Путь к Истоку - Анастасия Штука

Видимо, приняв колдунью за свой счастливый талисман, она уговорила ее остаться на ночь в преобразившемся домике, торопливо накрывая на стол, доставая самое лучшее угощение и стремясь изо всех сил угодить Яснине, с улыбкой наблюдающей за ее метаниями по избе. Присев на краешек покрытой сукном скамьи, она робко призналась, что сосед — охотник позвал ее замуж, а она, к огромному неудовольствию родственников мужа и своей семьи, отводившим для нее лишь роль бедной и заморенной вдовы, которая до конца своего века должна была оплакивать кончину постылого мужа, ответила согласием. Ольжана привыкла к пересудам и сплетням за своей спиной и старалась не обращать на них внимания, но не могла не расстраиваться из-за того, что бывшая свекровь прилюдно с презрением бросила в лицо ее будущему мужу, что он женится на пустой бабе, не способной даже зачать ребенка. И хотя в любви мужчины она была уверена, но зерно сомнения посеялось в ее собственной душе. Ведь Рут был одним из самых завидных женихов в округе, а она и на самом деле так и не смогла родить ребенка от своего покойного мужа, и история могла повториться и с новым браком.

Яснина довольно резко, не стесняясь в выражениях, объяснила молодой женщине, что для зачатия детей нужны двое, а если ее мужу было столько лет, что боги не преминули довольно быстро прибрать его на тот свет, то и детям было взяться некуда, потому что пустым бывает не только чрево женщины… Слушая ее, крестьянка краснела, бледнела, но невольно соглашалась с ее доводами, хотя и не была окончательно переубеждена. Когда Ольжана отвернулась к печи, в которой настаивался малиновый чай, Яснина убрала со стола руку, перестав выводить ногтями на вышитой скатерти замысловатые узоры, и слегка щелкнула пальцами, посылая в спину ничего не подозревающей женщине заклятие. Уголки ее полных губ приподнялись в довольной и слегка насмешливой улыбке: кажется, она немного перестаралась, хотя с другой стороны, дети в деревнях всегда были самым главным богатством своих родителей. Так что Ольжана и ее охотник не должны сильно расстроиться рождению первой тройни: близнецов-парнишек и прелестной малышки…

Глава 4

Когда колдунья проезжала подъемный мост, отделяющий Литору от льнущих к надежной и мощной стене многочисленных деревушек, начал накрапывать мелкий и промозглый дождик. Небо, с утра хмурящееся темными и тяжелыми клубами облаков, окончательно затянулось непроницаемой пеленой и посерело, превращая и без того безрадостный день в мрачный и мерзкий. Холодные капельки плавно обтекали всадницу и притомленную кобылку, отскакивая от невидимой преграды, но настроение колдуньи это уже не спасло. Мрачные и не довольные горожане сновали по широким, вымощенным брусчаткой улицам, по обе стороны окруженным высокими и узкими домами, которые после ярких, живописных и богато украшенных зданий Даншера казались унылыми и обветшавшими. Темные окна, затянутые слюдой, казалось, недовольно и устало смотрели на прохожих, бестолково суетящихся у них на виду, а дверные проемы были наглухо закрыты. Яснина задумчиво оглядывала посеревшие от дождя темные стены, сложенные из потемневшего от времени песчаника, впервые замечая, какое угнетающее впечатление производят неловко громоздящиеся друг на друга постройки. Она редко бывала на окраине Литоры, слишком занятая, чтобы совершать бессмысленные и бесцельные прогулки, а если и посещала пользующиеся сомнительной репутацией таверны и питейные заведения, то мало внимания обращала на улицы, на которых они располагались. Ее богатый и изысканный дом, выстроенный из светлого камня и облицованный мрамором, удобно устроился среди других роскошных особняков. Занимая место на центральной улице столицы, большой и чистой, с выложенной камнем дорогой и широкими, мощеными тротуарами с витыми фонарями.

А после посещения приграничного городка она впервые обратила внимание на явное и резкое разделение, которое невидимой чертой отделяло богатые и благоустроенные кварталы с изящными зданиями и пышными садами от бедных и хаотично устроенных улиц. Они были застроены высокими, тесно прижимающимися друг к другу домами, шумными рынками, многочисленными забегаловками, тавернами, постоялыми домами и питейными заведениями, крытыми чаще всего худыми деревянными крышами, облезшими от старости. Втянув холодный воздух сквозь плотно сжатые зубы, колдунья заставила себя отвести пронзительный взгляд от подслеповатых окошек, затянутых мутной и серой слюдой низкого, покосившегося домишки. В конце концов, она прекрасно знала об этом и раньше, просто старалась не замечать очевидное, потому что все это было совершенно безразлично ей. Вот только теперь она ощутила неприятный укол в районе сердца, почувствовав невольный стыд за свой город, который так сильно отличался от мораввского, и мгновенно рассердившись на себя за секундную слабость. Ей было чем заняться, кроме угрызений совести за тех, кто не спешил заботиться о своем народе. Так было всегда, сколько она себя помнила, и вряд ли ее трезвое и ясное осознание сложившейся постыдной ситуации что-то изменит.

Выловив из толпы шустрого, остроглазого мальчишку с непослушно торчащими во все стороны соломенного цвета вихрами волос, весело шлепающего по лужицам босыми ногами, Яснина поручила ему отвести лошадь к себе домой, разъяснив дорогу и перекидывая ему золотой. Паренек недоверчиво замер, разглядывая сверкающую монету в своей грязной ладони, затем быстро подхватил поводья и шустро рванул с места, пока нанявшая его госпожа не передумала. Колдунья фыркнула, наблюдая за его петляниями в толпе, запрудившей обе стороны улицы и дорогу. Светлая макушка то исчезала из вида, теряясь за спинами более высоких людей, то снова выныривала в просвете между повозками и лошадьми.

Еще с минуту понаблюдав за мальчишкой, ловко пробивающимся сквозь столпотворение, она решительно отвернулась, рассматривая улицу перед собой. Она хорошо запомнила, куда вел портал из Даншера, поэтому без особого труда нашла это место. Яснина без выражения рассматривала высокий дом, сложенный из потемневшего от времени камня на довольно респектабельной и ухоженной улице, тускло посверкивающий неясными огоньками в узких окошках. Она остановилась на краю мостовой на другой стороне улицы, пристально изучая входящих и выходящих из дома людей. На первом этаже располагалась небольшая таверна, у входа в которую висел медный колокольчик, то и дело глухо позвякивающий. А над ней — несколько больших квартир, с отдельными, вынесенными на улицу входами. Она внимательно пробежалась взглядом по второму этажу, но не заметила ничего интересного. Судя по поднимающейся в этот момент по витой лестнице паре хорошо одетых людей, там жила обычная семья. Женщина закрыла зонтик, отряхивая его от тяжелых капель, и рассмеялась после слов мужчины, пытающегося отпереть дверь, путаясь в ключах и многочисленных сумках с покупками.