Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 - Дмитрий Медведев

Уинстон Черчилль никогда не отличался спортивной внешностью: рост – 169 см, объем грудной клетки – 79 см на выдохе и 85 см – на вдохе636. Периодически он прерывал обучение по болезни. То у него начался абсцесс на левой щеке637, то произошло расстройство пищеварения. Как всегда заботливая миссис Эверест советовала ему каждое утро принимать фруктовую слабительную соль Eno, а также чайную ложку лимонного сока с сахаром, чтобы избежать неприятных последствий638. В мае 1894 года от переутомления у Черчилля начались головные боли, продлившиеся неделю. По настоянию местного доктора он был госпитализирован. Больничную жизнь молодой курсант нашел «смертельно скучной». Он коротал время за изучением труда по тактике, из которого делал различные выписки639.

Черчилль выполнил данное им обещание. Во время учебы в Сандхёрсте он подтянулся по многим предметам, и лорд Рандольф мог им гордиться. Уинстону нравилась программа, и он ответственно подходил к изучению каждого предмета, что не могло не сказаться на академических успехах. Уже в первом семестре он вошел в двадцатку лучших кадетов своего курса, получив высокие отметки по тактике, военной юриспруденции и топографии. Единственным слабым местом оставалась непунктуальность, но справиться с ней было выше его сил640.

В дальнейшем Черчилль смог сохранить и развить успех первого семестра. На выпускных экзаменах он получит высокие баллы по верховой езде (190 из 200), фортификации (532 из 600), тактике (263 из 300) и военному администрированию (232 из 300). Хуже обстояло дело со строевой подготовкой, которая всегда вызывала у него отвращение641 (95 из 200) и с физкультурой, которую нельзя было отнести к его любимым предметам. Общий итог: двадцатое место в списке из ста тридцати выпускников642. Объясняя свой успех, он акцентировал внимание на том, что «нужное мне я схватывал быстро». Также он указывал на важную психологическую особенность – движение вперед мотивирует. «Трудное было время – и счастливое. Всего три семестра, и конец каждого ознаменовывался почти автоматическим переводом из младших в средние, а потом из средних в старшие. Старший ты уже через год. Такое ощущение, что растешь с каждой неделей»643.

Во время учебы в Сандхёрсте немного изменился и формат отношений с отцом. Со стороны лорда Рандольфа они слегка потеплели. В октябре он даже взял Уинстона с собой на один из приемов к Натану Майеру, 1-му барону Ротшильду (1840–1915). «Папа был очень рад видеть меня, – сообщал гордый Черчилль матери. – Он беседовал со мной достаточно долгое время, говорил о своих речах и моих перспективах». Лорд Рандольф проявил неподдельный интерес к новостям из колледжа, а также дал сыну чек на шесть фунтов для оплаты накопившихся счетов644. «Уинстон очень поумнел, – делился уже со своей матерью лорд Рандольф. – Он держался очень прямо. Все гости обратили на него внимание, но он был тих и показал хорошие манеры. Сандхёрст сотворил с ним чудо». Упомянул Черчилль-старший и о шести фунтах, заметив, что Уинстон «их заслужил»645.

Вряд ли к этой оценке можно отнестись серьезно. Лорд Рандольф слишком редко видел своего старшего сына, чтобы действительно заметить улучшения в его поведении. Возможно, Черчилль был прав, когда, много лет спустя, анализируя эти события, скажет: «Став джентльменом-кадетом, я вырос в глазах отца»646. Но если и так, то вырос незначительно. «Едва отец замечал с моей стороны хоть малейшее притязание на товарищество, то моментально раздражался», – вспоминал он этот период. Однажды Уинстон предложил помочь секретарю лорда Рандольфа написать какие-то письма, и родитель «взглядом пригвоздил» его к месту647. Спустя годы Вайолет Асквит, обсуждая с Черчиллем политическую ситуацию, процитирует слова своего отца, известного либерального премьер-министра. «Твой отец и в самом деле сказал тебе это? – неожиданно перебил ее Черчилль. – Он свободно говорил с тобой на такие темы? Как бы я хотел, чтобы и у меня с моим отцом были такие же беседы»648.

Небольшое, хотя и заметное для Уинстона потепление отношений с отцом было кратковременным. Большую часть времени учебы в Сандхёрсте лорд Рандольф продолжал занимать к сыну отстраненную и строгую позицию. Когда в апреле 1894 года Уинстон изъявит желание посетить на выходные столицу649, то получит категоричный отказ, написанный в жесткой форме. По мнению лорда Рандольфа, еженедельные поездки в Лондон отвлекают от учебы и приводят к ненужной трате денег. Он запретит Уинстону появляться в столице без его разрешения. «Не забывай, ты военный кадет, а не школьник из Хэрроу. Ты должен трудиться, и трудиться как можно больше»650. Черчиллю ничего не оставалось, как принять этот вердикт651.

Желая угодить отцу, Уинстон подходил ответственно не только к учебе, но и к написанию писем. Для него было неприятным сюрпризом узнать, что лорд Рандольф резко осуждает его эпистолярный стиль. «Работа над письмами доставляет мне изрядно беспокойства, – признавался Черчилль матери. – Часто я переписываю целые страницы. Если в письме описываются события моей жизни, то меня упрекают в излишней сентенциозности и стилизованности. Если же я пишу простое письмо, то меня ругают за небрежность»652.

Несмотря на все старания, угодить отцу так и не удалось. В июне 1894 года Черчилль получит раздраженное письмо, в котором лорд Рандольф подвергнет детальному анализу одно из посланий сына, заключив свои изыскания обидной тирадой: «Твой брат Джек предпочел бы отрубить себе пальцы, чем написать отцу письмо в столь откровенной манере. Если бы я написал аналогичное письмо моему отцу, он вернул бы мне его обратно, с гораздо более крепкими выражениями, чем те, которые использую я»653.

Нетрудно догадаться, насколько обидно было читать подобные строки. Но эффективное воспитание невозможно без строгости. И спустя тридцать лет Черчилль сам будет отчитывать своего сына, подмечая его ошибки в составлении писем. То ему не понравится использование сокращений654, то он подвергнет строгому осуждению «испорченный» почерк, читая который постоянно приходится напрягаться, а имена собственные, так те и вовсе нечитабельны. «Тебя отвратительно научили, но у тебя еще есть время исправиться, – скажет Уинстон сыну. – Перепиши письмо и направь его мне снова. Каждое слово должно быть понятно и не вызывать сомнений. Это упражнение»655.

Критика лордом Рандольфом эпистолярного стиля было еще не самым страшным. Куда больше Уинстону пришлось вынести, когда он случайно разбил золотые часы, подаренные отцом после окончания Хэрроу. Лорда Рандольфа крайне возмутило «постыдное обращение с очень дорогими часами, которые из-за беспечного к ним отношения были выронены на булыжный тротуар и сильно повреждены»656. В этой инвективе верным было только то, что часы действительно были дорогими, а их повреждение – значительным657. Обвинения же в «постыдном обращении» и «беспечности» совершенно необоснованны. Уинстон владел часами уже больше года. Он внимательно следил за подарком отца, заказал даже специальный кожаный футляр, защищавший от царапин и пыли. Несчастный случай произошел, когда Черчилль убирал часы в футляр: пробегавший мимо курсант толкнул его, выбив часы из рук.

Через пару недель Черчилль уронил часы в воду, и они вновь оказались в ремонте! Негодование лорда Рандольфа не знало границ. «Как можно быть настолько глупым!» – возмущался он. «Уинстон не достоин столь дорогого аксессуара, – заявит лорд Рандольф, когда часы вернутся из ремонта, – он их больше не получит. Пусть лучше купит себе часы за два фунта, не жалко будет, когда разобьются»658. Супруге лорд Рандольф пообещал: «Уинстон запомнит мои слова. Должно будет пройти много времени, прежде чем я подарю ему что-то стоящее»659. «Ох! Уинни, какой же ты неаккуратный, – воскликнет Дженни. – Тебе уже пора вырасти. Посылаю тебе два фунта с любовью. Побраню тебя при встрече»660.

Недовольство лорда Рандольфа можно понять. Чего нельзя понять, так это почему, прежде чем начать ругать, он даже не поинтересовался, что произошло. С первого взгляда – снова случайность. Уинстон гулял по берегу реки, нагнулся, и часы выпали из его кармана. Течение было сильным, поэтому их быстро унесло сначала в сторону, а затем – вглубь. Но интересно не это, а то чудовищное упорство и настойчивость, которые проявил юноша, чтобы достать злополучный предмет. Быстро скинув с себя одежду, он бросился в воду. На улице было прохладно, вода – ледяная, поэтому пребывание в ней ограничилось несколькими короткими минутами. Часы найти так и не удалось. На следующий день Уинстон прошелся по дну драгой, но вновь безуспешно. Неудача лишь разозлила его, и он решил действовать наверняка. Заручившись поддержкой администрации колледжа, он организовал кадетов из своего класса (двадцать три человека), и те вырыли для реки новый рукав. Затем, позаимствовав у местного пожарного расчета насос, он выкачал оставшуюся воду и все-таки нашел грязные, сломанные часы. Обо всем этом Уинстон расскажет отцу, надеясь на его снисхождение661. Лорд Рандольф простит сына, признав, что дорогие часы не подходят для «суровых условий» Сандхёрста662. Он подарит ему более дешевые, а отремонтированные отдаст Джеку, который будет пользоваться ими до конца своих дней663.