Дважды в одну и ту же реку не войти - Александр Юрьевич Санфиров

— Устали, ребятки, — ласково спросил он.

— Я ничего не успел сообразить, как мои товарищи дружно отрапортовали:

— Никак нет, товарищ майор, не устали!

— Вот и хорошо, товарищи бойцы, тяжело в ученье, легко в бою, как говорил Александр Васильевич Суворов.

— А точно ли это Суворов сказал?- думал я, когда замполит тяжелой походкой направился к штабу.

— А если бы сказали, что устали? — успел еще спросить я, пока Мицкунас раскуривал сигарету.

— Да, ты чего, тогда бы точно песец! — ужаснулся сосед. — До ужина пришлось бы маршировать.

Настроение после получения люлей у сержанта испортилось, наверно поэтому, всего через полчаса он закончил нашу муштру. И мы строевым шагом, правда, без песен, направились в роту.

Куда в роте исчезли мои спутники, не знаю. Мне же Ромас вручил строевой устав.

— Учи, сынок, от корки до корки, завтра будем проверять на практике.

Он хотел еще что-то сказать, но тут к нам подошел кряжистый ефрейтор.

Он потряс перед Мицкунасом сидором, в котором, что-то брякало.

— Купил⁈ — выдохнул тот.

— А то, — гордо сказал ефрейтор. — Как заказывал, десять бутылок Жигулевского.

Говоря это, он внимательно оглядывал меня

— Салабон, я ведь тебя где-то уже видел? — неожиданно спросил он.

— Вполне возможно, — ответил я. — В городе ведь живу, недалеко от части.

Ребята переглянулись.

— Ты, наверно, по блату к нам попал? — совсем другим тоном заговорил Мицкунас. — Так просто рядом с домой служить не оставляют.

Оправдываться я не собирался. Все равно не поверят. Я и сам не до конца понимал, как все произошло.По крайней мере, к этому не приложил ни малейшего усилия. Батя, естественно тоже, он бы даже пальцем не шевельнул, чтобы оставить меня служить практически дома.

Видимо, все было решено где-то на уровне Ефремовича и Жилина. Одному я пришелся в нос, а второй — батин друган, отсюда и следует плясать.

Поэтому просто пожал плечами, оставляя собеседникам свободу предположений.

— О, я вспомнил! — воскликнул ефрейтор. — Ты барменом в шашлыке работал!

Он повернулся к Мицкунасу.

— Помнишь, дней десять назад я в увольнение ходил, мы с Бекасом тогда в гражданку переоделись и завалили в шашлык. Вот он мне коктейли наливал.

— Понятно, — сказал Ромас. — теперь понятно, почему ты у себя дома служишь.

— От зависти, или волнения у него даже прорезался литовский акцент, до этого совершенно незаметный.

Похоже, мои акции в глазах старослужащих взлетели на небывалую высоту.

— Послушай, пацан, -обратился ефрейтор ко мне. — а сестры у твоей девушки случайно нет?

— К сожалению, нет, — развел я руками.

— Ромас, ты бы видел его девчонку, не поверил глазам, — сообщил он, ничего не понимающему сержанту.

— Что такая красивая? — переспросил тот.

— Просто слов нет, мы с Бекасом только на нее и таращились. А она кроме этого обормота никого не замечала, — кивнул ефрейтор в мою сторону.

Мицкунас вновь уставился на меня, видимо искал, что во мне могло привлечь такую красотку, как ее описывает сослуживец. Не найдя, спросил у ефрейтора.

— Славка, ты ничего не попутал?

— Ты. чо, Рома, у меня же глаз — алмаз. Я потом два раза еще туда заходил, только, чтобы на нее глянуть. Специально останавливался, когда белье в прачечную возил. Яшенкову, говорил, что за сигаретами.

— Слушай, может, познакомишь, а? — Славка с надеждой повернулся ко мне.

— А смысл? — улыбнулся я.

— Ну, просто, хоть поговорить.

— Ладно, — согласился я.- Если представится такая возможность, познакомлю. Только учти, это моя девушка.

Вот так, совершенно неожиданно, я стал своим для Славки Позднякова, одного из шести дедов в нашей роте.

Но это не избавило меня отеще одной обязанности. Когда в одиннадцать часов после вечерней поверки я забрался на койку второго яруса, ноги почти не шевелились. Как-то не привык я еще к строевой подготовке. Да после ужина еще два часа читал уставы, и подшивался…

Хоть в помещении были выключены лампочки, еще было достаточно светло. Белые ночи уже начинались.

— Ну, что там, кто сегодня кричит за дембель? — раздался чей-то голос в тишине.

— Эй молодой, че молчишь? не знаешь что кричать? — шепнул сосед.

— Старики! — изо всех сил крикнул я. — День прошел!

— Ну, и х… с ним! — дружно отозвались деды.

— Презрение кускам! — завопил я.

— У, суки! — загудели мне в ответ.

— До приказа осталось….- тут я замолчал, как-то не удосужился подсчитать.

— Сто двадцать один день, — прошипел мне в ухо сосед.

— До приказа осталось сто двадцать один день! –снова крикнул я.

— Уррраа!- отозвались мне в ответ.

Когда утром нас разбудили на зарядку, у меня было ощущение, что я служу уже, хрен знает сколько времени.Выбежав на улицу, обнаружил, что на зарядке присутствует едва ли треть взвода. Ни одного старика на ней не было, как и сержантов. Только тощий младший сержант Синицын командовал парадом.

— Хозвзвод, этим все сказано, — думал я, бегая по спортплощадке вместе остальными несчастными.

До обеда день прошел суматошно и с приключениями, После построения меня вызвал в канцелярию капитан Ахрамеев, где вместе с Яшенковым и командиром второго взвода лейтенантом Гавриловым кололина предмет, как я попал на место водителя коменданта. Так и не расколов, выгнали в коридор. Минут через десять вышел Яшенков и вместе со мной отправился в автопарк.

Идти до него было недолго.Автопарк ничем не отличался от виденных мной ранее. На входе в него у ворот стояла дощатая будка, в ней сидел боец, поднимавший при необходимости хлипкий шлагбаум.

Мы прошли мимо здания с открытыми боксами, в них вокруг машин возились солдаты в рабочих комбинезонах. Завернув за угол, уперлисьв закрытые ворота. Яшенков потянул на себя дверь в одной из створок и вошел вовнутрь. Пройдя следом за ним, я обнаружил, что стою в большомярко освещенном боксе. На ямах в нем стояли три машины, два 69 газика и одна Волга. Ее сейчас осторожно протирал тряпкой какой-то старший сержант.

— Генеральская машина, — кивнул в сторону волжанки Яшенков. — Толик, привет! — крикнул он сержанту, — Все драишь свою Антилопу Гну?

— Ух, ты! –удивился я, — Начитанный мне комвзвод попался!

— Сидорыч, здорово! Все драю, дембеля ожидаю, — эхом отозвался сержант.