Ночь Пса - Борис Иванов

И давайте побыстрее закончим разговор...

– Речь идет о деле семилетней давности... – как можно мягче пояснил Ким. – Вы, надеюсь, помните о своем участии в процессе «Шести Портов»?

Агенту Яснову не часто приходилось видеть такое вот мгновенное изменение в лице собеседника. Адвокат Пареных словно рыбьей костью подавился. Киму даже почудилось, что сейчас ему придется стучать адвоката по спине, а может и «скорую» ему вызывать. Но защитник хорошо владел собой и через пару секунд уже снова был в форме.

– А кто вас направил ко мне с такой информацией? – резко и холодно осведомился он. – Я просто не думаю, молодой человек, что ваш уровень допуска позволит нам, гм, продолжить...

Ким молча протянул ему свой идентификатор. Адвокат взял его словно ядовитое насекомое и, повертев перед мясистым носом, буркнул:

– Мне следует запросить э-э... Мне следует уточнить ваши полномочия... Пройдемте...

Сервомотор с натужным пением отворил перед Кимом массивную калитку, и он поторопился за хозяином вглубь старинной стройки дома

– одного из шеренги таких недешевых особняков, украшавших тихую Немецкую аллею.

Глаз у Кима был наметанный, да и камуфляж аппаратуры детекции оружия в два эшелона – в вестибюле и на лестнице, ведущей в кабинет – расставленной на пути гостей дома, был стереотипный.

«Хорошо, что я оставил пушку в машине, – подумал Агент. – Интересное прошлое было у господина адвоката. Впрочем, почему же только прошлое? Нет, не хотел бы я меняться с ним судьбой. Даже на год.» Если судить по интерьеру кабинета, утехой Александра Пареных всю жизнь был парусный спорт. Просторная и светлая – словно на улице царило летнее утро – комната была украшена стереопанно со снимками разных моментов регат и просто отдельных яхт и шхун на сверкающей глади какого-то из здешних мини-морей. На декоративных полках со вкусом, этак ненавязчиво, были расставлены кубки и прочие призы парусных состязаний лет за сорок, модели катамаранов, яхт и кораблей покрупнее; стены, забранные панелями под серебристый бук, украшали взятые под стекло почетные дипломы и иные документальные свидетельства спортивных успехов хозяина кабинета. Фотографий его самого или членов его семьи не было нигде. Хозяин был скромен.

Точнее – не склонен к паблисити.

Опасаясь нарваться на часовую лекцию об особенностях такелажа здешних парусников, Ким воздержался от дежурного комплимента, за что и был вознагражден еще одним градусом хозяйской холодности и неприязни. Кофе ему, во всяком случае, предложено не было. Адвокат, недовольно посапывая, подошел к стене позади своего обширного и пустого – только часы, сработанные под штурвальное колесо «Катти Сарк» украшали его – стола и, сдвинув в сторону панель облицовки, открыл миру скрытый за ней терминал – выполненную на заказ «под старину», дорогую установку.

Карточка Кима нырнула в щель терминала. Экран дисплея выдал соответствующее сообщение, и Александр Пареных несколько успокоился. Досадливо заломив бровь, он вернул идентификатор Киму и жестом предложил ему занять место в массивном кресле напротив рабочего стола.

«Это так естественно, – констатировал про себя Ким, наблюдая, как хозяин кабинета принимает величественную позу в своем кресле, по ту сторону стола, – действующая служебная аппаратура в кабинете скромного пенсионера... С выходом на секретные файлы Министерства. Что ж – бывает...»

– Гм, не ожидал, что к этому делу вернутся... – взял быка за рога адвокат. – Изложите суть дела покороче, и давайте, как говориться, поскорее расстанемся с миром. Мне эта тема удовольствия не доставляет.

«Так и я тут не из праздного любопытства, черт возьми!» – подумал про себя Агент на Контракте, но вслух только лишь попросил господина Пареных разъяснить ему некоторые моменты дела, касающиеся личности доктора Пера Густавссона и вынесенного ему приговора.

– Поконкретнее, пожалуйста, – поморщился адвокат. – Речь идет о человеке, много лет работавшим вне нашего Мира и, сами понимаете, рассказывать о такого рода людях можно много. Вам ведь нужна некая конкретная справка – только? Вот по ней и задавайте ваши вопросы.

– Мне, прежде всего, важно было бы знать, – осторожно начал Ким, – кого же все-таки представлял здесь, на Прерии, осужденный по делу «Шести Портов» Густавссон. Вы вели его защиту и, наверное, больше чем кто либо осведомлены на этот счет...

На кого все-таки работал подсудимый?

– Раз уж вы имеете доступ такого уровня как ваш, – пожал плечами Пареных, то уже прочитали, очевидно, формулировку заключения по делу... Там это ясно сказано.

– Там ясно сказано, что суд не считает необходимым уточнение этой стороны дела для вынесения приговора... – возразил Ким.

– Но меня – точнее Следствие – интересует не формальная сторона вопроса...

– А меня, как представителя Защиты, она вот как раз и не интересует! – Пареных извлек из ящика стола роскошного вида плоский ларец, из ларца – сигару и принялся заботливо – ножичком в серебряной оправе – обрезать ее кончик.

Курева Киму тоже предложено не было.

– Где это вы видели такого защитника, – со сдержанным гневом продолжал хозяин, – который способствует тому, чтобы его подзащитному, честно отсидевшему уже свыше половины полученного по приговору срока, навесили еще лет пять – шесть? По, так сказать, «вновь открывшимся обстоятельствам»? Я, вообще, хотел бы знать, кому это понадобилось инициировать повторное расследование по этому делу?

– Никакого повторного расследования не предвидится, – поспешил успокоить его Ким. – Идет расследование совершенно другого преступления. И меньше всего я настроен увеличивать срок заключения несчастному Густавссону... Наоборот, если он окажет Следствию существенную помощь...

– Стоп, стоп, стоп! – прервал его явно встревожившийся защитник.

– Вы что – намерены отправиться к Густавссону по месту заключения? Это непосредственно касается...

– Ваш подзащитный будет поставлен даже в более комфортные условия, – улыбнулся Ким. – Я намерен предоставить ему возможность проявить свои э-э... знания здесь, в условиях полного или частичного расконвоирования...

Адвокат даже вскочил из-за стола и уставился на Кима, как на привидение.

– Вы... Вы даже сами не понимаете, что собираетесь затеять, господин Агент!

Эти слова он буквально выкрикнул, торопливо выбираясь из-за стола.

– Обстроятельства дела таковы... таковы... – Пареных утратил всю свою вальяжность. Теперь он странно походил на схваченного за руку шулера. – Этот несчастный даже сам не знал правды о тех, на кого ему пришлось работать... Обстоятельства дела... Впрочем...

Впрочем, я отказываюсь продолжать разговор на эту тему! Это – мое право...

Он тяжело обернулся к столу. Потер лоб. Снова повернулся к Киму:

– Вы в самом деле собираетесь?...

Ким поднялся и взял со стола положенную было на него папку.

«А ведь не о бывшем подзащитном печется господин адвокат, – запоздало подумал он. – Не из-за него всполошился. А я – купился как мальчишка на его подставку! Сболтнул лишнее. Это мне отрыгнется.

И очень скоро, может быть. Надо торопиться. Здесь уже ничего не выкопаешь.»

– Если вы не хотите отвечать на мои вопросы, господин адвокат, – сказал он вслух, – то уж не ждите и от меня ответов на свои...

Предупреждаю вас, однако, о том, что существует Федеральный закон «О мерах по пресечению действий, препятствующих ведению следствия»...

– Нашли кого учить, мальчишка! – зло бросил адвокат, огибая стол в направлении к сдвинутой панели, за которой дремал терминал.

Ким быстрым шагом направился к выходу. Он был уже на пороге, когда странные, потусторонние звуки заполнили комнату, заметались под ее сводами... Он остановился и остолбенело обернулся. До него не сразу дошло, что несется этот призрачный хор из-за задвинутых штор окон – с невидимой, зыбкой глади озера.

Адвокат уже стоял у терминала, держа в руках переговорную трубку. Он уже поостыл немного и вполне владел собой.

– Это птицы, – устало объяснил он, перехватив взгляд Кима.

– Ночные птицы. Сейчас – их время...

– Я повторяю, в новостях не соврали: на моих глазах на набережной в собаку била молния!... В огромную собаку – два раза. И – хоть бы хны. Она словно искупалась в огне... Честное слово десантника!

Отряхнулась и побежала себе... А я прямо столбом стоять остался...

– Это и называется – допиться до глюков, Ник... Вот что делает с людьми этот проклятый самогонище, который называют виски. От водки такого не бывает...

Бармен чуть кашлянул – но кашлянул со значением – и гудение голосов теплой компании, собравшейся встречать «ночное утро» в украшенном старинными картинками углу «Канар» чуть смолкло. И было отчего. Не всякий день в «Канары» заглядывают тузы с Козырной набережной. Импозантный, точно испанский гранд, Серж Круевич оперся о стойку, терпеливо ожидая заказа господина комиссара.