Одержимость (ЛП) - Дж. Уорд

В это он мог поверить… чувствовал то же самое.

– Возьмем мой грузовик. Он припаркован у гаража.

На этом разговоры закончились, и они оставили Пса позади, охранять Эдриана, Эдди и дом. Ночь снаружи была не слишком темной, но все же главенствовала, не осталось ни следа солнца, та малая толика тепла, что ощущалась в течение дня, сейчас испарилось, оставив после себя сорока градусный холод[96].

Весна что, в этом году вообще не наступит? – задумался Джим.

Может, она ждет, чтобы увидеть, кто победит в войне?

Когда они подошли к Ф-150, Джим хотел помочь ей с дверью, но Сисси подошла первой и сама позаботилась о себе, закрыв все и застегнув ремень безопасности. Он ничем не мог услужить ей, поэтому обошел грузовик к водительской двери, сел внутрь и поехал.

– Они рано ложатся спать, – сказала Сисси, смотря в окно рядом с ней. – Мои родители. Они всегда… ложатся рано.

– Сейчас примерно десять.

– Они должны уже спать.

– Хочешь поехать утром?

– Нет.

Когда она замолчала, он не стал ее тревожить… хотя от тишины хотелось сыпать проклятиями на каждом выдохе.

– Ты знаешь, где я живу? – спросила Сисси спустя какое-то время.

Посмотрев на ее, Джим оценил, как фары встречных машин освещали ее лицо краткими вспышками света. – Да. Знаю.

Он довез их туда в короткое время, проехав поперек по старой части города, пронесся по магазинной территории пригорода, направляясь к самому скромному району, расположившемуся за густой лесополосой.

Пока он вез их по нужной улице, а потом остановился перед ее домом, Джиму казалось, что он сдержал обещание, данное ее матери… но только в теории. Но, на самом деле, что он вернул семье? Их дочь не сможет занять свое место, заполнить ужасающую пустоту, стереть агонию и горе.

Заглушив двигатель, он посмотрел на соседнее сиденье. Сисси смотрела в окно, ее грудь вздымалась под его рубашкой. Когда она поднесла руку к стеклу, ее пальцы дрожали так сильно, что едва могли прикоснуться к поверхности.

– Уверена, что готова к этому? – спросил он мрачно.

– Да.

Но она не шелохнулась.

По крайней мере, он мог помочь ей сейчас.

Джим вышел из машины, обошел грузовик, вспоминая, насколько сволочным было его после-смертное состояние… тогда он проснулся в морге Святого Франциска и насладился поистине жутким опытом созерцания собственного трупа. Происходящее сейчас было для нее таким же, логика и реальность столкнулись, так как этого не должно было произойти.

После всех ужасов, которые он повидал и которые сам творил, это дерьмо заставило его замереть на месте. Он не мог представить, через что она сейчас проходила.

Когда он открыл дверь, Сисси опустила руку. – Хочешь узнать, почему я не хотела приезжать в течение дня?

Отчаянно. Все, что подскажет ему, что у нее на уме.

– Да.

– Больше всего меня беспокоит их боль. Все равно, что случиться со мной… не важно. Но видеть их страдания? Этого ада я не переживу… поэтому я хотела убедиться, что они спят. – Она вышла из машины и повернулась лицом к дому, словно к своему противнику. – Кажется, я большая трусиха.

Окинув взглядом ее плечи, он медленно покачал головой. – Я думаю иначе. Совсем иначе.

Сисси, казалось, не слышала его, она шла по тротуару, ноги, сбиваясь, несли ее к передней двери.

Он почти остановил ее, прежде чем Сисси широко распахнула дверь, думая о том, что она обнаружит свою маму в том кресле в гостиной, ведь горе женщины было также осязаемо, как и черная шаль, укрывающая ее тело.

Но, может, сейчас Миссис Бартен могла уйти спать, ведь тело Сисси нашли?

Когда он тоже шагнул вперед, воспоминания вернулись к нему, вынуждая потереть глаза, будто это могло остановить видения. Ему было ненавистно вспоминать о том, как он нашел Сисси в той пещере в каменоломне, все то, что делало ее живой, дышащей сущностью, оставили гнить в сырой земле, выбросили словно мусор.

Гребаная Девина.

– Как мне войти в дом? – спросила она, будто думая вслух.

Вернувшись к реальности, он прокашлялся. – Просто войди внутрь.

Несмотря на короткое колебание, она взяла ручку и повернула. – Закрыто.

– Я не это имел в виду. – Взяв ее за руку, он потянул Сисси за собой. – Доверься мне.

Вспышка боли в предплечье подсказала, что девушка с силой ухватилась за него, но Джим не возражал… в испуге она цеплялась за него, и он чувствовал себя сильным, причем сильным не телом, а душой.

Это помогло ему бороться с чувством, что он подвел ее тогда, в самом начале.

– Подожди, – возразила она, отодвигаясь. – Я не могу… просто пройти через.

– Думаю, что сможешь. – В конце концов, тот разносчик газет не увидел ее… поэтому существовала вероятность, что «твердые» предметы были не стопроцентно твердыми, когда это касалось Сисси. – Доверься мне.

В этот раз она последовала за ним, когда Джим сделал шаг вперед… и она задохнулась, когда они прошли сквозь дверь, лишь на короткое мгновение ощутив препятствие; потом они вышли с другой стороны, вдыхая теплый воздух дома, занимая пространство в гостиной наряду с мебелью.

Сисси посмотрела вниз, на себя, махнула руками, перевернула, проверяя ладони.

– Я…

Она не закончила, подняв глаза и осознав, где они находились.

Мама не сидела в кресле напротив. Но, да… не спишь, только когда надеешься, что кто-то вернется домой, не в случае, когда есть гроб, который нужно похоронить.

– О… Боже, – прошептала Сисси, прикрыв рот обеим руками.

Джим отпустил ее, наблюдая от двери, как она прошла глубже в комнату. Он не видел ее лица, но это и не требовалось. Ужас сквозил в ее движениях: она дергала плечами, ее голова оглядывалась по сторонам, дыхание сбилось. А потом она повернулась. В слабом свете лампы из коридора, слева, он увидел текущие по ее щекам слезы.

– Я умерла, – задохнулась она. – Я умерла…

– Мне так жаль, – выдохнул он.

– О… Боже…

Он подошел к ней, хотя обычно чувствовал себя крайне неловко с проявлением сочувствия. – Мне, правда… безумно, до одури жаль.

Он не сознавал, что его руки потянулись к ней, но секунду спустя он прижимал девочку к своей груди. И когда Сисси вцепилась в него, он обхватил ее затылок, прижимая к сердцу, еще ближе. Какие-то звуки срывались с его губ, но чтоб ему провалиться, если он вспомнит, что нес.

– Я мертва, – проревела она. – Я… погибла.

– Я знаю. Я знаю…

Он держал ее, а его взгляд поднялся к книжной полке напротив окна с выступом. На стеклянных полках были выстроены фотографии семьи, рамки различных форм и размеров, фотографии сняты в разное время, начиная с детства, когда дети были очень маленькими, позднее, в неуклюжей юности, и, наконец, уже почти взрослые.