Фарватер Чижика (СИ) - Щепетнев Василий Павлович

Лиса, Пантера? Теперь-то уж они не могут отказаться от помощи. И не отказываются, зачем отказываться. Просто говорят, что если понадобятся деньги — тут же возьмут. Вот как с гарнитурами. Но тут не сами деньги имели значение, а возможность заказать через «Березку». Чеки категории «Д» — это вам не рубли. Странно, да? Вот в Америке, в Англии, в Германии, во Франции, даже в Финляндии, в странах, где я был, везде свои деньги, доллары, франки, марки и шиллинги, ставят выше чужих. А вот у нас — чужие деньги ценят превыше своих. Поди, выпиши югославский гарнитур за рубли, ага.

И ливийцы тоже уважают доллары. Американцев не любят, а доллары уважают. А нас ливийцы любят, но рубли не берут ни в лавках, ни на базарах.

Такой вот феномен.

Ладно.

Девочки подъехали к обеду. У них сейчас период мелкого ремонта. С новыми квартирами всегда так. Заменить, подкрутить, подкрасить. А краска — пахнет, да и вредно для организмов.

Пообедали, и я о своём, о наболевшем: что бы такого сделать хорошего для всего прогрессивного человечества. Тысяч на пятнадцать, на двадцать, понимая, что где двадцать — там и все сорок. Или пятьдесят.

Девочки посмотрели на меня, переглянулись, вздохнули, и сказали, не сговариваясь:

— Журналы!

Или сговариваясь?

— Нужно библиотеки подписывать на журналы, — разъяснила Надежда. — Преимущественно литературные. Чтобы побольше читали.

— Да мы и так… — ответил я. И так, да. В Дом Кузьмы, детский, мы и «Поиск» отдаём, два экземпляра, и журналы выписываем для них, детские, и газеты. Но правильно, почему только детский дом? Наши библиотеки, особенно сельские, не откажутся, если и они будут получать журналов побольше.

— Но отчего ж именно журналы? А книги? — возразил я для порядка.

— И книги, — согласились девочки. — Только где ты, Чижик, книги возьмешь?

В самом деле.

Время от времени захожу я в наши книжные. Больше по привычке школьных лет. Как захожу, так и выхожу, обыкновенно без книг. В школьном детстве денег было мало, сейчас книг. С каждым годом их, книг, на полках магазинов всё меньше и меньше. Не доходят они до полок, книги. За границей книжные магазины — край, напоминающий Рай. Дорого, правда, но кто сказал, что в Раю всё бесплатно? Скушаешь ли яблочко, стащишь ли книгу — и «позвольте вам выйти вон!» под конвоем архангела с дубинкой.

Из поездок я привожу немало книг. Столько, сколько можно взять в самолёт. В основном по медицине. Себе и девочкам, а потом, по прочтении, лишние экземпляры на кафедры раздаем. Но… Но профессорско-преподавательский состав у нас языками владеет слабо. Теперь-то получше, а прежде само желание изучить немецкий или английский язык могло вызвать упреки в преклонении перед Западом. Перед засранцами-иностранцами. Слушать передачи западных стран однозначно не поощрялось. Впрочем, прямо и не запрещалось, и потому радиоприемники с коротковолновыми диапазонами продавались и продаются свободно. Покупай, владей, слушай! На русском языке мы вражьи голоса глушим, а на их собственном — пусть клевещут. Всё равно никто не поймёт.

Сейчас иначе. Сейчас мирное сосуществование. Сейчас наши врачи, наряду с инженерами, военными советниками и прочими специалистами, востребованы везде. Особенно в Африке. Африка же — это английский язык. Вот и учим «Май нейм из Васья».

— Составим список того, что можно и нужно выписать, — предложила Надежда. — Стандартный, — и она как на духу назвала дюжину журналов. На двести сорок восемь рублей за годовую подписку. Вот так, экспромтом, без подготовки.

— Следовательно, на сто библиотек понадобится двадцать четыре тысячи восемьсот рублей, — посчитала Ольга

Сговорились.

— Двадцать пять тысяч… — начал было я.

— Погоди, Чижик, погоди. Почему именно ты? Нет, ты, конечно, поучаствуешь, и хорошо поучаствуешь, но это — общекомсомольское дело. Ты знаешь, сколько в нашей области комсомольцев? Школьников убёрем, у школьников нет собственного дохода. Студентов — тут сложнее. По мере возможности. Не все же работают в сельхозотрядах. И, наконец, полноценные работники. Колхозники, токари, водители, учителя, милиционеры. Так вот, если каждый отдаст полтинник — пятьдесят копеек, Чижик, пятьдесят копеек один раз в год, — то программа «Журналы — библиотекам» будет выполнена и перевыполнена.

— Вы что, полтинники собирать будете по всей области?

— Узко мыслишь, Чижик. Жизнь шире шахматной доски. Это дело поручим комсомольским организациям — на производстве, в институтах, везде. И пусть они в своем коллективе собирают полтинники или рубли — и выписывают. В библиотеки. А можно и себе, на организацию, — сказала Ольга. — На организацию лимитов нет, можно хоть «Поиск» выписать.

— Тут не только в деньгах дело, Чижик. Тут дело в психологии. Отдал человек полтинник — и ему, глядишь, захочется почитать журнал. Ведь уплачено же — продолжила Надежда.

— А если и не дал полтинник, от скупости, или обстоятельства совсем уж сложные, то почитать на дармовщинку захочется и подавно — как рвут мальчишки в чужом саду зеленые мелкие яблоки. Потому что дармовщинка — добавила Ольга.

— Конечно, не все станут читать эти журналы, даже не половина. Но сколько-то станет. А нам каждый человек и дорог, и интересен, — заключила Надежда.

— Согласен, — мысль о том, что мне эти двадцать пять тысяч расхода не придётся брать на себя целиком, порадовала. Инстинкт — беречь деньги, инстинкт. Пережиток сотен поколений, живших в условиях эксплуатации человека человеком. — Но не работаете ли вы на конкурентов, на ту же «Степь», на другие журналы?

— Нашему «Поиску» не «Степь» страшна, не «Новый мир», не «Юность» даже. Нашему «Поиску» страшно отсутствие привычки читать.

— И где ты, Чижик, видел в «Новом мире» Сименона? А у нас — есть, — и Ольга достала из портфеля новенький номер «Поиска». Ноябрьский. Пахнущий таинственно и заманчиво типографской краской.

Я потянулся за журналом.

— Погоди, погоди, — Ольга отвела руку. — Сначала закончим с раздачей слонов.

— Каких слонов? Ах, этих…

— Именно. Журналы для библиотек и для трудовых коллективов — дело общекомсомольское, и комсомол с этим справится.

— Завтра же в обком комсомола пойдём, — добавила Надежда.

— А потом, уже на будущий год, и к Тяжельникову. Во всесоюзном, так сказать, масштабе. Движение «Комсомольская библиотека». Ведь смотри, сейчас даже мода пошла — книги покупать, ставить на полку и любоваться. «Не шарь по полкам жадным взглядом, здесь книги не даются на дом, лишь безнадежный идиот знакомым книжки раздаёт».

Я оглянулся. У меня — два книжных шкафа, от дедушки остались. Но книг мало: большую часть дедушка отдал в библиотеку. Для себя я кое-что прикупаю: альбомы по искусству, опять же медицинские книги, и кое-что из литературы. «Швейк», двухтомник Гоголя, томик Тургенева… Самая крупная покупка — Большая Советская Энциклопедия, синяя, второе издание. Для общего развития. Сегодня на повестке для третье издание, красное, но мне и синего довольно.

— Нет, на твою энциклопедию никто не покушается. Но придётся тебе обзавестись разными книгами посовременнее. И под телекамеры передать их в библиотеку. Личным примером воодушевить! Ты сравни жизнь книги библиотечной и книги домашней. Библиотечную прочтут сто человек! Двести! А у людей на полках за стеклом книга, конечно, новенькая, чистенькая — но бесполезная.

Тут я согласен. Хорошая библиотечная книга узнается сразу. По зачитанности.

— На постановку я не согласен. Нехорошо это.

— Почему постановку? Ты купишь книги, ты их и сдашь. Всё по правде!

— Да где же я их куплю?

— Постараешься, сумеешь, найдёшь. Ты недооцениваешь свою популярность. Просите и обрящете.

— Хорошо, сделаю.

В самом деле, не проблема. Дам сеансы в издательствах. Или для работников торговли. Да просто попрошу, язык, чай, не отсохнет. Но, скорее всего, потрачу сотню-другую чеков той самой категории «Д», чтобы не хлопотать. Самое простое решение.

И я потянулся за свежим «Поиском».