Случайная жертва - Алла Холод

платье. Это, скорее, костюм. Или гарнитур, не знаю, как правильно его назвать, но он состоит из юбки и широкого блузона. По отдельности эти вещи не носятся, только в комплекте, так что это почти платье, но не цельнокройное, а состоящее из двух компонентов. Когда я собиралась выйти с собакой, я полагала, что сниму только нижнюю часть, надену специальные спортивные штаны, они висели в прихожей, и резиновые сапожки. Такое переодевание не заняло бы у меня много времени.

На минуту воцарилось молчание. Алексей Иванович, который и так сидел в самом дальнем углу, казалось, вдавился в стул, чтобы стать еще незаметнее. Впрочем, Сережа не дал ему такой возможности.

– Алексей Иванович, постарайтесь вспомнить, когда вы покинули гостиную и о чем в это время здесь говорили?

– В тот момент у меня на уме было только одно – это рыба, – неопределенно пожав плечами, ответил Долгих, – я не экстрасенс и не мог предвидеть, что случится через несколько минут. Все просто болтали, обсуждали нашу Пуму, говорили, какая она красавица, а собака рвалась на улицу. Ничего не значащий светский треп, кто будет его запоминать?

– То есть при вас не было принято какое-то решение: кто же все-таки пойдет гулять с собакой?

– Все хотели, я не придавал значения разговору, он был ни о чем, я думал, как не опоздать с подачей второй порции своего фирменного блюда, вот о чем я думал в тот момент.

Аркадий и Жолудев дали схожие показания, никто не фиксировал внимания на обсуждении прогулки с собакой, и как-то так вышло, что к моменту принятия решения все мужчины из гостиной разбежались.

– Никто из нас, мальчиков, с собакой гулять не хотел, это же ясно, – выдавил наконец Аркадий Борисович, – как ни позорно это признавать, но никто из нас не горел желанием выходить из дому. Леша растопил камин, это было очень уютно и красиво, мы фотографировались, из столовой вкусно пахло, Наташа предложила всем текилу, красное вино, виски – кто что хотел. Здесь было чертовски хорошо, а за окном завывал ветер. Давайте называть вещи своими именами: мы переложили обязательное мероприятие на женщин. На ту, кто решится высунуть нос из теплого уюта в холодный и мокрый осенний вечер. Когда мне позвонили, я обрадовался, что можно на время слинять, изобразить чрезвычайную занятость. Я в этом честно признаюсь, отрицать очевидное смысла нет.

– Если я правильно понял, то уважительная причина, за которую вы выдаете телефонный звонок, была только у вас, – заметил следователь, – у Алексея Ивановича тоже имелся повод покинуть гостиную и не гулять с собакой, – это кулинарные ухищрения с рыбой. Роман Алексеевич, ваша очередь.

Ксения напряглась, сделала знак Роману, чтобы обращался к ней, прежде чем открывать рот, но ему особенно не о чем было рассказывать, кроме того, о чем он уже поведал следствию. Как они с Полиной пили красное вино, как он опрокинул бокал себе на хорошие брюки и поднялся на второй этаж, чтобы переодеться в джинсы. Слава богу, что он взял с собой новые, черные, вполне достойные приличного общества.

Он почти слово в слово повторял свои показания, и Ксюша немного расслабилась, позволила себе понаблюдать за остальными участниками действа.

Алексей продолжал жаться в углу, казалось, он старается сделаться совсем незаметным, слиться с обоями. На первый взгляд все происходящее было ему не только абсолютно безразлично, но, скорее, тягостно. Он выглядел как человек со сломанным позвоночником, которого заставили сидеть на жестком стуле.

«А ведь он интересный мужчина, – подумала Ксения, – но пришибленный какой-то».

То, что она знала об Алексее Долгих, как-то не вязалось с его внешним обликом, что-то было не так, в чем-то была нестыковка. Успешный бизнесмен, глава фирмы, занимающейся поставками оборудования в образовательные учреждения. Стабильный бизнес, хорошая, дружная семья. Человек, у которого все нормально. Из тех, кто стряхивает с себя пылинки, когда рядом взрывается вулкан.

Ксюше он представлялся этаким мачо: крупным, осанистым, уверенным в себе, с широкими бровями, в замшевых ботинках от «Гуччи» и почему-то с мощным фирменным ремнем в дизайнерских джинсах. Дальше ее фантазия не шла. Действительность не совпала с образным мышлением, разве что по части широких бровей Алексей Иванович не подкачал. А так он был как-то средний. Производить впечатление красавца ему мешала легкая сутулость, потупленный, равнодушный взгляд. Или это он от горя сделался таким? В любом случае, несмотря на правильные и весьма приятные черты лица, он был начисто лишен мужского обаяния. Во всяком случае, на взгляд Ксении. Он производил впечатление какого-то унылого типа и был похож не на успешного бизнесмена, а на мелкого чиновника, который к своему возрасту не сумел никуда пробиться и уже перестал на что-то надеяться.

Ксения вспомнила, что Сережа охарактеризовал его как «зануду», но она привыкла доверять только собственным впечатлениям и высказанное мнение тогда не приняла всерьез. Сейчас она вынуждена была с ним согласиться.

А вот Аркадий был его прямой противоположностью. Он излучал уверенность в себе, в его внешнем виде все кричало о том, что он прекрасно осознает свое положение и считает его незыблемым. Он на вершине пищевой цепочки, и это никогда не изменится. Он босс, он альфа-самец. Дальше можете додумывать сами. Он просто большой человек, и этим все сказано. Самое странное, что высокомерия в его облике и манере Ксюше разглядеть не удалось. И скоро она поняла почему. Высокомерие – это для выскочек, неуверенных в себе. Такие, как Аркадий, выросли из своего высокомерия, как из детских шортиков, давно избавились от этого рудимента, как от липкого признака провинциальности.

– Сергей Николаевич, поймите нас правильно, – Аркадий назвал следователя по имени, чтобы лишний раз подчеркнуть свою демократичность, – в тот момент все были на подъеме, это же был праздник. Сложилась приятная компания, нас угостили наивкуснейшим блюдом, мы немного выпили, расслабились, никому и в голову не могло бы прийти, что вечер закончится так трагически…

– Кому-то одному из вас это все-таки пришло в голову, – прервал его следователь, – кто-то в этот момент не разделял всеобщего веселья.

– Вы совершенно исключаете, что преступление могло быть совершено кем-то извне? – настаивал Аркадий Борисович. – Что тот, кто поджидал жертву на улице, посторонний человек?

– Я никогда ничего не исключаю, пока не имею достаточных на то оснований, – ответил Сергей Николаевич, – именно поэтому я хочу понять, кого именно мог ожидать преступник. И дождался ли он того, кого и намечал себе в жертвы, или ошибся. Для этого мне нужно в точности восстановить все ваши передвижения и разговоры, но вы плохо помогаете мне в