Франчиска - Николае Бребан

пачки с сигаретами. По сравнению с его тяжеловатой походкой все движения ее казались нереальными, словно в легком сне какая-то невидимая сила деликатно направляла ее вперед, а она лишь переступала ногами, чтобы придать этой силе грациозную форму. Эта близость, дружба с Килианом все время заставляли ее ощущать какую-то скованность, которую она никак не могла преодолеть. Сколько раз она чувствовала огромное желание повернуться и убежать от него. Тогда она иронически поглядывала на него, чувствуя взгляды проходивших мимо людей, которые с неприкрытым восхищением рассматривали ее, а потом провожали глазами, становилась вдруг невежливой, даже грубой.

— Знаешь что? — сказала Франчиска. — Мне кажется странным, что я гуляю с тобой по парку.

— Совершенно верно, ты женщина красивая! Давай присядем здесь!

Килиан остановился возле скамейки, на которой уже сидела одна парочка. Франчиска, казалось, о чем-то задумалась, потом проговорила, минуя скамью:

— Нет, нехорошо. Ты знаешь, о чем я сейчас думаю?

Килиан вопросительно взглянул на нее.

— О том, что вместе мы последний раз.

— Понимаю, — ответил он. — Ты действительно красивая женщина. После полудня это несколько необычно для нас обоих.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты уже сама сказала. Обычно ведь ты хорошо понимаешь меня. И говоришь ты лучше, не спотыкаешься на словах, как я.

— На этот раз я не желаю отгадывать никаких загадок.

— Тогда оставим это, — предложил он.

— Странно, — проговорила она, — порой ты нагоняешь на меня скуку, порой оскорбляешь, раздражаешь, а иногда даже внушаешь страх. А теперь я иду рядом с тобой именно ради этого, потому что мне стало страшно идти по проторенной колее, потому что мне хочется еще раз пережить ощущения боязни и даже страха. — Поскольку Килиан не отвечал и лицо его было неподвижно, Франчиска ничего не могла понять и продолжала: — Может быть, ты мне не веришь, но люди притягивают друг друга разными качествами: кто теплом, кто обаянием, кто красотой, кто самопожертвованием. Но самое сильное притяжение — это когда человек внушает страх, даже ужас. Давай сядем здесь.

Франчиска остановилась и показала на большой прямоугольный камень на обочине дорожки, косо торчавший из земли, из-за чего, по всей вероятности, никто и не занял его. Не дожидаясь согласия, она уселась, Килиан последовал за ней. Франчиска сидела на высоком конце камня, Килиан чуть пониже, но так близко к ней, что ощущал ее тепло сквозь тонкое полотно платья. Порою руки Франчиски касались Килиана, и это волновало его.

— Продолжай, — попросил он.

— Что именно?

— О притягательности страха, ужаса.

Франчиска улыбалась, тщательно разглаживая тонкими пальцами сборки на юбке.

— Я пошутила, — сказала она, — все это глупости. Какой неудобный камень. Булыжник какой-то…

— Тогда встанем, — шевельнулся Килиан.

— Не нужно, — возразила она. — Именно поэтому я его и выбрала. Я не хотела сидеть на гладкой скамье с вытертой спинкой. Я хочу, чтобы тебе было неудобно сидеть на шершавом камне, на остром ребре возле меня.

— Камень такой же шершавый и для тебя.

— Для меня он менее шершавый, даже почти гладкий, ведь я сама выбрала его. Кроме того, то, что я могу заставить тебя терпеть или по крайней мере сидеть в неудобном положении, согнувшись в три погибели, доставляет мне такое удовольствие, что сама я уже ничего не чувствую. Ты мне веришь?

— Я испытываю неудобство гораздо меньшее, чем тебе кажется! — ответил Килиан, слегка ухмыляясь.

— Почему? — спросила Франчиска.

Он пожал плечами.

— Мне кажется, что все вокруг нас лопаются от смеха! — заявила она и, достав из сумочки бумагу, ловко и быстро начала мастерить из нее кораблики, шапочки, петушков.

— Смеются? — переспросил он. — Почему ты так думаешь?

— Очень просто, — отвечала она, погруженная в свое занятие. — Мы так смешно выглядим рядом друг с другом. Я похожа на веревку, а ты…

— А я на узел. Правда?

— Я не хотела оскорблять тебя.

— При чем тут оскорбление? Ты мне понравилась с самого начала.

— Только сначала? — рассмеялась Франчиска.

Килиан строго посмотрел на нее. Франчиска в свою очередь бросила на него вопросительный взгляд, но, почувствовав, что он ничего не ответит, наклонилась и стала выбирать на дорожке овальные камешки одинаковой величины.

— Почему ты молчишь? — спросила она через некоторое время. — Мне скучно. Расскажи что нибудь. Неважно что… Попробуй доказать какую-нибудь нелепость.

Она подняла глаза и заметила, что он с тем же застывшим непроницаемым выражением лица продолжает пристально глядеть на нее.

— Ты тяжелый, очень тяжелый человек, — проговорила она голосом капризной девчонки, продолжая тщательно подбирать камешки. — Я помню, как мы ехали в трамвае в тот вечер, когда познакомились… Я говорю, говорю, а ты так серьезно меня слушаешь, словно ты каменный кондотьер верхом на лошади, где-нибудь на маленькой площади… Почему ты такой суровый? Неужели то, что я рассказываю, требует такого внимания, такого напряжения?

— Что ты будешь делать с этими камешками? — спросил Килиан.

— Не знаю. Чего-нибудь придумаю, когда их будет много… Наша любовь начинается как-то скучно. Мне хочется зевать!.. Ты очень упрямый?! — повернулась она к Килиану.

Тот не ответил. Мимо них по аллее проходили люди, но Франчиска и Килиан не замечали их. Солнце склонялось к закату, и непрерывная бесконечная процессия теней, проходивших мимо, скользила по камню, где сидели двое.

— Выбирай! — спустя некоторое время предложила Франчиска. Она разровняла перед собой небольшую площадку и выкладывала на ней из отобранных камешков монограммы, рожицы, какие-то дома. — Выбирай: хочешь, расскажи мне что-нибудь смешное, или, если хочешь, я буду тебя терзать и мучить. Мне приятнее, конечно, причинять тебе зло, все больше и больше кружить тебе голову! Но я вовсе не эгоистка, — добавила вдруг она и засмеялась, склонив голову на плечо и любуясь фигурками, которые выкладывала из камешков и тут же разрушала. — Я могу пожертвовать собой ради тебя и рассказать что-нибудь такое, что тебя развлечет… Ты не отвечаешь?

— Я не хочу, чтобы ты жертвовала собой ради меня, — ответил он безо всякой улыбки, но быстрый взгляд, который он бросил на Франчиску, как бы говорил, что ему все это смешно.

— Почему ты живешь врозь со своей женой? — спросила она, продолжая играть камешками. — Она такая невыносимая женщина?

Килиан вновь взглянул на Франчиску и пожал плечами.

— Ты опять не отвечаешь? — продолжала она. — Или молчание у тебя имеет особое значение? Может, оно служит ответом? Хорошо, — быстро приняла она решение. — Мне все равно, что означает это молчание, на которое я все время натыкаюсь. Я заставлю тебя радоваться тому, что ты находишься рядом с умным человеком… Да, да, — подтвердила она, выкладывая из камешков длинный изгибающийся хвост какого-то странного доисторического животного. — Я буду разговаривать с тобой, не претендуя