Старший брат моего жениха (СИ) - Манило Лина

— Знаешь, у меня ведь только одна мысль и одно желание сейчас: забрать ее себе. Но…

— Но она зовет Егора, да? — констатирует факт Артем и щелкает зажигалкой. Терпкий аромат табака и шоколада распространяется по кабинету, а я достаю свои сигареты из нагрудного кармана.

— А если она еще и узнает, что вся эта ерунда со свадьбой — херня на постном масле и высер больного мозга моего брата… бабы к таким вещам чувствительные.

— Они вообще ко всему чувствительные, — хмыкает Артем. — Нобелевку нужно дать тому, кто в них разбираться научит.

Я еще немного рассказываю о Кире, понимая, что мне нравится говорить о ней. О физике ее любимой, о том, как глаза горят, когда о науке рассуждает. О том, что добрая и веселая, а уж упертая какая и смелая… И чем больше слов выливаю, тем теплее мне становится.

— Если боишься, что она от кого-то узнает о поступке Егора, значит расскажи сам. Первый. Сработай на опережение, — генерирует идеи Артем, а я внимательно слежу за потоком его мысли. — Найди правильные слова, ты же умный мужик, с башкой дружишь. Ты вон с какими фруктами бизнес ведешь, лавируешь. Что ты, подхода к девчонке не найдешь?

— По мне так лучше со сворой адских псов вести переговоры, чем с одной девушкой.

Артем смеется и давится табачным дымом. Кашляет, краснеет, вытирает слезы, а я и сам начинаю хохотать, освобождаясь от внутреннего груза и чувства вины.

И только небо начинает светлеть, я беру такси и еду к больнице, куда увезли накануне Киру.

Будь что будет, но отступать я не собираюсь. Даже если она с утра до ночи будет звать Егора.

33 глава

Кира

Когда снова открываю глаза, на этот раз полностью выспавшаяся и вполне отдохнувшая, за закрытой дверью палаты тишина. Вернее, там определенно кто-то о чем-то разговаривает, слышатся чьи-то торопливые шаги, звон стекла — обычная больничная жизнь, но голоса Руслана в этом многообразии звуков нет.

Наверное, мне вообще померещилось, что он приезжал — мало ли, какие глюки после аварии у людей бывают. Голос Руслана еще и не самый страшный из них.

На самом деле ему ведь нечего тут делать. Верно же? Я особенно не пострадала, живая и здоровая осталась. Ему уж точно не о чем волноваться. Да и зачем ему это? Чувство вины загладить разве что, но и это мне не нужно.

Нас с ним действительно ничего больше не связывает. Вообще ничего. И видеть его больше не хочу, потому что Руслан так или иначе будет напоминать о своем подлом братце. Хоть они, конечно, и совсем разные.

Я даже слышать ничего больше не хочу о Егоре. Ничегошеньки. А Руслан будет о нем говорить — братья все-таки. У них очень теплые отношения, а мне это вовсе и не нужно. Хочу забыть все, что меня связывает с Егором, как страшный сон.

Вычеркнуть, растоптать, смять и выкинуть в распахнутое окно.

Так, хватит думать о всякой ерунде, пора сваливать отсюда. Мне не терпится оказаться в стенах общежития, в нашей с Наташей маленькой, но уютной комнате. Послезавтра экзамен — последний в этом семестре, мне готовиться нужно, а не бока мять на больничной койке. Тем более, когда совсем ничего не болит.

Отряхиваю измятую одежду, исследую ее на предмет разрывов и грязных пятен, но нет — я почти в порядке. Поднимаюсь на ноги, мир слегка качается перед глазами, но зрение быстро восстанавливается — отлично.

Вот сейчас найду врача, сдам анализы, если нужно, и пусть выписывают. Даже требовать согласна, ногами топать, лишь бы не оставаться в этой больнице.

Во-первых, я больницы терпеть не могу. Во-вторых, не хочу, чтобы кто-то из друзей или родители прознали об аварии и устроили скорбное паломничество к моему одру. Вот еще, не нужно мне это, и волновать никого не собираюсь.

Осматриваюсь по сторонам, заправляю аккуратно смятую постель, разглаживаю колючее покрывало и тяжело вздыхаю. Сумку так и не удалось обнаружить, печально. Там же телефон, деньги, документы, конспект важный — там все, вся моя жизнь! Где теперь искать эту сумку проклятую?

Когда в палате неведен идеальный порядок, еще раз тяжело вздыхаю, словно это чему-то поможет, и выхожу в коридор. Он длинный, широкий, с рядом одинаковых дверей по обе стороны, а света столько, что можно ослепнуть. Чистота поразительная и лица вокруг приветливые.

Где тут можно врача найти? В ординаторской! Иду влево, внимательно вчитываясь в надписи на дверях, а когда нахожу нужную, улыбаюсь. Вот сейчас быстренько покажусь и домой. Не будут же меня тут силой держать?

Но, толкнув дверь, икаю — громко очень — и на секундочку крепко жмурюсь.

Руслан.

Сидит на низком диване, его длиннющие ноги, скрещенные в лодыжках, занимают половину комнаты, а сам он кажется расслабленным, ленивым каким-то. Только это обманчивая ленность — я чувствую это. Руслан словно зверь, готовый к прыжку.

Странные ассоциации, честное слово.

Он меня точно преследует. Только я никак понять не могу, как отношусь к этому на самом деле. Да, я еще немного обижена на него за ту перепалку. Да, он наговорил мне много плохих слов, но… он же извинился. Всеми поступками своими после — извинился.

— А вот и наша пациентка, — улыбается доктор и жестом предлагает войти.

Он такой приветливый и радостный, словно подарок под елкой нашел. С чего бы интересно? Принимаю приглашение, а сама рассматриваю Руслана. У него заклеена рана на лбу и в общем-то он выглядит неплохо. Только я все никак не могу избавиться от ощущения его крови на своих пальцах и не могу выбросить из головы его бешеный взгляд. Это последствия шока у него были или он действительно волновался за меня? Непонятно…

Руслан усмехается и кивает мне, здороваясь. Молчит, но его взгляд… он приклеился ко мне, и я ощущаю его физически. Как влажную ткань на нагретом солнцем теле.

— Я хотела узнать, когда меня выпишут.

Занимаю место на диванчике, как на единственной поверхности в кабинете, куда можно присесть. Вокруг полки с книгами, какими-то справочниками, кофейный аппарат мигает лампочками на столике в углу, а на стене висит изображение человеческого скелета с сигаретой в зубах. Уютно все-таки и очень светло, будто бы не в больнице даже нахожусь.

И все бы ничего, но Руслан совсем близко — сидит в полуметре от меня, и ноздри щекочет аромат его туалетной воды. Стараюсь отодвинуться немного, но это совсем не помогает. Слишком маленькая площадь для нас двоих, когда Руслан такой огромный. Да и я не самая крошечная девушка в мире.

— Как чувствуете себя? — заботится врач, а я уверяю, что со мной все в полном порядке.

Отвечаю на стандартные вопросы, пока врач выписывает направление на какие-то анализы, но отдавать не торопится. Напротив, поднимается с места и выходит из ординаторской, зачем-то оставив нас с Русланом наедине.

Зачем?

— Как ты? — вырывается из меня, а Руслан улыбается. — Голова твоя… все хорошо?

— Действительно интересно? — его улыбка становится какой-то… странной. А взгляд исследует мое лицо, облизывает кожу, смущает.

Мне неловко сейчас — очень странное ощущение.

— Я испугалась. У тебя же кровь была. Почему в больницу не поехал? Вдруг сотрясение?

Слова складываются в вопросы как-то сами по себе — я будто бы вовсе их не контролирую. Но я не соврала ни в едином слове — на самом деле очень волновалась за него. Авария все-таки.

— Посмотри на меня, — усмехается и жестом обводит себя с головы до ног. От темноволосой макушки до носков ботинок какого-то запредельного размера. — Думаешь, такая ерунда способна причинить мне вред?

— Даже вековой дуб можно срубить, был бы топор, — изрекаю какую-то глупость и отвожу взгляд.

— Слава богу, я не вековой дуб. Хотя, конечно, уже давно не двадцать.

Мне кажется, в его словах притаилось нечто большее, но мне плохо даются смысловые шарады. Тем более сейчас.

— Моя сумка… она в машине осталась? Не знаешь, где она?

Руслан хлопает себя по лбу, морщится, задев заклеенную рану, и улыбается как-то виновато.