Город и город - Чайна Мьевиль

— Общее количество фургонов, угнанных в ту ночь, тринадцать. — Она вела по строчкам пальцем. — Три из них впоследствии оказались сожжёнными или подвергнутыми той или иной форме вандализма.

— Беспечные ездоки?

— Беспечные, да. Стало быть, десять.

— Как скоро заявили об их угоне?

— Все, кроме трёх, считая нашего обаяшку в камере, сообщили об угоне к исходу следующего дня.

— Хорошо. Теперь где тот лист, где значится… Сколько из этих фургонов имеют пропуск в Уль-Кому?

Она перетасовала страницы.

— Три.

— Звучит внушительно — три из тринадцати?

— Так среди фургонов их и будет намного больше, чем среди автомобилей в целом, из-за всего этого экспорта-импорта.

— Тем не менее. Какова статистика по городам?

— Чего, фургонов с пропусками? Не могу найти, — сказала она, пощёлкав по клавишам и поглазев на экран. — Должен быть способ это узнать, я уверена, только не пойму, какой.

— Ладно, будет время, и это выясним. Но держу пари, что это меньше, чем три из тринадцати.

— Можно бы… Процент и впрямь высокий.

— Хорошо, попробуйте вот что. Из этих трёх с пропусками, которые угнали, у скольких владельцев имелись ранее предупреждения о нарушении правил?

Она просмотрела бумаги и подняла взгляд на меня.

— У всех троих. Чёрт. Всех троих предупреждали о неправильном хранении. Чёрт.

— Верно. Это всё-таки кажется маловероятным, да? С точки зрения статистики. Что случилось с двумя другими?

— Они были… Подождите. Принадлежат Гордже Федеру и Салье Анн Махмуд. Фургоны обнаружились на следующее утро. Брошенные.

— Что-нибудь забрали?

— Немного побиты, пропали несколько кассет, немного мелочи у Федера и iPod у Махмуд.

— Давай-ка посмотрим на время — нет способа доказать, какой из них был угнан первым, не так ли? А известно ли нам, сохранились ли у двоих других их пропуска?

— Не приходило в голову, но это мы сможем узнать завтра.

— Выясните, если можно. Но я готов поспорить, что да. Откуда угнали их фургоны?

— С Юславсьи, Бров-проща, а у Хуруща — с Машлина.

— Где их нашли?

— Фургон Ферера на… Бров-проще. Боже. Фургон Махмуд — на Машлине. Чёрт. Сразу за поворотом с Проспекстращ.

— Это примерно в четырёх улицах от конторы Хуруща.

— Чёрт. — Она откинулась на спинку стула. — Объясните, что к чему, босс.

— Из трёх фургонов с визами, что были угнаны в ту ночь, у всех есть предупреждения за то, что документы не были изъяты из бардачков.

— Угонщик знал?

— Кто-то охотился за визой. Кто-то, имеющий доступ к пограничным досье. Им нужен был автомобиль, на котором можно проехать через Связующий зал. Они точно знали, у кого есть запись о том, что они не утруждают себя забирать документы. Посмотри на эти позиции. — Я нацарапал грубую карту Бещеля. — Фургон Федера угнан первым, но господин Федер молодец — он и его сотрудники усвоили урок, и теперь он забирает документы с собой. Когда наши преступники это понимают, они используют его, чтобы подъехать сюда, к месту, где паркует свой фургон Махмуд. Они быстро его вскрывают, но госпожа Махмуд теперь тоже хранит свой пропуск в офисе, так что, сделав и этот угон похожим на ограбление, они бросают её фургон возле следующего в списке и двигаются дальше.

— А следующий — это фургон Хуруща.

— И он остался верен прежней склонности и не забрал документов. Так что они получили, что им было надо, и поехали в Связующий зал, а затем в Уль-Кому.

Я умолк.

— Что же это за хрень?

— Это… выглядит хитроумным, вот что это такое. Сделано кем-то очень посвящённым. Не знаю только, во что именно. Кем-то, у кого есть доступ к досье о задержаниях.

— Что же нам-то делать? Нам какого хрена делать? — вопросила она снова, после того как я слишком долго молчал.

— Не знаю.

— Надо кому-то сообщить…

— Кому? Что сообщить? У нас ничего нет.

— Вы что… — Она чуть было не сказала «шутите?», но ей хватило ума, чтобы понять мою правоту.

— Этих взаимосвязей достаточно, может быть, для нас, но это не доказательства, понимаете, этого мало, чтобы чего-то добиться. Так или иначе… что бы это ни было… кто бы ни…

— У них есть доступ к вещам, которые… — начала Корви.

— Мы должны быть осторожны, — сказал я.

Она встретилась со мной взглядом. Последовал ещё один ряд долгих мгновений, в течение которых никто из нас ничего не говорил. Мы медленно осматривали комнату. Не знаю, что мы искали, но подозреваю, что в этот миг она внезапно почувствовала, что за ней охотятся, на неё смотрят и её слушают — такой уж у неё был вид.

— Так что же нам делать? — произнесла Корви.

Мне стало не по себе от того, какая тревога прозвучала в её голосе.

— Думаю, то же, что и делали. Расследовать. — Я пожал плечами. — Нам надо распутать преступление.

— Мы не знаем, с кем безопасно об этом говорить, босс. Больше не знаем.

— Да. — Вдруг оказалось, что мне сказать нечего. — Так что, может, ни с кем и не надо говорить. Кроме меня.

— Меня убирают из этого дела. Что я могу?..

— Просто отвечать на звонки. Если возникнет что-то, что я смогу вам поручить, я позвоню.

— Куда это ведёт?

В тот миг этот вопрос ничего не означал. Он был задан просто для того, чтобы заполнить почти абсолютную тишину в офисе, перекрыть имевшиеся там шумы, звучавшие зловеще и подозрительно, — каждое тиканье и скрип пластика представлялись мгновенной обратной связью электронного уха, каждый негромкий стук в здании — перемещением внезапно проникшего в него злоумышленника.

— Чего бы я действительно хотела, — сказала она, — так это вызвать Брешь. Чтоб им всем, просто здорово было бы натравить на них Брешь. Здорово было бы, если бы это была не наша проблема.

Да. Понятие Бреши требовало отмщения кому бы то ни было, что бы это ни подразумевало.

— Она что-то обнаружила. Махалия.

Мысль о Бреши всегда представлялась правильной. Но я вдруг вспомнил лицо миссис Джири. Брешь вела наблюдение между городами. Никто из нас не знал того, что знала она.

— Да. Может быть.

— Нет?

— Конечно, просто… мы не можем. Так что… придётся нам сосредоточиться на этом самим.

— Нам? Нам двоим, босс? Никто из нас не знает, что за хрень происходит вокруг.

К концу последней фразы Корви перешла на шёпот. Брешь была за пределами нашего контроля или кругозора. Какой бы ситуация ни была, что бы ни случилось с Махалией Джири, расследовали это только мы вдвоём, поскольку могли доверять лишь друг другу, и скоро она останется одна, и я тоже буду один, к тому же в чужом городе.

Часть вторая

УЛЬ-КОМА

Глава 12

Внутренние дороги Связующего зала представали мне из окон полицейской машины. Двигались мы не быстро, сирена была отключена, но с какой-то смутной помпезностью вспыхивала наша мигалка, и бетон вокруг рассыпчато высвечивался синим. Я видел, как поглядывает на меня водитель. Это был констебль Дьегещтан, и раньше я с ним не встречался. Корви я не сумел заполучить даже в качестве эскорта.

До этого мы проехали по низкой эстакаде через бещельский Старый город, попали в окраинные извивы Связующего зала и наконец спустились в его квадрант трафика. Мимо отрезков фасада, где кариатиды выглядели хотя бы в какой-то мере подобно фигурам из бещельской истории, под него, туда, где они сменялись уль-комскими, в сам зал, где широкая дорога, освещённая окнами и серыми фонарями, окаймлялась на бещельской стороне длинными цепочками пешеходов, желавших войти на день. Вдали, за красными задними фарами, светили тонированные фары уль-комских автомобилей, более золотистые, чем у нас.

— Бывали раньше в Уль-Коме, сэр?

— Недолго.

Когда показались пограничные ворота, Дьегещтан заговорил со мной снова:

— У них и раньше так было?

Он был молод.

— Более или менее.

Сидя в автомобиле полищай, мы двигались по официальному проезду, за тёмными импортированными «Мерседесами», которые, вероятно, везли политиков или бизнесменов, выехавших в командировку. Вдали тянулись урчащие двигателями очереди более заурядных путешественников в машинах подешевле, фарцовщиков и посетителей.

— Инспектор Тьядор Борлу. — Пограничник смотрел в мои бумаги.

— Верно.

Он тщательно прошёлся по всему, что там было написано. Если бы я был туристом или торговцем, желавшим въехать на день, прохождение, вполне возможно, было бы быстрее, а вопросы — более поверхностными. Для официального посетителя такой распущенности не предусматривалось. Ироническая ухмылка повседневной бюрократии.

— Оба едете?

— Там всё сказано, сержант. Только я. Это мой водитель. Констебль подвезёт меня и сразу вернётся. Собственно, если посмотрите, то, думаю, сможете увидеть тех, кто встречает меня в Уль-Коме.