молчал, и она взялась за ручку двери, включила свет и исчезла в ванной комнате. Мальберг нерешительно последовал за ней.

Комната с белой плиткой и латунными кранами была вычищена до блеска. Своей стерильной чистотой ванная напоминала операционную. Это впечатление усиливалось еще и отто го, что тут Tie было ни полотенца, ни мыла, ни зубной щетки, ни шампуня — ничего. Никаких признаков того, что здесь было совершено убийство.

Выйдя из ванной комнаты, Мальберг обратил внимание на место, где, как он помнил, дожжен быть вход в квартиру. Он подал Катерине знак. Прежде чем повернуть ручку двустворчатой двери, Лукас на секунду замер. Потом он открыл дверь.

За ней была глухая кирпичная кладка.

Катерина, не веря своим глазам, покачала головой. На лице Мальберга просияла улыбка победителя.

— Ну, теперь ты мне веришь? — спросил он, не ожидая ответа. После этого Лукас закрыл дверь, которая вела в никуда.

Гостиная представляла собой уютно обставленную комнату. Левая стена напротив ванной была заставлена книжными полками от пола до потолка, посередине стены — дверь в спальню.

Дверь была приоткрыта, словно кто-то в спешке покидал комнату. Мальберг колебался, он боялся так просто входить в спальню Марлены. Но потом он сделал шаг и распахнул дверь. Правой рукой Лукас нащупал выключатель, и два светильника, с тремя лампами каждый, залили комнату мягким светом. Большая кровать занимала почти всю противоположную стену.

Мальберг насторожился. Над кроватью висели такие же откровенные фотографии, которые он видел в спальне маркизы Фальконьери.

— Это она? — поинтересовалась Катерина, подходя поближе, чтобы рассмотреть фото.

— Угу, — ответил Лукас с наигранным безразличием.

Она была необычайно красивой женщиной, — сказала Катерина, разглядывая снимки с искорками ревности в глазах.

Мальберг, словно не слыша слов Катерины, подошел к платяному шкафу у левой стены. В нем было полно одежды: платья, костюмы и юбки всевозможных фасонов. Без сомнения, Марлена жила на широкую ногу.

Вернувшись в гостиную, Мальберг принялся искать улики, благодаря которым можно было приподнять завесу, скрывающую истинные причины смерти Марлены. Между тремя арками, ведущими на террасу, висело множество фотографий в рамках самых разных размеров. На одной — фотография с выпускного, Мальберг даже нашел себя, он стоял в ряду позади Марлены. Как она изменилась!

На других фотографиях Марлена, очевидно, была запечатлена во время отпуска: одна у Эйфелевой башни, на верблюде в пустыне, на борту круизного корабля в Карибском море. Лукас обратил внимание на фотографии, на которых она была в сопровождении мужчины: в гондоле в Венеции, на Эмпайр-Стейт-Билдинг в Нью-Йорке и перед Бранденбургскими воротами в Берлине.