По страницам истории Кубани (краеведческие очерки) - А. Ждановский

В конце 1830–х — начале 1840–х гг. началось наступление на горцев Кубани с двух сторон, с запада и востока. На западе русские войска оттеснили их с территории между Анапой и устьем р. Кубани. На востоке начал претворяться в жизнь план командующего Кубанской линией генерал–майора Засса, состоящий в переносе кордонной линии с р. Кубани на Лабу и заселении казаками завоеванных земель.

План этот был подготовлен частыми и успешными (с точки зрения командования) набегами Засса на горцев, начиная еще с 1838 г. Для осуществления военно–колонизационного плана был сформирован специальный Лабинский отряд под командой самого Засса, который открыл военные действия от Лабы к р. Белой. Рассматривая результаты набегов и временных экспедиций, Засс пришел к выводу о большей эффективности первых. Набеги совершались внезапно и обходились без больших потерь. Не зная, когда и где ждать нападения, горцы находились в постоянной тревоге и, опасаясь за свои семьи, не рисковали нападать на русские укрепления. Действия Засса были настолько неожиданны, непредсказуемы и успешны, что адыги прозвали его шайтаном.

В связи с изменением тактики русских войск начался процесс военно–политического освоения Закубанья. Набеги дополнялись колонизацией захваченных земель. В междуречье Кубани и Лабы были основаны казачьи станицы, которые составляли второй эшелон обороны, поддерживая укрепления на Лабинской линии.

Национально–освободительная война горских народов за свою независимость совпала с нарастанием классовой борьбы внутри адыгского общества. Нарастающие противоречия между свободными общинниками, зависимыми крестьянами и феодальной знатью разобщили интересы горцев в борьбе за свою самостоятельность. Различный уровень социально–политического развития отдельных племен, сохранение межплеменной вражды, отсутствие более или менее прочного государственного образования с единым руководством оборонительными действиями — все это крайне негативно сказалось на организации общей борьбы.

Делались попытки объединить совместные усилия горских народов.

В 1842 г. в Закубанье появился наиб Хаджи–Мухаммед, который с большим фанатизмом распространял идеи мюридизма среди адыгов. После его внезапной смерти в 1845 г. к горцам прибыл наиб Сулейман Эфенди. Ему было поручено наряду с пропагандой мюридизма склонить адыгов к нападению на русские береговые укрепления, а также собрать ополчение, которое предполагалось двинуть на воссоединение с отрядами Шамиля. Однако посланец не выполнил не только возложенное на него поручение, но и сам перешел на сторону русских, обвинив Шамиля в отходе от догматов ислама и норм шариата.

Наконец, в конце 1848 г. на Западный Кавказ в сопровождении небольшой группы приближенных прибыл Магомет–Амин. Он был поражен происшедшим сближением значительной части горцев с русскими. Впоследствии он вспоминал, что жители многих аулов настолько сблизились с русскими, что «рядом пахали землю и косили сено… немного нужно времени для того, чтобы оба народа слились в один». По его мнению, он успел совершенно отделить русских от горцев, полагая, что «сделал тем большую услугу исламизму и Порте».

Магомед–Амин, явно не разобравшись в сложной структуре адыгского общества, на первом этапе своей деятельности стал искать поддержки у горской знати. В свою очередь, князья и дворяне первое время также поддержали его, видя в нем опору их пошатнувшейся власти над зависимым населением черкесского народа. В целях сближения со знатью он вступил в брак с сестрой темиргоевского князя Карабека Болотокова, породнившись с самой влиятельной аристократической семьей Закубанья. Женитьба эта оттолкнула от Магомед–Амина тфокотлей «аристократических племен», которые увидели в нем представителя княжеской власти и в силу этого стали отказывать ему в военной помощи. Все это предопределило и дальнейшую непоследовательность политики Магомед–Амина по отношению к тфокотлям «аристократических племен». Неожиданно резко он разорвал отношение с аристократами и поддержал борьбу зависимых классов, подвергнув первых суровым репрессиям.

К 1849 г, Магомед–Амин укрепился среди абадзехов при помощи старшин и мусульманского духовенства. Затем с весны 1849 г. он начал покорение других народов. Махошевцы, егерухаевцы и темиргоевцы вынуждены были принести ему присягу и обязались платить подати. Попытка подчинить своей власти бжедугов не увенчалась успехом. Они заявили, что не намерены присягать Магомед–Амину и станут защищать свои земли с оружием в руках. И лишь только после того, как Магомед–Амину удалось при помощи своих войск переселить бжедугов в глубь адыгейской территории, он смог добиться от бжедугского народ присяги на верность. Покоряя своему влиянию часть адыгских племен, он насаждал среди них новый порядок.

Вся светская и духовная власть была сосредоточена в руках Магомед–Амина. Он установил духовный суд по шариату, ввел у адыгов наказания и казни и приводил их в исполнение с неумолимой жестокостью: ослушников воли наиба, сторонников России и противников мюридизма сажали в ямы, ворам отрубали руки, лазутчиков казнили.

Несмотря на столь решительные меры насаждения мюридизма среди закубанских племен, попытки наиба объединить их под своей властью для общей борьбы против России не увенчались успехом. Наибольшее сопротивление оказали ему шапсуги и натухайцы, которым Магомед–Амин придавал особо важное значение, из‑за их многочисленности и огромной территории, населяемой ими. Здесь он встретил очень опасного противника в лице другого лидера горских народов — черкесского князя Сефер–бей Зана.

Потомок адыгских князей, Сефер–бей в юности был передан натухайцами в качестве аманата (т. е. своего рода заложника) русскому правительству. Он обучался в одесском Ришельевском лицее. Бежав в Турцию, он достиг там высокого положения, вел активную борьбу против России на Западном Кавказе.

В лице Сефер–бея Зана и Магомед–Амина встретились два непримиримых противника, которые, несмотря на общность интересов в деле объединения адыгских народов для борьбы за свою свободу, не могли поделить между собой власть. Различие взглядов этих двух политических лидеров помешало сплотить их силы для совместных действий.

Сефер–бей был ярым сторонником существующего общественного устройства у горских народов. Магомед–Амин опирался на мелкое дворянство и зависимые сословия, отодвигая на задний план старые княжеские и дворянские фамилии, ставя над всеми духовенство. Сефер–бей, находясь в Турции, надеялся при поддержке ее войск и флота объединить адыгские племена под своим началом. Магомед–Амин также питал надежды на Турцию, но, помимо военной помощи, он, находясь среди горцев, рассчитывал на свои силы. Вокруг этих лидеров группировались лица разных политических взглядов и ориентаций, и попытка их стать во главе народа не увенчалась успехом.

Перед началом Крымской войны 1853–1856 гг. обстановка в Европе была накалена до предела. Англия и Франция, недовольные усилением России на Черном море, разрабатывали планы военной экспансии с целью отторжения Кавказа, Крыма и других районов от границ русского государства. В качестве орудия ими была использована Турция, которая в свою очередь вынашивала захватнические планы в отношении северного побережья Черного моря.

Северному Кавказу союзники отводили чрезвычайно важное место. Здесь, используя освободительную борьбу горцев за свою независимость, планировалось создать марионеточное государство — Черкесию, которое должно было быть под протекторатом Англии или Турции. При помощи этого государства союзники стремились не допустить влияния России на весь Кавказ и вернуть ее границы в этом регионе по Тереку и Кубани.

Противники России делали большую ставку на силы Шамиля и его наиба Магомед–Амина. При поддержке османской армии и крупного десанта, который должен был высадиться на Черноморском побережье, отряд Магомед–Амина должен был начать крупные боевые операции. Но планы эти не осуществились. Ни попытки Магомед–Амина с десятитысячным отрядом в июне 1853 г. овладеть Карачаем и соединиться с силами Шамиля, ни нападение восьмитысячного отряда горцев на Гостагаевское и Тенгинское укрепления не увенчались успехом.

Осенью 1853 г. Турция под влиянием союзников объявила войну России и начала боевые действия на Дунае и Кавказе. Однако блистательная победа при Синопе русской эскадры под командованием адмирала П. С. Нахимова над турецким флотом показала слабость турецкой армии и привела к еще большему осложнению обстановки. В Черное море вошла французская эскадра, а в марте 1854 г. Франция и Англия объявили войну России.

В этой тяжелой обстановке по приказу главного командования с Черноморского побережья Северного Кавказа были эвакуированы русские гарнизоны и взорваны форты. На Черноморской береговой линии были оставлены только крепости Анапа, Новороссийск и Сухуми, которые соединились с Черноморской кордонной линией на Кубани. Таким образом, после фактической ликвидации Черноморской береговой линии союзникам открылось широкое поле деятельности для осуществления их планов. Зашита берегов Черного моря была поручена наказному атаману Донского казачьего войска генерал–адъютанту Хомутову, с подчинением ему Черноморского казачьего войска, береговой линии всех войск, находившихся за Кубанью. Уже во второй половине февраля 1855 г. союзная флотилия появилась у черноморских берегов, разрушая мелкие береговые посты между Таманью и Новороссийском. 28 февраля эскадра из пяти кораблей, вооруженных 67 орудиями, вошла в Новороссийскую бухту и обстреляла гарнизон крепости. Отчаянно сражаясь, защитники крепости нанесли повреждение вражеской эскадре, тем самым вынудив ее отойти в открытое море, более 3000 горцев, находившихся здесь, видя отчаянное сопротивление гарнизона, несмотря на подстрекательства союзников, не решились напасть на крепость.