До самых кончиков - Чак Паланик

– Игрушки! Игрушки мои не забудьте!

Мило натужно задвинул тяжелую дверь, и отец Пенни ударил по газам. Тележка с убогим скарбом растаяла в зеркале заднего вида.

Похищение заняло не более полутора минут. В темной глуби салона выкраденная женщина продолжала визжать, пока Мило не воткнул шприц ей в руку.

По-прежнему с одышкой, но уже не столь сильной, отец промолвил:

– Прости, дочка, что заставил тебя такое увидеть.

Лишь сейчас Пенни сообразила, кто именно лежит рядом с ней в шнурах и с транквилизатором в крови.

Ее родная мама.

– Бедняжка, только посмотрите на нее, – сочувственно сказал Мило, заклеивая рот скотчем. – Придется распрограммировать.

Они катили по живописным бульварам и кварталам, которые Пенни знала с детства.

Отец тем временем рассказывал, как мать стремительно деградировала до безумия. Он со своими товарищами по церкви организовал допрос с пристрастием, однако на все обвинения в преступном пристрастии следовал категорический протест и отказ признать патологическую зависимость от «до самых кончиков». Сегодня они решили силой вернуть ее домой, где и будут держать на седативах, попутно обрабатывая гипнозом и прочими методами для выработки условной реакции отвращения. Не то она окончательно себя погубит.

Пенни уже не удивлялась, что не сумела узнать собственную мать в ополоумевшем, предельно изможденном существе.

Добравшись наконец до дома, они аккуратно занесли спеленутое и перевязанное тело на крыльцо, затем в прихожую. Когда пациентку освободили от остатков одежды, а руки и ноги надежно притянули к ножкам кровати – мало ли что, – Пенни отпросилась в подпол, где мама хранила подшивки. Каждая полка каждого стеллажа была снабжена биркой с указанием года и месяца; впрочем, Пенни не потребовалось копаться в такой массе материала. На стульчике лежала уже заготовленная стопка номеров, относящихся к Максвеллу. «Спасибо, мама, выкроила время», – тепло подумала Пенни. Бедняга перелопатила тысячи накопленных за полстолетия выпусков, дабы отобрать из них драгоценные страницы.

Приготовив себе заслуженную чашку какао, Пенни перенесла таблоиды в гостиную, устроилась в любимом кресле возле камина и стала читать.

Новой информации почерпнуть удалось не так уж много. Итак, Максвелл, окрещенный Корнелиусом Линусом, появился на свет 24 января 19 … года в родильной палате медцентра Харборвью города Сиэтл. Сведения об отце отсутствуют. Мать вырастила его в одиночку. Других детей не имелось.

Макс поступил в Вашингтонский университет, однако бросил учебу уже на первом курсе, когда погибла мать. Ходили слухи, что вуз он променял на шанс стать учеником каких-то там гималайских гуру. Сплетники позлее помещали его в экзотические публичные дома и мутные околомедицинские учреждения, где за деньги было доступно что угодно: разнузданные сексуальные оргии, дизайнерские наркотики… Одним словом, Корни Максвелл сошел с горизонта на целых шесть лет. А когда вынырнул, по прошествии пары месяцев объединил силы с юной и амбициозной Клариссой Хайнд.

В номерах десятилетней давности отыскалась серия бизнес-заметок про текущие проекты «ДатаМикроКом». На протяжении десяти выпусков публиковались подробности, как Максвелл стал пионером в области нанороботов. Так называемые наниты, или наноботы, до того крошечные, что своими размерами не превышают миллионную долю метра; еще немного, и их можно будет сравнивать с молекулами. Наука всегда вгоняла Пенни в сон, однако это чтиво завораживало. Основной областью приложения нанитов была медицина, где каждая такая крохотулька-наномедибот запускалась в кровеносный сосуд или нерв, чтобы чинить повреждения на молекулярном уровне.

В научно-популярном разделе того же таблоида нашлась более обстоятельная статья, дополнявшая картину. Одни наноботы создавались для плавания по венам и артериям, откуда они выгребали опасные холестериновые бляшки. Другие целыми роями атаковали раковые клетки, которые и приканчивали точечным нагревом или впрыском спецхимикатов.

В голове Пенни прорезался крошечный голосок: «А третьи выбирались из «кончиков», чтобы взять на абордаж круру твоего клитора!»

Нахмурившись, она взялась искать и другие откровения на тему наноботов, однако в статье вдруг поставили точку. Такое впечатление, что, провозившись с десятилетие со сверхминиатюрными роботами и даже показав прорывные достижения, «ДатаМикроКом» забросила проект. Чуть позже небольшая заметка сослалась на самого Макса: наноботы нерентабельны. Лабораторию закрыли, а фонды перенаправили на куда более прибыльную линейку «До самых кончиков».

В памяти потрясенной Пенни всплыла картинка из президентского лимузина. Там на нее без какой-либо видимой причины вдруг накатило плотское желание. Да что там желание! Оргазмом попахивало. Мир свелся к одеревеневшим соскам и клитору. Только ласковая помощь президента обуздала цунами эротического буйства.

А взять Алуэтту с ее нервным срывом на сцене «Кодак-театра»? И добавить сюда ее родную мать: вон она, лежит ровнехонько над головой, прихваченная за руки и за ноги к спинкам кровати. Ну точно, все дело в поломанной игрушке-стрекозе. Звучит ничуть не хуже того пенистого бреда, что порой изливается из ротового отверстия отдельных фанаток-феминисток. И все-таки, что, если игрушка отнюдь не сломалась, а и впрямь была чем-то вроде кокона? Из лопнувшей оболочки хлынули миллионы нанороботов, которые взяли и забрались Пенни в матку. Оттуда перелезли в кровеносные сосуды и давай захватывать ее яичники, разгуливать по всей центральной нервной системе. Вплоть до головного мозга. Одному богу ведомо, что они вытворяют с ее органами чувств и как влияют на поведение.

Еще в самолете, по пути в Омаху, Пенни вычитала в новостях про двадцатитысячную толпу покупательниц, взявших штурмом парфюмерный магазин в стремлении приобрести некий новый аромат. А в Риме их товарки устроили аналогичное побоище за право купить крем для лица, чей выпуск сопровождался сверхагрессивной рекламой.

Что же касается пресловутого рентгена, который Пенни прошла после нападения в метро, то не приходится удивляться, что он ничего не показал. Ведь наномедиботы до того крошечные, что их никакой диагностикой не выявишь. И сейчас, как понимала Пенни, с ними расхаживали десятки миллионов женщин по всему миру.

Если Бриллштейн не соврал и Макс действительно замешан в смерти Алуэтты, то где гарантия, что наноботы способны доставлять лишь удовольствие? А вдруг они умеют и убивать?

Пенни допила какао и медленно поднялась наверх. Там, в полумраке, ее отец и Мило стояли над обнаженным телом ее мычащей матери, пока та извивалась в путах.

– Излечить ее полностью у нас не выйдет, – сказал отважный Мило, – но мы можем хотя бы подавить в ней саморазрушительные повадки.

Мужчины преклонили колена по обеим сторонам кровати и принялись молча молиться в сложенные лодочкой ладони. Тумбочка в изголовье была уставлена пузырьками с транквилизатором, откуда торчали одноразовые шприцы.

При виде этой картины беспомощная Пенни задалась вопросом, верна ли ее теория. И что делать, если за дикарскими, сексуально окрашенными выходками мамы в самом деле маячат наноботы?

– Пап, – сказала она, – мне пора.

Он горестно взглянул на дочь.

– Знаешь, Пенпенчик, когда мы с твоей мамой жили еще в Шиппе, врачи предупредили, что она не сможет иметь детей.

Пенни насторожилась. Что еще за новости?

Уставившись на свою беспомощную, оглушенную седативами супругу, отец сказал:

– Все специалисты, к которым мы обращались, в один голос утверждали: беременность невозможна. Вот почему ты стала для нас настоящим чудом.

Пенни шагнула ближе и повисла у него на шее.

Не вставая с колен, он улыбнулся.

– Ты была подарком Всевышнего.

И добавил с надеждой в голосе:

– Если Господь сумел благословить нас столь чудесной дочерью… – вскинув руку, поворошил ей волосы, – тогда он, наверное, сможет избавить нашу маму от мерзкой напасти.

Мило тоже обернул к ней лицо, лучась блаженным простодушием веры. Голая, сумасшедшая мама Пенни находилась в добрых руках.

– Останься! – жизнерадостно воззвал Мило. – Хоть поесть сварганишь!

Пенни прокрутила эсэмэски.

– Пилот пишет, близится какой-то там фронт. Еще час, и мы уже не взлетим.

– А куда? – спросил отец. Бедолага. Рушилась его вселенная.

Твердым и холодным тоном – голосом постороннего – Пенни ответила:

– В Непал!

И добавила:

– Так надо.

Проклятый як отказывался лезть в гималайскую глубинку. После деревушки Хопцынь Пенни пришлось пересесть на узкие костлявые загривки шерпов, чтобы преодолеть последние три вертикальные мили. Но даже шерпов не хватило до конечной остановки. Чем ближе становилась вожделенная пещера, тем отчетливее дрожали их колени. Наконец, непрерывно бормоча заклинания против злых духов, они ссадили девушку на пропеченный солнцем грунт и пугливо заторопились в обратный путь. В ответ на бурный протест самый крепкий из них ткнул пальцем в сторону черного зева и что-то истерически провизжал на туземном диалекте.