Из заметок о любительской лингвистике - Андрей Анатольевич Зализняк

со стороны лингвистов: они ведь, с формальной точки зрения, ничего не утверждают с определенностью.

Нельзя не признать этот новый прием довольно ловким. Конечно, книга, состоящая из 630 утверждений, которые все даны со словами «может быть», с научной точки зрения не представляет по сути дела никакой ценности: ведь в каждом из 630 случаев решение может быть и не таким. Но книга СК рассчитана вовсе не на научную оценку. Она рассчитана на легковерного и некритического читателя, который не придаст большого (или даже вообще никакого) значения всем этим «может быть» и «по-видимому», тем более что, повторяясь при каждой фразе, они уже начинают восприниматься просто как пустая речевая формальность. Между тем сам натиск 630 утверждений, упорно бьющих в одну точку: «смотрите, русские некогда владели всем миром» – должен пленить читателя и заставить его поверить в основной тезис авторов.

Любительская лингвистика в действии

Ниже приводится еще некоторое число примеров из книги СК. Читатель легко заметит, что они вполне похожи на примеры из НХ, которые мы приводили выше в главе 2. Соответственно, и при их рассмотрении мы поневоле снова затрагиваем те же проблемы, которые уже обсуждались при анализе НХ. Но детально комментировать каждый из приводимых примеров я не буду (такие комментарии читатель при желании может найти в книге [Чувардинский 2007]).

Скажу коротко с полной ответственностью: сравнения слов в СК, в частности, все без исключения примеры, приводимые ниже, с точки зрения лингвистики чудовищны. Это уровень самой невежественной графомании.

Не спасают и «смягчения» вроде «может быть», «возможно», «не исключено» и т. п. На самом же деле: не может быть, невозможно, исключено. А в тех редчайших случаях, где теоретически все-таки может быть, то только с вероятностью, близкой к нулю.

Лингвисты уже давно указали авторам, что главной для языка является его устная форма, а письменная факультативна и у большинства языков мира до недавнего времени просто отсутствовала. И что новые слова всегда возникают в устной речи и лишь после этого фиксируются на письме, а не наоборот.

Но у авторов «новой хронологии» по-прежнему все объяснения исходят из того или иного «прочтения». Им ничего не стоит предположить, например, что картограф случайно или намеренно исказил название города на карте и вот уже в самом этом городе (который может быть сколь угодно древним) жители начинают называть его не так, как они привыкли, а в соответствии с этой картой.

Особенным успехом пользуется «обратное прочтение», т. е. прочтение слова задом наперед (о котором подробно рассказано в главе 1, в разделе «Вольные игры со звуковым составом слова»). Авторам, конечно, известно разъяснение лингвистов, что никакого «обратного прочтения» ни в западных, ни в восточных языках, ни в зонах их контакта, кроме как в словесных играх, не бывает и что никаких новых слов, возникших из «обратного прочтения» какого бы то ни было слова, в языках мира нет.

Но авторы воинствующим образом игнорируют этот факт. В самом деле, им просто немыслимо отказаться от такого ценнейшего инструмента для перелицовки слов (в которой они постоянно испытывают потребность). В их мире небывалое событие, именуемое «обратное прочтение», происходит на каждом шагу. Пример: «Название ALBION могло произойти от слова БЕЛЫЙ при обратном его прочтении: БЕЛ → АЛЬБ» [СК: 270][29].

Из того же БЕЛЫЙ тем же обратным прочтением получаются Альпы [276][30]. Из Орды обратным прочтением получаются река Одер [335] и река Doris (испанское Duero) [274]. Из Руси обратным прочтением получаются Сирия и Ассирия [326], а также и Сербия [334]. И т. д.

В дополнение к «обратному прочтению» авторы ныне изобрели еще один совершенно фантастический способ обработки слов, дающий нужное им звучание. В сообществе лингвистов-любителей авторы могут брать патент на этот прием. Берется сочетание, скажем, Белая Русь, и первая часть сокращается до одной своей начальной буквы: Б-Русь. Полученный результат уже годится для объяснения любых слов, содержащих последовательность брус-, например:

«Кстати, может быть, название BRUSSEL (БРЮССЕЛЬ) является легким искажением слова Б-РУССЫ, то есть Белые РУССЫ» [СК: 600].

«На юге Италии отмечена область ABRUZZO, название которой, по-видимому, произошло от слов РУССЫ или Б-РУССЫ, то есть Белые Руссы или Белорусы» [606].

Разница между б и п – для авторов «новой хронологии», конечно, пустяк, поэтому ничто не мешает выдвинуть и такие утверждения:

«Область ПРУССИЯ (PRUSSIA), ‹…› означало ранее, вероятно, П-РУССИЯ, то есть Белая РУСЬ, БелоРУССИЯ» [СК: 342].

«В центре Франции Птолемей указывает область и народ PARISIJ, то есть ПАРИЖАНЕ, в современном произношении. Отсюда и слово ПАРИЖ. ‹…› Ранее слово PARISIJ указывало, скорее всего, на П-Русов, то есть на Белых Руссов, белорусов, пришедших сюда из Белой Орды во время завоеваний XIV века» [278–279].

Можно двигаться по этому пути и дальше:

«От слова П-РУСЫ произошло, скорее всего, и "античное" название ПЕРСЫ, ПЕРСИЯ» [299].

Что авторам из того, что записи типа Б. Русь не существуют нигде, кроме письменных канцелярских обозначений, никогда не произносятся как брусь и нигде и никогда не превращаются в названия географических пунктов в живом языке? Ведь они уже давно без всякого смущения пользуются «обратным прочтением», которое точно так же не создает новых названий никогда.

Историческая лингвистика давно установила, что каждый фонетический переход, во-первых, строго ограничен определенным языком и определенным периодом его истории, во-вторых, за весьма редкими исключениями носит характер не индивидуальный, а всеобщий, т. е. совершается во всех словах данного языка, где имеется соответствующая совокупность условий.

Авторы вновь полностью игнорируют это положение, как если бы они никогда о нем не слышали.

Произвол в замене одних букв на другие, их выбрасывании, добавлении и перестановке – совершенно такой же, как в работе НХ.

Например, слово Орда, если верить авторам, дало десятки, если не сотни географических названий в самых разных уголках земного шара. Вот некоторые из наиболее известных (приводим, где это не мешает изложению, современные названия):

горы Арденны (якобы[31] «Ордынская область»), озеро Гарда, Адриатическое море, Хорватия, Кордова, Грац, Гродно, Herteford (в Англии) (из Horda + Horda, т. е. Орда + Орда[32]), Эрфурт (тоже из Horda + Horda), Карфаген (из Horda + Жена), Пикардия (из Пика Орды), реки Одер и Дуэро (ср. выше), Лабрадор, Порто (и Португалия; из П-Орда, по модели П-Руссия).

Немногим меньше названий возникло, как мы узнаём, из слов Русь, Руссы, Русины, например: Аризона, Ареццо, Ла-Рошель, Рошфор, Mar Rosso (т. е. Красное море), также Абруццы, Брюссель, Пруссия, Париж, Персия (ср. выше). И, конечно, в этом списке фигурирует и «фирменное блюдо», своего рода масонский знак, символизирующий принадлежность к сообществу лингвистов-любителей, – этруски («это русские»). О названии Брешиа см. отдельно ниже.

Из тартары (татары) получились, в частности, Тарту, Трир, Феррара и очень много другого.

Приведем и некоторые другие примеры с достопримечательными фонетическими отношениями между сравниваемыми словами (наши пояснения даны в угловых скобках):

«Слово КЕЛЬН является, ясное дело, легким искажением слова КОЛОНИЯ, то есть русского слова СЕЛЕНИЕ» [СК: 347].

«Кстати, слово Lacus тоже славянское, происходит от ЛАКАТЬ, ЛУЖА, ЛАКАЮ, ВЛАГА [596]». <Латинское lacus – 'озеро'.>

«Название известного перуанского города Куско (CUSCO), ‹…› может быть, происходит от слова КАЗАКИ» [466].

«Не исключено, что название Мексика произошло от слова Москва, Мосох, Мешех. В частности, название Мексиканского залива – Golfo Mexi cano (как оно написано на данной старинной карте), могло произойти от словосочетания Московский Хан или Мосох хан (Mexi cano)» [462].

Как уже указывалось в главе 1, для лингвиста-любителя связать по смыслу любые два понятия – не проблема. В книге СК наивность и нелепость предполагаемых смысловых переходов нередко побивает все рекорды. Вот некоторые примеры:

«А название РОНА для многих рек Европы ‹…› – это славянское слово, означающее "ронять" капли, слезы и т. п.»; «Повторим, что РОНОЙ называли реку вообще» [СК: 345, 346]. <Что и говорить, самое заметное свойство реки, конечно,