Сказочные повести - Турмуд Хауген

— Это отпечаток ноги! — Эльм сразу сообразил, что тут опять были плясуны!

— Какая нога? Какой отпечаток? — удивился Король. — Ты хочешь сказать, что тут кто-то был?

— Конечно, тут были плясуны! — Эльм заволновался. — Они пляшут тут по ночам и потому туман…

Легкое дуновение погладило его по руке и заставило замолчать. Он узнал это дуновение, однажды оно помогло ему найти дорогу, когда он заблудился в коридорах Белого замка.

— Плясуны? — Король усмехнулся. — И ты видел их своими глазами?

— Нет, но…

Опять дуновение. Эльм понял, что о плясунах говорить не следует.

— У тебя слишком богатое воображение, Эльм. Тебе явно не хватает практических знаний. — Король выпрямился. — Я не вижу тут ничего, кроме следов росы и ветра.

Они пошли дальше. Король показывал Эльму то одно, то другое; и объяснял, что он там видит. И мальчик должен был все это запомнить.

Когда солнце стояло в зените, они устроили привал на берегу лесного озера. Король расстелил на земле скатерть и разложил принесенную еду. Чего тут только не было! Король, казалось, захватил с собой все любимые лакомства Эльма.

День был жаркий, они сидели в тени большого бука. Над их головами шелестели листья. Король с Эльмом уснули.

Но спали они недолго.

— Надо идти, если мы хотим осмотреть все до вечера, — сказал Король Эльму с улыбкой.

Вдруг впереди Эльм увидел живую изгородь, густая, высокая, она тянулась в обе стороны насколько хватал глаз.

— Я хочу посмотреть на ту изгородь, — сказал он. — Давай подойдем поближе!

— Нет, — ответил Король. — Туда нельзя.

— Почему?

— Если ты когда-нибудь подойдешь к этой изгороди, — строго сказал Король, — ты навсегда потеряешь радость, а меня сделаешь навеки несчастным. Помни, если мне станет известно, что ты ходил туда, я сумею отбить у тебя охоту сделать это еще раз.

Король схватил Эльма за руку и сжал ее так сильно, что Эльм невольно ойкнул, но Король даже не заметил этого.

Они уложили вещи в корзинку и пошли дальше.

Теперь Король шагал очень быстро, и уставший Эльм с трудом поспевал за ним. Король продолжал рассказывать ему про цветы и растения, но лицо у него было мрачное.

— Уже поздно, — вдруг сказал он. — Пора возвращаться в замок. Я показал тебе далеко не все, но ты сам виноват — столько времени потратил на всякую чепуху.

У каштанов их ждала Королева.

— Поздравляю тебя, мой мальчик, — сказала она.

— Я показал ему наш Бескрайний сад. Теперь он знает, что жить здесь — это счастье, — объяснил Король.

Королева улыбнулась Эльму и стала тихонько напевать мелодию, которую пела ему когда-то в солнечной комнате. Первый раз Эльм обратил внимание на слова песни:

… мир ведь так велик,больше, чем ты можешь охватить мечтой.

Король помрачнел еще больше.

— Наш сад — это и есть весь мир, и он не имеет предела, — сказал Король. — И не надо забивать Эльму голову всякими глупостями.

— Это ведь только песня, — виновато заметила Королева.

— Есть и другие песни, получше этой.

Королева промолчала, настроение у всех было испорчено.

Уже лежа в кровати, Эльм вспомнил, что Король повернул к замку как раз тогда, когда они подошли к Корявому лесу. Туда он не пошел и ничего не рассказал о нем Эльму.

По спине у Эльма пробежал холодок, и он плотнее закутался в одеяло. Нет, все-таки хорошо, что они не пошли в Корявый лес!

14

Эльм часто вспоминал тропинку, по которой шел кто-то невидимый, и каждый раз его охватывало волнение.

Ведь это означало, что невидимый незнакомец все время находится где-то поблизости. Эльм снова начал искать его.

— Ты здесь? Ну, пожалуйста, выйди ко мне! — шепотом звал он, заглядывая в знакомые и незнакомые покои, но ответа не получал. Шагов он, впрочем, тоже не слышал.

В саду он искал незнакомца за всеми кустами и деревьями. Но его не было ни видно, ни слышно. Не мог Эльм отыскать и ту едва заметную тропинку, по которой тот шел во время их прогулки с Королем.

В конце концов Эльм отправился на поиски вокруг замка. Он решил обследовать каждый выступ в стене, осмотреть все укромные местечки, что прятались в тени под карнизами, заглянуть в каждую нишу. Больше ему искать было негде.

Так Эльм пришел к Круглой башне.

И остановился, как громом пораженный. У подножия башни росли вьющиеся розы. Раньше их здесь не было. А теперь казалось, будто они росли тут всегда. Сильные зеленые стебли с сочными листьями и пунцовыми цветами, раскрывающимися при свете солнца, уверенно поднимались по стене.

Послышалось слабое жужжание. Эльм осмотрел стену и остановил взгляд на окне.

Странно! Обычно все окна в Белом замке были закрыты, но в Круглой башне окно было распахнуто. И жужжание доносилось именно оттуда.

Неожиданно из-за угла вышел Король.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он у Эльма.

Руки у Короля были испачканы землей. Он принес большую лейку с водой и начал поливать розы.

— Это ты посадил здесь розы? — спросил Эльм.

— Да, — не оборачиваясь ответил Король.

— Они такие красивые! — Эльм потрогал одну из роз.

— Да, красивее этих роз уже не бывает! — сказал Король.

— А когда ты посадил их?

— Сегодня утром.

— И они уже так выросли? — удивился Эльм. — Но почему ты посадил их здесь, у Круглой башни? Ведь мы редко приходим сюда.

Король наклонился к розам и словно забыл об Эльме. В наступившей тишине снова послышалось странное жужжание.

— Что это жужжит? — спросил Эльм.

— Жужжит? Я ничего не слышу, — ответил Король.

— Ну там, в открытом окне!

Король выпрямился.

— Окно закрыто! — Король не спускал с окна глаз.

Жужжание стало громче.

— Там кто-то есть? — спросил Эльм.

— Никого там нет.

— Но ведь я слышу, что там кто-то есть!

— А я повторяю: там никого нет! И если я сказал нет, значит, нет! А я говорю есть! — В голосе Эльма послышались упрямые нотки. Там никого нет! — крикнул Король. — И ты обязан мне верить, потому что ты — мой сын!

Жужжание прекратилось. Король посмотрел на Эльма.

— Ты и сейчас что-нибудь слышишь?

Эльм покачал головой.

— Вот видишь, тебе просто показалось. Там никого нет. Эльм не спускал с окна глаз. К его удивлению, за окном мелькнула тень и чья-то рука закрыла окно.

Король тоже смотрел на башню, потом, ни слова не говоря, отвернулся и снова занялся розами.

— Не всегда следует верить тому, что видишь, — сказал он. — Можно легко ошибиться.

Эльм промолчал. Он все еще смотрел на окно. «Конечно, это незнакомец! — думал он. — Вот где он прячется! Это была его рука! Значит, иногда его можно увидеть, он не невидимка. Наконец-то я нашел его убежище».

Эльм повернулся и побежал в замок. В Главном холле он остановился и прислушался — Королева ходила по Золотому залу.

Он стал подниматься по лестнице, но тут входная дверь с грохотом распахнулась:

— Эльм! — загремел голос Короля.

Эльм остановился. Король заметил его. В два прыжка он был уже рядом с Эльмом. Его испачканная землей рука схватила Эльма за ухо и потащила вниз. Эльм заплакал, но Король не отпустил его. В холл вышла Королева.

— Что случилось? — спросила она.

— Эльм хотел подняться в Круглую башню, — ответил Король.

— В Круглую башню? Значит, он узнал… Что ему там понадобилось?

— Он решил, что там кто-то есть! Скажи ему, что там никого быть не может! Мне он не верит!

Король встряхнул Эльма, и Эльм заплакал еще громче.

Ты должен нам верить. Если я тебе сказал, что там никого нет, значит, так оно и есть. Ясно?

— Ясно! — крикнул Эльм, пытаясь вырваться из железных рук Короля.

— У тебя слишком бурное воображение, Эльм, — сказала Королева. — Будь послушным мальчиком, иначе придется тебя наказать[2].

Эльм обещал слушаться Короля и Королеву. Но ведь он сам видел, как чья-то рука закрыла окно! И Король прекрасно знал, что Эльм это видел.

Теперь уже путь в Круглую башню был ему закрыт. Все дни Королева зорко следила за ним.

По ночам Эльм прислушивался, не ходит ли кто в башне. Он слышал какие-то непонятные звуки, но они доносились не из башни, а из глубины замка и напоминали шорох, с каким камень рассыпается в прах.

Сперва Эльму было страшно, но шорох не приближался, и Эльм перестал обращать на него внимание. Слышал он и уже знакомое слабое царапанье, хотя выяснить, что оно означает, ему так и не удалось. Однако больше всего Эльма пугали раздававшиеся иногда тихие вздохи. Эльму казалось, что это сам замок вздыхает от неведомой скорби.

Скорбь эта словно пробегала по его спальне. Ему беспричинно хотелось плакать, и он тосковал по своей старой солнечной комнате.