Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга V - Алексей Ракитин

Свидетель неспешно и очень обстоятельно поведал суду о лечении и своём последующем общении с подсудимым. По его словам, одна из лошадей Левитта заболела лошадиным гриппом, она была аномально холодна. Уилкинс произвёл вакцинирование лошадей подсудимого и во время манипуляций с лошадью, находившейся во 2-м стойле, имело место кровотечение и разбрызгивание крови. В этом месте следует пояснить, что в те времена для вакцинирования не использовались шприцы [если кто не знает, шприц изначально был придуман как средство для подкожных инъекций морфина], а потому вакцина вводилась в организм человека или животного посредством неглубокого разреза. Поскольку скальпель являлся инструментом очень острым, а нервное животное могло дёрнуться, разрез мог получиться слишком глубоким — такое происходило сплошь и рядом. Именно так случилось при вакцинировании лошади во 2-м стойле — животное дёрнулось, скальпель вошёл слишком глубоко в плоть, и кровь брызнула из раны, попав на стенку соседнего стойла, третьего по счёту, и загородку позади лошади. Кроме того, брызги лошадиной крови попали на брюки, пальто, жилет и рубашку Левитта Элли, стоявшего рядом.

На этом показания свидетеля не закончились. Отвечая на вопросы адвоката Дабни, ветеринар сообщил суду, что уже после ареста подсудимого ещё раз побывал в конюшне и «заметил кровь на стене сарая, новых пятен не было, и это выглядело так же, как я видел во время [невольного] пускания крови лошади» (дословно: «noticed blood upon the side of the barn, there were no new spots and it looked like the same I saw at the time the horse was bled»).

То есть свидетель полностью поддержал версию защиты и признал, что в ноябре 1872 года новых пятен в конюшне не увидел.

В русском языке существует замечательная метафора «без ножа зарезал» — это именно то, что ветеринар Уилкинс проделал с обвинением!

Обвинители — Генеральный и окружной прокуроры — по очереди допрашивали ветеринара, задав ему большое количество вопросов разной степени бессмысленности. Так, например, Генеральный прокурор Трейн попытался убедить Уилкинса в том, что тот занимался вакцинированием лошадей в августе, хотя совершенно непонятно, как изменение срока могло опровергнуть остальные важные утверждения свидетеля. Уилкинс не дал сбить себя с толку и уверенно отверг все инсинуации, связанные с августом, заявив, что не мог тогда работать с лошадьми Левитта Элли, поскольку в том месяце находился в отъезде, в штате Мэйн, и с обвиняемым познакомился спустя 2 недели после возвращения. Другой момент, который обвинители попытались «обыграть» в выгодном им ключе, был связан с возможным влиянием на Уилкинса адвокатов Вэя (Way) и Сомерби, которые чуть ли не подкупили ветеринара. Слово «подкуп» в суде не прозвучало, но общий подтекст сказанного был более чем прозрачен. Уилкинс на этот провокационный и даже оскорбительный вопрос отреагировал на удивление выдержанно и признал 3 встречи с адвокатами, которые имели место спустя несколько недель после ареста Левитта Элли. Также Уилкинс признал, что именно адвокаты возили его в конюшню для её осмотра. Что выглядело вполне разумно, ведь полиция не озаботилась этим.

Также свидетель ответил на множество вопросов, которые можно охарактеризовать как общеобразовательные или просветительские. В частности, Уилкинс рассказал о технологии вакцинирования лошадей, количестве крови в теле животных, сколько крови они обычно теряют во время ветеринарных манипуляций и т. п. Во время этих рассказов и пояснений свидетель особо подчеркнул, что попадание крови на одежду Левитта Элли — это аномалия, исключение из правил, обычно кровь попадает на одежду ветеринара, а не ассистента. Уилкинса даже спросили о том, когда он делал подобную манипуляцию в последний раз, и он ответил, что занимался этим в Южном Бостоне не далее как вчера. Вопрос этот представляется лишённым какого-либо смысла с точки зрения обвинения Левитта Элли, то, что прокурор Мэй задал его, свидетельствовало о неспособности сформулировать хоть что-то разоблачительное.

Следующим свидетелем защиты, вызванным в зал заседаний, стал Чарльз Джексон (Charles T. Jackson), эксперт в области химии, преподаватель Гарвардского Медицинского колледжа, проживавший в Бостоне уже 40 лет. Этот человек, кстати, упоминался нами в очерке «1849 год. Таинственное исчезновение Джорджа Паркмена», размещённом в этой же книге.

Показания Джексона начались с общего обзора свойств крови — её состава, подвижности, способности высыхать и пр. По словам эксперта, полное высыхание крови, попавшей на одежду, варьируется в широких пределах и зависит в значительной степени от внешних факторов, оно обычно находится в диапазоне от 24 до 36 часов. Коснувшись вопроса о составе крови, Джексон признал, что красные кровяные тельца человека действительно больше красных кровяных телец лошади, но это справедливо лишь при сравнении крови человека и лошади в жидкой фазе. Если же кровь попала на предметы, высохла, а затем её опять перевели в жидкую фазу для исследования под микроскопом — как это имело место в деле Левитта Элли — то всё сильно усложняется.

Размер красных кровяных телец человека, согласно утверждению свидетеля, варьируется в широких пределах — от 0,000003125 дюйма до 0,000002666 дюйма, — также сильно различаются размеры и белых кровяных телец. Глядя в микроскоп на скопление кровяных телец, невозможно сказать, чья эта кровь — человека или животного.

Продолжая рассуждать на тему поиска различий между кровью человека и млекопитающих, Джексон остановился на работах учёных, изучавших эту проблематику, в частности Дюма (Dumas), Прево (Prevot) и Уилльяма Гая (William A. Guy). Обвинители слушали его внимательно, но едва только свидетель захотел процитировать одну из упомянутых научных работ, Генеральный прокурор Трейн моментально вскочил со своего места и весьма эмоционально заявил протест, который, разумеется, был тут же удовлетворён судьёй [Читатель уже должен перестать удивляться тому, что судья во всём соглашался со стороной обвинения и отклонял любые прошения защиты].

То, как сторона обвинения занервничала при попытке цитирования учебника, наводило на самые неприятные подозрения, а именно — обвинители прекрасно сознавали неправоту своих экспертов и теперь попытались избежать их разоблачения любыми способами. Даже путём затыкания рта оппонентам… Но это же стало очевидно и оппонентам.

Чарльз Джексон подвергся продолжительному и весьма напряжённому перекрёстному допросу, что понятно — его показания разрушали одну из важнейших улик, на которой базировалось доказательство вины подсудимого. Свидетель рассказал суду, что лично занимался изучением вопроса определения размеров кровяных телец на протяжении 2 лет, при этом работал только с кровью млекопитающих, но не птиц и рептилий. Когда Генпрокурор Трейн многозначительно заявил, будто существуют некоторые специалисты с намётанным глазом, способные в сильный микроскоп различить кровь человека и млекопитающего, Джексон хладнокровно