Кандидатский минимум - Андрей Величко

Кстати, король при всей своей кобелиной сущности в душе был натуральным подкаблучником. По каковой причине от фаворитки требовалось всего лишь время от времени закрывать глаза на измены своего царственного любовника, и она могла вертеть им, как хотела. Это знали все фаворитки и по мере сил старались использовать. То есть подкладывали королю заранее отобранных девиц, не дожидаясь, пока он начнет искать их сам. Помпадур вообще довела эту систему до совершенства, основав специальную школу-интернат для юных девиц, желающих скрасить королю ночку-другую.

Так вот, Новицкий считал, что его Лиза справится с подобной задачей ничуть не хуже. Учитывая же, что она начнет преподавательскую деятельность на пятнадцать лет раньше, Помпадурше вообще мало что светит — все места будут заранее заняты ученицами цесаревны.

Беседа с ней уже была, Елизавета отлично поняла как то, что именно от нее требуется, так и то, что болтать об этом нельзя ни с кем и никогда, ибо иначе ей в лучшем случае придется на своем опыте узнать, насколько Охотск дальше от Москвы, чем Санкт-Петербург. В общем, Лиза согласилась, но тут же грустно сообщила, что в Ново-Преображенском дворце не так уж много свободного места. Сергей предполагал нечто подобное и немедленно подарил тетке оставшийся ему от Голицына дворец на Тверской. Теперь она жила там, а старое место ее московского жительства стало Институтом благородных девиц.

Ведь никто в мире, кроме Новицкого, еще не знал, какую роль скоро начнут играть не только во Франции, но и Европе фаворитки короля Людовика Пятнадцатого! И Сергей не собирался давать таким знаниям пропадать втуне. Пусть роли останутся как были, тут ничего менять не надо. А вот актрисы должны играть их не на основе своих собственных импровизаций, это ни чему. Пьесы для них будут заранее, вдумчиво, а то и вдохновенно написаны в Лефортовском дворце.

Глава 17

За день до Рождества в табели о рангах Российской империи заполнились три до того пустующих графы — первый, седьмой и десятый ряды третьей колонки. Во-первых, появился придворный чин первого класса — имиджмейстер. Вообще-то Новицкий знал, что это слово в двадцать первом веке будет писаться немного не так, но это его не очень волновало. Мало ли что там было в будущем! Если все копировать, то здесь в конце концов станет еще хуже, чем там, ибо копия почти всегда получается хуже оригинала. А сейчас многие придворные должности кончаются на "мейстер", вот пусть и эта не выделяется.

Понятное дело, что новый чин вводился не для того, чтобы оставаться не занятым, и сразу после оглашения указа о его ведении был обнародован еще один, где этим самым имиджмейстером назначалась ее высочество цесаревна Елизавета Петровна. Как следовало из названия чина, обязанности его носителя заключались в формировании и поддержании положительного имиджа империи и императора как внутри страны, так и за ее рубежами. Сергей не был уверен, что это первый в мире пример официального занятия женщиной столь высокой должности, но про Россию он знал точно.

Во-вторых, не остался неохваченным Федор Ершов — отныне императорский особоуполномочнный становился придворным чином седьмого класса, то есть равным надворному советнику или капитану лейб-гвардии. В его обязанности входило проведение так называемых выездных заседаний по примеру того, что весной было устроено в Славяно-греко-латинской академии, и руководство штатом просто уполномоченных, без приставки "особо" спереди. Эти были набраны из его знакомых по кулачным боям на льду Москвы-реки, они получали десятый класс.

Сергей заранее сообщил цесаревне о ее грядущем назначении. Что такое имидж, она поняла сразу, по-родственному расцеловала своего Петеньку, заверила, что он может не беспокоиться — его Лиза обязательно справится. После чего поинтересовалась окладом и, услышав, что он будет составлять триста рублей в месяц плюс квартальная премия, не считая разовых за выполнение отдельных заданий, осталась вполне удовлетворенной — ведь она уже получала сто пятьдесят как директор Института благородных девиц. Теперь организация и проведение всяких балов и прочих сборищ ложились на нее, потому как даже предыдущий Петр Второй их откровенно не любил, а нынешний в этом вопросе еще и слегка превосходил своего предшественника.

— Мундир себе не забудь придумать, — предупредил император.

— Э… это как?

— Вообще-то тебе виднее, главное — чтоб было красиво и внушительно. Например, верх как у мундира действительного тайного советника первого класса, только с короткими рукавами и декольте, а низ как у тебя сейчас, только, пожалуй, дюймов на семь-восемь короче, чтобы юбка пол не подметала. И, как мне кажется, к мундиру лучше подойдут сапожки, нежели туфли.

— И шляпу как у тебя, только со страусиными перьями, — продолжила формирование образа цесаревна. — Жаль, что придворным шпага не положена.

— Я тебе небольшой итальянский пистолет подарю, — вспомнил император про двуствольную остермановскую игрушку. — Будешь носить его спереди-слева на широком ремне, он заодно еще и выгодно подчеркнет талию. Ты же вроде неплохо стреляешь? Вот и замечательно, может, и пригодится когда по прямому назначению, а не просто как украшение.

Вообще-то в словах молодого царя содержалась небольшая двусмысленность, которую цесаревна не заметила, ибо не обладала всей полнотой информации. Дело было в том, что Остерман приобрел пистолет в основном с целью застрелиться, если обстоятельства сложатся совсем безнадежно. Однако они до такого не дошли. Потом Андрей Иванович попытался подарить оружие своему царственному ученику, но тот его не взял — по планам Новицкого пистолет еще должен был оставаться у Остермана. Однако после смерти фельдмаршала Голицына Новицкий напомнил о попытке подарить итальянскую игрушку и прямо сказал, что теперь он отказываться не будет.

— А то вдруг еще убьешься, кто мне тогда будет аналитические обзоры писать? — пояснил император. — Миних то ли не хочет, то ли и вовсе не умеет.

— Государь, да что же такое ты про меня подозреваешь, с чего мне стреляться, — всполошился Остерман, подавая молодому царю свое оружие.

— Вот и правильно, ни к чему это, — кивнул тот, убедившись, что пистолет не заряжен. — Но все равно мне было как-то за тебя боязно. Больно ты человек горячий — вон как весной Ушакова с Дмитрием Голицыным ухлопал, я толком даже удивиться не успел. Так что большое спасибо за подарок, и продолжай работать над второй частью обзора возможных путей развития внешней политики Турции. Первая получилась просто отлично, за это тебе отдельная благодарность.

Разумеется, кто-то может подумать, что, так возвышая свою тетку, молодой царь дает ей дополнительные возможности для занятия престола. Однако Новицкий был все же не какой-то там кто-то, он уже почти два года являлся императором и знал, что на самом деле никакого облегчения пути к трону тут нет. Работает очень простая закономерность — чем более человек на виду и чем больше у него подчиненных, тем проще держать под наблюдением каждый его шаг.

Кстати, Елизавета тоже это понимала. Пока она пребывала в опале и сидела в Сарском, у нее еще была возможность что-то сделать тайно, но сейчас ничего подобного уже нет. Петенька знает даже, о чем они говорили с Фридрихом во время свиданий, хотя никаких свидетелей при этом вроде не было. Впрочем, император нисколько не ревновал. Он с интересом выслушал рассказ Елизаветы о развитии их отношений, которые, впрочем, еще не дошли до главного, похвалил цесаревну за отсутствие ненужной спешки, а потом поинтересовался:

— Лиза, а как ты смотришь на перспективу со временем стать прусской королевой?

— Так ведь это не Фридрих решает… — немного растерялась Елизавета.

— Правильно, решать будет прусский король, но вроде есть возможность сделать так, чтобы он прислушался к мнению русского императора. В общем, подумай. Мне кажется, что союз России с Пруссией принесет пользу обеим странам. И тебе лично тоже, потому как Фридрих скуповат, а его страна не очень богата. Но если ты сможешь в нужные моменты осторожно подправлять ее политику, то с деньгами у тебя, ясное дело, никаких трудностей не будет. Кроме разве что приятных — типа, а куда их столько девать-то?

Таким образом, теоретически перед цесаревной теперь открывались дороги к двум тронам — на ее выбор. Путь к прусскому был непрост и никто не гарантировал удачи, но зато практически безопасен. И, двигаясь по нему, можно будет опираться на всемерную поддержку Петра, а цесаревна уже знала, что это много значит. Русский же трон… молодая женщина непроизвольно вздрогнула. Нет уж, она не самоубийца, чтобы так рисковать. Как бы, не говоря этого прямо, еще раз показать Пете свою лояльность?

Повинуясь внезапному озарению, Елизавета, запинаясь от волнения, рассказала Петру и про приворот, и про недавний отворот, после чего замерла, удивляясь собственной смелости.