Засранец Бэдд - Джасинда Уайлдер

открытия бара и до появления в три тридцать Брока, уставившегося в свой телефон с глупой ухмылкой на лице.

Он заправил барное полотенце в задний карман джинсов и присоединился ко мне за стойкой. Чтобы проверить, нужно ли что-то добавить перед тем, как он примет у меня смену, Брок проверил холодильники и полки. Хоть он и убрал свой телефон, у него на лице все равно оставалась та глупая ухмылка.

− Да что с тобой такое, солнышко? − спросил я, ставя пару бутылок пива на бар для стола Люциана. Люц, как оказалось, накопил свои сбережения тем, что подрабатывал официантом и работал барменом во время своих путешествий, поэтому был опытным приложением к бару.

− Ничего. Совсем ничего. − Брок подмигнул мне.

Я схватил чек, как только он был напечатан.

− Чушь собачья. Только одно может быть причиной такой ухмылки на лице мужчины, и это первоклассная киска.

Брок ушел и вернулся с двумя ящиками пива на одном плече и с тремя бутылками ликера в руке.

− Ну дааа… настоящий джентльмен никогда не целуется и ничего не рассказывает, − сказал он с коварной ухмылкой.

− Настолько первоклассная?

− Давай просто считать хорошим знаком то, что я сегодня буду присматривать за баром вместо того, чтобы отсыпаться, ведь я поспал всего где-то три часа.

− Баба. Попробуй быть бодрым семьдесят два часа, стоя ногами на вражеской территории и выполняя миссию, а потом еще проплыви шесть миль на полной скорости, чтобы достичь цели, − хмыкнул я.

− А ты попробуй выполнять смертельные воздушные трюки в шести городах за пять дней, пока летаешь от места до места.

Люциан забрал у меня напитки и сказал:

− Как насчет того, чтобы вы двое прекратили мериться, у кого чего-то больше и принялись за работу? − Он взял напитки и пошел прочь от бара, не оглядываясь, чтобы доставить выпивку.

Брок и я взглянули друг на друга и рассмеялись.

− А Люциан учит нас обоих, − сказал Брок.

Я начал укладывать стеклянные пинты, бокалы рокс и стопки в посудомоечную машину.

− Ведь на самом деле, − сказал я, − ты болтаешься с дурацкой улыбкой на лице. Это, должно быть, было чертовски хорошо.

Брок пожал плечами, смешивая космополитен для толпы хихикающих белокурых туристок.

− Зейн, брат, словами не описать. Я будто умер и попал в рай… шесть раз за одну ночь.

Я уставился на своего младшего брата с абсолютно новым уровнем уважения.

− Черт, это здорово, сынок. Я бы сказал: «Вот как это делается!»

Тридцатилетние блондинки, для которых он смешивал напитки, услышали наш разговор и стали громко перешептываться, глядя то на Брока, то на меня.

Брок толкнул меня локтем и наклонился ближе.

− В следующие выходные встретимся с ней снова.

− В самом деле?

− Ага, − он бросил на меня взгляд. − И знаешь что, ты и сам большую часть дня довольно глупо улыбался. Не думай, что я не заметил.

− Не было такого, − проворчал я.

Люциан поставил на стойку четыре стакана, наполнив их льдом и колой.

− Да было. − Он вытащил из кармана сотовый телефон и открыл зернистую, размытую фотографию меня, которую, очевидно, сделал тайком. И, да, на снимке я глупо и во весь рот щеголял улыбкой, точно так, как он и говорил. − Доказательство номер один, − и, выполнив свою разоблачающую миссию, он ушел. Типичный Люц − сбросил бомбу и тихо свалил.

− Этот засранец меня сфоткал? − возмутился я, глядя вслед своему второму младшему брату.

Брок лишь хихикнул.

− Ты что-то говорил об взаимозависимости между глупой улыбочкой и первоклассной киской?

− Да, ну... она гораздо больше, чем просто первоклассная киска, так что прояви немного уважения, мелкий говнюк, − пробурчал я.

− Эй, ты не обязан мне что-либо объяснять. Это были твои слова, не мои.

− Заткнись, − прорычал я, достал из холодильника несколько лаймов и принялся нарезать их... возможно, чересчур усердно.

− Оууу, задели чувства бедного маленького Зейни-вейни? − усмехнулся Брок с другого конца бара. − Сдается мне, парнишка слишком остро реагирует.

Я перестал нарезать, повернулся и посмотрел на Брока злым взглядом.

− Прижми руку к стене, − приказал ему я.

− Что? Зачем? Что ты собираешься сделать?

− Просто сделай это, придурок.

Брок прижал ладонь к стене в конце стойки, широко расставив пальцы и упершись костяшками пальцев в дерево. Я подбросил нож в воздух, поймал его за тыльную сторону лезвия, выдержал драматическую паузу, а затем метнул нож в руку брата. Лезвие перевернулось и вонзилось острием в дерево между его средним и безымянным пальцами, подрагивая рукояткой.

− Помни, что я могу сделать в следующий раз, когда тебе захочется посмеяться надо мной, идиот, − прорычал я.

Брок убрал руку, выдернул нож из стены, уставившись на него так, словно никогда раньше не видел подобного.

− Ты мог повредить мою руку, осел.

Я забрал нож, вымыл его и вернулся к нарезке лаймов, игнорируя редкие аплодисменты, взгляды, свист и шепот, которые получил за свое маленькое представление.

− О, ради бога. Я мог бы сделать это с удвоенного расстояния в темноте топором.

− Чушь собачья.

Я нахмурился, глядя на Брока.

− Что значит «чушь собачья»? Мой отряд и трое других ежегодно проводили соревнования по метанию ножей, и я каждый раз побеждал. Дошло до того, что они разрешили мне соревноваться только с непрофессиональным оружием, например, кухонными ножами, топорами и другим дерьмом вместо настоящих сбалансированных метательных ножей, как у всех остальных.

Брок пожал плечами.

− Ага. Не знал, что ты так умеешь. − Он сгреб ломтики лайма с разделочной доски на поднос.

− Я много могу такого, о чем ты не знаешь.

− Например, слишком легко обижаться? − предположил он, наливая клиенту пинту пива.

− Например, надрать твою тощую симпатичную задницу, если ты не заткнешься к чертовой матери, − прорычал я.

Брок лишь рассмеялся.

− Что и требовалось доказать, − он покачал головой, отдав пиво и взяв за него десять долларов. − Ты еще капризнее и вспыльчивее, чем обычно.

− Господи, ну ты и ботан, кто вообще употребляет такие слова, как «вспыльчивый»?

− Я, а ты Старый хрыч.

− Старый хрыч? − спросил я, уставившись на него.

− Ну, есть такой комикс о...

− Я, мать твою, знаю, кто такой Старый хрыч, член ты вафельный.

− Ага,