Литературная Газета 6315 ( № 11 2011) - Литературка Литературная Газета

ПЕРСОНА

В его жизни находится место и сухим параграфам законов, и палитре с кистями и красками. На съёмочной площадке он и за камерой и в кадре чувствует себя на своём месте. Сценарии, выходящие из-под его пера, столь же остры и злободневны, как и публицистика. Кинорежиссёр, политик, писатель, актёр, художник – удивляет в Говорухине не совмещение ипостасей, а то, что в каждой из них всегда, везде и при любых обстоятельствах присутствует чёткая гражданская позиция. Он из поколения тех, кто может не быть поэтом, но не может не быть гражданином. В интервью, которое Станислав Сергеевич дал нашей газете накануне своего 75-летия, фанфар совсем не слышно.

– Станислав Сергеевич, кажется, вся страна отмечает ваш день рождения. Интервью на центральных каналах, публикации в газетах и журналах и наше любимое ваше кино по телевизору. А как вы встречаете свой юбилей?

– У меня в этот день в Академии художеств открывается выставка живописи и графики.

– Тематическая или за какой-то период?

– За всю мою жизнь. С тех пор, как я стал рисовать и заниматься живописью.

– Как вы стали художником?

– Разумеется, не вдруг. Поскольку я уже был профессиональным кинематографистом, режиссёром, мне не надо было осваивать такие вещи, как композиция, перспектива, ракурс, компоновка, свет, цвет и так далее. Какая-то подготовка у меня уже была, причём по главным позициям. К тому же режиссёру часто приходится рисовать, чтобы не объясняться на пальцах. Изобразительным искусством я интересовался всегда, не то чтобы изучал, но наслаждался им. Однажды захотелось взять в руки кисть. Даже не подозревал, какая это зараза. Теперь в доме сколько стен, сколько хватает на них места, столько и картин.

– Кроме ваших произведений на этих стенах есть ещё работы других художников?

– Рядом нет, конечно. Все мои картины на даче. А в квартире у меня есть несколько крошечных работ больших мастеров: Левитана, Поленова, Дубовского, Туржанского.

– Это не первая ваша выставка. Как обычно принимает ваши работы публика? Для вас важно, что думают люди, или это в большей степени увлечение?

– Во-первых, это увлечение. Но если это нравится людям, значит, я на правильном пути. Знаете, я ведь уже и по стране поездил с этими работами. Ни одного отрицательного высказывания в книгах отзывов. А у меня их уже десяток, я их храню и очень дорожу ими. Часто просят что-нибудь продать. Очевидно, людям немного надоел авангард. Везде сейчас только цветовые пятна огромных размеров, больше напоминающие дизайн, чем живопись. Это хорошо смотрится где-нибудь на стене большого богатого дома, и только. Поэтому простой русский пейзаж, написанный не совсем примитивно, уже вызывает доверие и симпатию у моей публики.

– А ваша публика – это кто?

– Моя публика – это люди с советским прошлым, которые выросли на высоком искусстве, которые читали книжки. Не те, кто сейчас сидит в кинотеатрах с попкорном. Им не интересна моя живопись, так же как не интересны мои фильмы. Сегодня ведь в России живут уже два народа. Один новый, народившийся в эти бурные лихие годы, а другой старый, который далеко не весь старый по возрасту. У меня нет контакта с человеком из нового народа, мы не понимаем друг друга. Они не понимают мои ценности, а я не принимаю их попкорновое кино, где парад аттракционов и не надо думать.

– Имеете в виду «Самый лучший фильм»?

– И «Любовь в большом городе»», и «Гитлер капут», «Ёлки», «Наша Раша», «Ирония судьбы. Продолжение». Таких много. Обидно, что министр культуры, да и Путин считают, что главным мерилом качества фильма является его успех у зрителя. Поэтому на экранах либо русское попкорновое кино, либо американское. У хорошего кино трудная судьба в прокате.

– Как можно переломить эту ситуацию?

– Только государство может что-то изменить. Но для этого нужно сначала понимать ситуацию, а этого, к сожалению, нет.

– Вы пришли в политику, чтобы быть лучше понятым и услышанным? Поэтому с 1993 года работаете в Государственной Думе?

– В политику я вошёл значительно раньше, чем стал депутатом. Кто такой политик? Это человек, который влияет на политический климат в стране. Я снял «Так жить нельзя» в 1990 году, «Россия, которую мы потеряли» в 1992-м, «Великая криминальная революция» в 1993-м. Это уже была политика. Эти фильмы повлияли на изменение всего общества, на его самосознание, на политический климат. У меня всегда было ощущение, что от меня что-то зависит, последнее время, правда, всё меньше.

Я всегда много выступал, озвучивая свою точку зрения. Будучи председателем парламентской комиссии по исследованию причин и обстоятельств возникновения кризисной ситуации в Чеченской Республике, в 1995 году опубликовал итоги депутатского расследования. В этом заключении Борис Ельцин был назван главным виновником кровавого конфликта. И если тогда это было для большинства дико, то сейчас со мной согласны уже процентов 80. И всё равно как об стенку горох.

– А как вам виделось? Вы обозначили проблему, и тут же всё изменилось?

– Ну да, а как же! Любой человек хочет видеть результаты своего труда. Хотя не всё впустую, многое доходит, жаль, что очень медленно. К примеру, я в своей публицистике уже лет 15 говорю: «Нельзя готовить одних юристов и экономистов». Эта страна не будет иметь будущего. Кто будет пахать, сеять, пилотировать самолёты, кто будет работать на заводах, на атомных станциях? Прошло лет 15–20, и теперь наш президент говорит об этом же. Конечно, не потому, что он прочёл это в моей публицистике.

– Но и поэтому тоже…

– Думаю, да. В одни мозги въелось, в другие, так и до президента дошло. Подобных вещей я замечаю очень много. Лет 20 назад я говорил, что надо взять всё хорошее, что было при социализме. Нельзя всё отрицать, всё отринуть. Наше руководство говорит об этом только спустя лет 10–15. Хорошо, что многое из того, что было, всё-таки возвращается. Союз молодёжи, например. Но чтобы убедить в этом власть, понадобился труд многих публицистов. Вот это и есть политика, а моя работа в Думе – творчество, законотворчество, точнее. Я, конечно, больше политик, чем автор законов. Хотя были законы, среди авторов которых был и я.

– Чем можете гордиться?

– Например, Закон о государственной поддержке кинематографа. Весь кинематограф, плохой он или хороший, финансируется сегодня государством. По моему глубокому убеждению, рынок и киноискусство несовместимы, как и вообще рынок и искусство. У многих почему-то складывается ощущение, что деньги дают какие-то спонсоры-инвесторы. Нет такого. Фильм Эльдара Рязанова про Андерсена финансировал «Газпром», фильм «Край» – РАО «РЖД». Это все государственные компании. И Комитет по кинематографии – только минимальное участие государства. Существуют ещё и богатые регионы, которые также финансируют кинопроизводство. Благодаря этому закону и появившимся возможностям киноиндустрия сегодня не только восстановлена, но и давно превзошла доперестроечный уровень. Когда только количество перейдёт в качество?

– Какие условия нужно ещё создать, чтобы появилось качественное кино? И кто определит критерии качества?

– Кто определит, если всё уничтожено? Уже 20 лет, как уничтожен институт редакторов в кино. Зритель давно устал от вранья, фальсификации и глупости, которые отовсюду вылезают, особенно если речь идёт о войне. Уничтожили художественные советы, нравственную цензуру в лице редакторского комитета Госкино. Как вообще может существовать искусство без нравственной цензуры? Такого нет ни в одной стране.

Нравственная цензура – это берега у реки. Вот течёт река Искусство, а берега у неё – нравственная цензура. Если много крови, насилия, если это пробуждает животные инстинкты – это за берегами. Этого нельзя допускать. А что такое река без берегов? Болото. Вот в этом болоте мы и живём.

– Что же делать?

– Во-первых, нужно вернуть всё то, что мы отринули.

– Кто может восстановить эту систему?

– Власть это должна сделать. Президент.

– Сам президент? Только он справится?

– А кто ещё? Все остальные слово боятся произнести.

Главное, что сегодня должна понять власть: дело не в экономике. Экономика не спасёт Россию. К тому же никаких успехов в экономике у нас нет и не предвидится. Не моя мысль, Александра Солженицына: «Если в нации иссякли духовные силы – никакое наилучшее государственное устройство и никакое промышленное развитие не спасёт её от смерти, с гнилым дуплом дерево не стоит».