Всегда говори «всегда» – 2 - Татьяна Устинова

Ее не было уже три часа. Конечно, он ей позвонил двести раз, но она не ответила. Впервые за их совместную жизнь Ольга не ответила на его звонок. Не сбросила, не оказалась «вне зоны действия сети», а просто не взяла трубку!

Барышев съездил в аэропорт, встретил отца, который, как всегда, прилетел неожиданно, оповестив о номере своего рейса за четыре с половиной часа – ровно столько летит самолет из Новосибирска в Москву.

Радость встречи омрачалась тревогой – Ольга не отвечала.

– Ну, здравствуй, капиталист! – Отец похлопал его по плечу, поцеловал в щеку. – А Ольга где?

– У нее дела на работе. Срочные.

– Дела, дела… – проворчал Леонид Сергеевич. – В декрете не дают посидеть! Ну! Поехали внука смотреть!

Леонид Сергеевич был бодр, весел и ждал счастливого знакомства с Петей.

Прошло еще два часа, а Ольга так и не приехала. Барышев, украдкой от отца, позвонил в агентство, но ему сообщили, что Ольга Михайловна сегодня на работе не появлялась.

Чего и следовало ожидать.

Гадкое чувство ревности и недоверия не давало насладиться встречей с отцом и его восторгом при виде внука.

Она. Его. Обманывает.

А еще вчера боялась потерять. Так бывает?

Он ни черта не смыслил в тонкостях женской психологии, но понял – бывает!

От этого осознания заболело сердце, застучало в висках и захотелось пить, как температурному больному. Но нужно было делать вид, что все здорово. Отец качал на руках Петьку, приговаривая:

– Богатырь! Ну богатырь! А похож-то на меня! Смотри, Сергей, он на меня похож!

За окном заурчал мотор Ольгиной машины.

Сергей бросился из детской вниз, в гостиную, едва не поскользнулся на лестнице и, взяв себя в руки, спокойно спустился с последних ступенек.

Ему было важно посмотреть ей в глаза.

Ольга вошла в гостиную запыхавшаяся – бежала от гаража! – и виноватая.

– Сереж! – Она натолкнулась на его взгляд и опустила глаза. – Ты дома? Почему ты дома?!

– Отец приехал. – Он поцеловал ее в щеку.

Все нормально, ничего страшного не произошло. Она боится его потерять, но иногда обманывает. Так бывает.

– А ты куда ездила?

– Я? Я ездила в агентство. У них там опять затык с проектом, представляешь! – Ольга бросила сумку на стол и весело засмеялась…

Так бывает. В этом нет ничего страшного.

Нужно было спросить, почему она не отвечала на звонки, но Сергей не решился. Вдруг опять соврет? Вернее, скажет неправду…

И хоть не было в этом ничего страшного, кислый вкус недоверия упорно поселился на языке, заставляя неприятно сжиматься сердце…

– Ну, матушка! – послышался веселый голос на лестнице. – Ну, угодила! Такого мужика мне родила! Всем внукам внук! В нашу породу! Барышев! Сразу видно!

Леонид Сергеевич подошел к Ольге, обнял, расцеловал в обе щеки.

– Здравствуй, Оленька! Здравствуй, милая! – Барышев-старший прихватил в обнимку с ней и сына. – Ну, ребятки, ну, молодцы! Теперь мне и помереть спокойно можно!

– Папа! – Сергей отстранился и укоризненно посмотрел на отца.

– Что папа? Что папа? Я ж не сказал, что завтра помирать собираюсь. Нет, дорогие мои, мне помирать не с руки. – Леонид Сергеевич широкими шагами измерил гостиную и довольно потер руки. – Во-первых, послезавтра ученый совет надо провести. Во-вторых, Петьку научить готовить прилично, на это тоже время требуется. В нашей семье все мужики на кухне королями должны быть! – Он подмигнул Ольге, и она рассмеялась. Короли на кухне ей нравились.

– Ты ему хотя бы до года дашь подрасти или сегодня на кухню потащишь? – улыбнулся Сергей.

– Я тебя сейчас на кухню потащу. Оленька, – Барышев-старший обнял ее за плечи и заглянул ей в глаза, – могут двое почтенных мужчин, отцов семейства, капиталист-эксплуататор и простой честный доктор, похозяйничать?

– Могут, могут, – смеясь, разрешила Ольга.

– А ты без своей политграмоты не можешь? – Сергей с нежностью смотрел на отца. Только бы не заметил, что у него тяжко на сердце, что он избегает смотреть Ольге в глаза, а она – ему.

– Так ведь и ты не можешь. Только ты этого не знаешь! Погоди! Вот красные придут!.. – Отец весело погрозил Сергею пальцем и подмигнул Ольге.

– Ладно, пошли на кухню, пока конница Буденного не прискакала.

Следовало и правда занять себя чем-то, чтобы не думать, почему Ольга не отвечала на звонки и почему говорит неправду…

Они не успели выйти, как зазвонил телефон. Барышев взял трубку с выдающей его недоверие поспешностью, хотя и Ольга потянула руку к телефону.

– Это тебя. Надежда, – через секунду сказал он ей.

Она взглянула на него испуганно – догадалась, что он искал ее сегодня в агентстве? Поняла: он знает о том, что она врет? Осознала, что хоть ТАК и бывает, но у них быть не должно? Почувствовала, что у него кисло во рту, противно на душе и болит сердце?

А потом был веселый и распрекрасный семейный ужин с мясным пирогом, фирменными салатами и водочкой, разумеется. С ее медицинской дозой, как выражался Леонид Сергеевич. После шести таких медицинских доз они пели романсы, как прежде, и долго гадали, кем станет Петька, когда вырастет, – врачом или капиталистом-эксплуататором.

…А перед сном Ольга обнаружила в своем телефоне пятьдесят два непринятых вызова. От Сергея. Наверное, он звонил, когда она была у Митяя. И поэтому сейчас молчит, отвернувшись к стене…

Да что же это за день такой!

Перед Митяем она виновата, перед врачами и медсестрами тоже. А теперь вот и перед Сергеем. И перед ним – больше всего!

– Сереж… – она поцеловала его в плечо.

– М-м…

– Сереж, я люблю тебя…

– М-м-м…

– Я тебе потом все обязательно расскажу, ладно? Только потом… Мне сейчас… трудно, и самой разобраться надо.

Он резко развернулся, схватил ее в охапку, поцеловал.

– Только ты быстрей разбирайся, Оль. А то я этому трудному морду-то набью!

На следующий день Надежда очень пожалела о том, что нахамила Дарье.

Ну нарисовала она, ну подписала – и что? Детский сад. Найдет себе мужика хорошего и успокоится.

А когда Дарья наконец успокоится, Надя посадит ее перед собой, даст карандаш и заставит нарисовать правильный портрет. Объективный. Соответствующий действительности. Как в журналах глянцевых пишут – главное не пропорции, а шарм.

Вот пусть она этот шарм и рисует. И подписывает как-нибудь поэтично.

Утром Надя подошла к Дарье и извинилась.

– Даш, ты того… прости меня, что ли, дуру. Я вчера про твои таланты все неправильно сказала. – Надя протянула ей банку. – Вот, возьми, сметана деревенская. Для кожи лица самое то…

Даша двумя пальцами взяла банку, улыбнулась.

– Не грузись. Все нормально.

А днем опять незаметно зашла в кабинет к Надежде и притаилась за стеллажом, когда та разговаривала с Ольгой по телефону.