Законодатели - Вера Крыжановская

Дахир задумчиво умолк, Калитин также погрузился в свои думы и только через минуту заметил:

– Благодарю, учитель. Чем более посвящаешь ты меня в тайны творения, тем ничтожнее и невежественнее себя я чувствую. Слепцами проходим мы к таинственной лестнице совершенства, которая развертывается внутри и вокруг нас. Когда окинешь взором общую картину пройденного и остающегося впереди пути, тогда только начинаешь понимать непостижимую мудрость, создавшую это исполинское движение, управляемое столь простым законом, которого тем не менее вполне достаточно, чтобы содержать в совершенном порядке такие разнообразные и многочисленные его следствия.

– Да, друг мой, Мудрость неисповедимого Существа непостижима для нас, атомов, а между тем бесконечная благость Создателя одарила нас силой подняться до Него, понемногу изучая величие Его творений, и соединиться с Ним порывом души. Те же, кто в невежестве своем отрицают существование верховного Существа, надутые своим мелким людским тщеславием и опутанные нелепыми рассуждениями, всегда казались мне невыразимо смешными.

– Ты вполне прав, учитель. Одно лишь невежество способно породить неверие и небытие; тот же, кто понимает, насколько мудры и чудесны законы, правящие развитием души, не может быть атеистом.

Он умолк, а после минутного размышления добавил:

– Скажи, учитель, как может человечество после целого ряда веков прогресса и умственного труда, погрузиться в такой общественный, религиозный хаос, подобный тому, который я имел несчастие пережить на умершей Земле?

Не могу себе представить, как могли дойти до такого падения ученики ваши, те избранные, которым выпало на долю счастье знать вас, пользоваться вашими уроками и понимать непреложные, правящие нами законы. Даже для наших учеников, существ низших, но просвещенных вами, такое страшное падение составляет загадку.

– Мы и вы все, бессмертные, привезенные сюда нами, составляем особые существа, вырванные судьбою из среды заурядного человечества, и я надеюсь, что ни один из вас не очутится в среде отсталых.

– Отсталых? Кого же подразумевать под этим именем? И что совершили они, чтобы заслужить такое название? – с любопытством и тревогой спросил Калитин.

Дахир грустно улыбнулся.

– Для того чтобы выяснить этот вопрос, нужно обрисовать в общих чертах ход развития человечества по циклам. Кроме того, в течение циклов, следующих один за другим на той или другой планете, духовное население ее меняется, и те же роли разыгрываются новыми актерами, поднимающимися снизу по общественной лестнице Вселенной. Стало быть, вакханалия, свидетелем коей ты был, явилась просто повторением, только весьма дополненным и шире поставленным подобных же фактов.

Картина, которую я хочу нарисовать тебе, относится к далекому прошлому нашей старой родины, но повторится и в далеком будущем того мира, где мы теперь находимся. В те времена, когда память о нас, погребенная под пеплом веков, сохранится лишь в сказках и легендах, наставления наши станут не чем иным, как отдаленными, туманными и непонятными преданиями.

Таким образом, в ту эпоху, когда известный цикл заканчивается какой-нибудь великой катастрофой, актеры мировой сцены разделяются: одни поднимаются на высшую планету, другие спускаются на низшие земли, в качестве насадителей прогресса и, наконец, третьи, весьма развитые умственно, но нравственность которых находится далеко не на одинаковой высоте, остаются на земле и представляют собою «падших ангелов». Таинственное сказание, повторяющееся во всех мирах, как нашей, так и соответствующих ей, систем. Перенесись мысленно ко времени подобного конца цикла. Разбор совершился; одни поднялись, другие спустились, а полчища третьего рода получили от высших судей и руководителей повеление остаться на той же земле, чтобы научить людей, прибывших с низшей планеты, всему, что разум их исследовал, изучил и усвоил относительно веры, общественности, науки и нравственности. «Вы станете во главе этих слабых разумов и обучите их тому, что видели, узнали и чему сами были научены» – таков приговор. Теперь возвращаюсь к «отсталым». Им не особенно льстит возложенная на них, хотя и высокая миссия, и они чувствуют себя очень несчастными. Они разлучены со старыми приятелями, друзьями и недругами, словом, со всей той духовной семьей, на которой в течение многих веков сосредоточивались и привязанности их, и вражда. А тебе ведь известно, что это последнее чувство дает более всего забот среди скуки вечной жизни.

И оба рассмеялись при этом замечании, а потом Дахир продолжал:

– Итак, наши «отсталые», рассерженные и полные презрения ко вновь прибывшим духам, все-таки вынуждены так или иначе воплощаться среди них.

Духи, которых волны периодических переселений разумных масс подняли в новый мир, стоят во всех отношениях ниже прежних его обитателей; они чувствуют себя не на своем месте, словно заблудились, не умея применять и пользоваться всеми предоставленными им сокровищами.

Однако если плотский покров и забвение многое скрывают от этих «отсталых», то все-таки они не лишены высокого разума, приобретенного знания и интуиции, оживляющей воспоминания. Вскоре «отсталые», рассеянные среди масс, начиная узнавать друг друга – не как отдельных лиц, а как равных, сплачиваются, берутся за обломки уцелевших от крушения преданий, образуют прочную между собою цепь и… становятся повелителями невежественной толпы, которую призваны были вести и поучать.

Зная, что власть над человеческой совестью самая прочная, хитрые и жаждущие господства «отсталые» снова восстанавливают священство и из глубины храмов, окруженных таинственностью, властвуют над невежественными народами, поклоняющимися им и вместе с тем их страшащимися, ввиду того, что те ходатайствуют за них перед Божеством, без Коего нельзя существовать. Эти законодатели нового цикла говорят – и небезосновательно, между прочим, – что они представители Бога на земле. Но, увы, плохие представители. Тем не менее, они действительно поставлены были высшей волей руководить младшими братьями, установить богопочитание, законы, наметить путь восхождения к Божеству и оживить науки и искусства, хранителями коих они остались.

Но вместо терпимости и любви, которые должны бы проявлять достойные этого имени наставники, «отсталые» дают полную волю своему тщеславию и эгоизму, пользуясь своими знаниями и применяя силы природы исключительно с целью внушать страх, чтобы упрочить свою власть.

Из храма вышли все те, кто был необходим для руководства народов: царь, священнослужитель, ученый, врач; но все они ревниво скрывали свою науку, делясь только поневоле обрывками знания, и в какую бы сторону ни обращался пробужденный разум меньшого брата, всюду наталкивался он на непроницаемую тайну.

– Я не совсем тебя понимаю, учитель, – сказал Калитин, пользуясь минутной передышкой, – мне кажется, что перечисленные тобою сановники должны всегда исходить из центра посвящения, и… ты обвиняешь как будто «отсталых» в сокрытии их знаний под завесою тайны, а между прочим…

Он вдруг остановился в смущении.

– Ты хочешь сказать, что мы поступаем так же и нам не следовало бы осуждать своих подражателей? – спросил Дахир, с шутливой улыбкой, бросившей в краску его ученика. – Не оправдывайся. Со своей точки зрения ты прав; но только, знаешь, ведь в песне-то важен тон. Мы соразмеряем истину с разумением и облекаем покровом тайны опасные силы, которые в руках невежд привели бы лишь ко злу и причинили бы неисчислимые несчастия. Но мы с радостью разливаем свет и стараемся научить каждого, способного к восприятию учения. Словом, мы ищем добровольных учеников, а не отстраняем из опасения соперничества с их стороны; мы желаем возвысить души, а не держать их в невежестве, чтобы лишить их возможности препятствовать удовлетворению жажды властолюбия и тщеславия. Что касается царя, священнослужителя или врача, то несомненно, те должны были бы всегда стоять выше толпы по своим знаниям, как душевной, так и телесной природы, и получить особое образование для того чтобы достойно выполнить свое священное назначение.

Вернемся, однако, к нашему предмету. К чести «отсталых», должен сказать, что среди них встречаются всегда более развитые духи, понимающие свое назначение. Такие-то начинают учить младших и берут учеников, а в помощь им приходят миссионеры. Те, будучи одушевлены истинной любовью к ближнему, выступают из мрака храмов, возвещают великие истины и проповедуют непреложные законы единения и любви. Между этими миссионерами находятся послы божественные, которые пробивают брешь во тьме и дают толчок к прогрессу на несколько веков.

Время также делает свое. Доходящие до народов крупицы знания и общественный строй, введенный властителями для собственного удобства, приучают к порядку и развивают умы. И вот наиболее деятельные, упорные и разумные возвышаются настолько, что в свою очередь становятся посвященными.