Уверенность в вещах невидимых. Последние беседы - Митрополит Антоний (Блум)

Благодать Святого Духа сходит на хлеб и на вино и превращает их не в плоть и кровь, а в Тело и Кровь Христовы. Когда мы смотрим на освященный Хлеб, мы видим крохотную частицу тварного мира, которая уже исполнилась Божественным присутствием, достигла полноты своего призвания, когда мы причащаемся этого Хлеба и Вина, этого Тела и Крови Христовых, мы уже на земле становимся причастниками искупленного творения, подобно тому, как полнота Божества присутствовала в Воплощенном Сыне Божьем, ставшем Сыном Человеческим. В такие моменты нам удается уже сейчас в полумраке различить торжествующий свет.

И если говорить о природе Церкви, то нам необходимо помнить, что Церковь – это тело в равной степени и одновременно человеческое и Божественное: человеческое со всей нашей хрупкостью, со всем нашим несовершенством, с присущей нам неполнотой, но оно еще и Божественное, потому что один из членов Церкви – Господь, Человек Иисус Христос. В Нем мы видим человечество совершенное, достигшее полноты, единое с Отцом, исполненное Святым Духом. Вместе с Сыном в Церкви присутствует Отец, и Святой Дух осеняет нас. В этом смысле уже сейчас, хотя зачастую мы недостаточно зрячи, чтобы ясно это видеть, свет рождается, разгорается и льется все дальше и дальше. Не каждый из нас способен увидеть его, не каждое мгновение он сияет с одинаковой силой и незамутненностью, но свет, который мы ожидаем в будущем, когда Бог будет всё во всем, уже возгорелся в Воплощении и в сошествии Святого Духа. Мы живем в мире, в котором полумрак – не просто отсутствие первичного, изначального света сотворения мира. Свет, который присутствует в нашем мире, уже свет свершения, Божественное присутствие, присутствие Бога чаемое, явленное и воспринятое теми, кто верит. Полумрак, в котором мы живем, в этом смысле – не отсутствие света, а постепенное возрастание к свету, в свет или, вернее, это свет, который постепенно пронизывает нас и все вокруг. Но если мы попытаемся говорить об этих вещах, не найдется подходящих слов, потому что на языке падшего мира невозможно описать тайны или состояние мира до падения. Нам приходится пользоваться словами там, где должно быть созерцательное молчание. Я постараюсь это пояснить.

Когда мы рассуждаем о Божественных предметах, мы полагаемся на умственное понимание, опираемся на наш хрупкий, несовершенный опыт, но первоначально и опыт, и понимание были глубже и шире. Некоторое представление об этом можно почерпнуть из слов святителя Григория Паламы[60], когда он говорит о состоянии, в котором пребывают ангелы. Он называет их «вторыми светами», вторичными светилами – не в том смысле, что они рангом ниже, а в том, что они полностью открыты Богу, полностью прозрачны Ему, поэтому свет, который исходит от Него, пронизывает, наполняет их так, что они сияют самим Божественным светом. Этот свет не их собственный, это – свет Божий, они исполнены им, пронизаны им. Именно так мы должны познавать Бога, именно так мы должны познавать мир, но хотя после падения какая-то мера знания и приобщенности у нас сохранилась, увы, появилось гораздо больше непонимания, полумрака.

Поэтому, когда мы пытаемся найти способ нечто выразить, мы должны отдавать себе отчет в том, как мы это делаем.

Нередко можно услышать, в особенности в протестантских церквах, но также и у нас, что Библия, Евангелие – это слово Божье. Да, это так. Бог открывает нам в Священном Писании то, что нам самим не узнать и не понять, но мы понимаем сказанное лишь в ту меру, в какую сами просвещены Божьим светом. Ангелы, воспринявшие в себя свет Божий, не обладающие им, а воспринявшие и живущие им, понимают гораздо больше, чем мы, потому что приобретают и передают свое знание и понимание не с помощью слов и не в словах. Когда же мы открываем Книгу Бытия, мы обнаруживаем, что в ней на языке падшего мира рассказывается о событиях, произошедших в мире, который был полностью в Боге, который не знал, что значит быть чуждым Ему. Как нам достичь понимания? Понимание может прийти, если приобщаться к Богу, от Него получать то знание, которое невозможно обрести самостоятельно. Но помимо этого нам необходимо отдавать себе отчет в том, что смысл слов, которыми мы пользуемся, меняется со временем, от народа к народу, от поколения к поколению. Я вам уже когда-то приводил пример, который звучит слишком грубо, но он очень жизненный: когда Евангелие впервые переводили для жителей Лапландии, возникла проблема из-за того, что в Лапландии не было ягнят, поэтому в отрывке, где говорится об Агнце Божьем, переводчик решил использовать название детеныша местного животного. Оно передавало смысл текста: ведь Христос – не ягненок в зоологическом понимании этого слова.

Одна и та же мысль может быть выражена разными словами, к тому же смысл их меняется, в результате текст Писания зачастую оказывается для нас непонятным, и из-за непонимания мы блуждаем во тьме, вместо того чтобы прорываться к свету. Я бы хотел дать вам два примера. В одном месте Евангелия сказано, что тот, кто не возненавидит отца, мать, своих близких родных, не может последовать за Христом (Лк. 14:26). Фраза чудовищна, если понимать ее в современном значении слов. Но если обратиться к древним языкам (я уже их забыл, но в церковнославянском немного разбираюсь), то она звучит: Аще кто не возненавидит. Сейчас «ненавидеть» значит активно, действенно не любить, но первоначально это слово означало «отвести взгляд», «не смотреть в сторону», и фраза имела совсем другой смысл: если кто-то колеблется между тем, чтобы устремить взгляд на Господа, и тем, чтобы оглядываться на своих родных и близких, то он не может следовать за Христом. Нужно неразделенным сердцем обратиться к Богу, и только в приобщении к Нему мы сможем обрести единство с Тем, Кто любит наших близких, и обнаружить, что с ними мы тоже едины.

Другое слово, которое, как мне думается, стало камнем преткновения, – «любовь». Мы все знаем, что такое романтическая любовь, нам всем известно, как употреблять это слово, но если задуматься, в чем его суть, то окажется: «любить» – это значит ценить конкретного человека или людей настолько, чтобы полностью забыть себя вплоть до решимости отдать за них свою жизнь. Так возлюбил нас Бог. Он нас создал, с тем чтобы мы вошли в полноту Его собственной жизни. Он знал: мы отпадем от нее, и отдал Своего Единородного Сына на смерть ради того, чтобы мы могли обрести свой путь. Любовь означает всецелое уважение, благоговение перед