Прозрачная Равнина - Томас Рейд

Теснина превратилась в каньон. Засиан выбрал путь среди скатившихся при обвале камней, мерцающих внутренним жаром; магма текла подобно сиропу на дне ущелья. Из трещин в земле били огненные струи, некоторые высотой до колена, другие поднимались на высоту самых высоких деревьев Фаэруна. Огромные гейзеры освещали нижнюю часть дымных облаков на красном небе.

Шагая вперёд, камбион почувствовал неладное: будто бы кто-то наблюдал за ними, или же преследовал. Как бы то ни было, каждый раз, когда он оглядывался, чтобы посмотреть вдоль пройденного пути, то ничего не видел. Но всё же не мог избавиться от этого чувства. Чужеродный пейзаж только усугублял чувство неловкости, потому что камбион начал сомневаться в своих способностях, замечать необычное, так как необычным здесь было всё.

Ощущение стало невыносимым, и Вок инстинктивно посмотрел вверх на один из склонов каньона. То, что он увидел, заставило его резко остановиться. Засиан застыл на полушаге, тоже заметив нечто. Мишик чуть не натолкнулся на Вока сзади, когда посмотрел на то, куда уставились остальные.

По краю обрыва кралось существо: свирепая псина с мерцающими красными глазами. Наблюдая за процессией, её язык вывалился изо рта и свободно болтался.

Вок достал из кармана палочку. Практически в этот же миг Мишик освободил из ремней свой дварфский топор и, широко расставив ноги, принял стойку, подготавливая место вокруг для того, чтобы раскрутить оружие. Засиан крепко сжимал в руках магический компонент, хотя и не подавал знаков к атаке.

— Что оно делает? — ни к кому отдельно не обращаясь, спросил Вок.

Адская гончая тяжело дышала, глаза её выглядели противоестественно разумными, и существо наблюдало за ними, не двигаясь. Затем, когда это наблюдение слишком затянулось, пёс поднялся на задние лапы и начал менять свою форму. Прямо на глазах у полудемона собака превратилась в человекообразное существо, выглядевшее как орк, с рыжими волосами и растрёпанной бородой, в тёмно-серой кольчуге, чёрных штанах и ботинках, с большим ятаганом угольного цвета. Превращение было закончено, полуорк стоял тихо, оперев одну ногу о светящуюся скалу, скрестив руки на одном колене.

Глаза Вока подозрительно сузились.

— Он преследовал нас, — сказал он. — До этого самого момента я чувствовал, что он идёт следом.

Мишик окинул полудемона оценивающим косым взглядом.

— Ты тоже это почувствовал? — спросил он. — Я думал, что был единственным.

— Да, я следовал за вами, — пролаяло существо, спускаясь с обрыва. — Чтобы удостовериться, что вы — те трое, кто будет мне платить. Когда вы звали меня, то не говорили ничего о драконообразном, — закончило оно, кивнув в сторону Мишика. — Мне нужно было удостовериться.

Вок почувствовал, как полудракон ощетинился на непочтительный термин, но Мишик сдержал язык за зубами и ждал, полагаясь на остальных двоих.

— Кёркл, — сказал Засиан, больше утверждающе, чем с вопросом. — Похоже, ты нашёл нас.

Прошло немало времени, как Торан ушёл, закрыв за собой дверь, оставив ошеломлённую Алиисзу стоять посреди комнаты. Последние слова небожителя основательно напугали алю.

Это был её ребёнок, её нерождённый потомок, которого пришёл спасти ангел.

Как это возможно? подумала Алиисза, представив себе растущее в её матке существо, молящее о помощи, чтобы выжить. Картина испугала её. И на что он ещё способен?

Вдруг появилось чувство возмущения и зависти. Почему его, а не меня? тихо спросила она. Почему Тир больше заботится о моём неродившемся щенке, а не обо мне?

Ответ на вопрос был настолько прямым и простым, что когда алю поняла, то зависть заменила ярость. Всё дело было в ребёнке. До самой же Алиисзы им не было дела.

Они не собираются щадить меня, или позволить искупить грехи. Они думают, что со мной всё ясно, что я ничего не предприму, чтобы защитить себя после родов.

Полудемоница презрительно усмехнулась. Конечно же, нет. Они играют мной не больше, чем я играю ими. Её рот искривился в усмешке. Они притворяются такими святыми, но умеют манипулировать и обманывать не хуже любого демона. Очень умно, Торан.

Ублюдок, добавила она, вновь вскипая, бросаясь от злости на дверь, и тот, кто стоял за ней, она была уверена, отступил. Можете все сгнить в Абиссе.

Когда злость утихла, превратившись в тлеющее раздражение, она вздрогнула от мысли, что алю практически расцвела с постоянной мыслью о том, что сам Тир заботился о её благополучии. Когда всё произошло, это было больше, чем просто инстинкт выживания. Торан, несомненно, предоставил неплохие условия. Алиисза могла умереть или принять их игру по их же правилам, и оставаться в живых. Выбор был лёгким.

Но причина решения была другой.

Вопрос был не только в жизни и смерти. Было некое чувство значимости, внезапное ощущение важности, влекущее её, и она ухватилась за этот шанс. Почему? Слишком поздно осознав, что это была всего лишь ловушка, Алиисза почувствовала больше, чем просто злость от обмана. Она была… Разочарована. Она хотела, чтобы это чувство значимости всегда было с ней, жаждала ощущения, что представляла собой некую ценность. Злость вытеснило чувство отвращения к самой себе. Она чувствовала себя больной и бесполезной.

Довольно, осекла себя Алиисза. Найди выход из всего этого.

Она направилась на балкон, переступив зашторенный порог, и вгляделась в пейзаж. Вид был впечатляющим. Здание суда было построено так, что его часть свисала с крутого склона на той стороне, где горное ущелье разверзнулось, уходя вниз, и исчезало под облаками. Горизонт, на котором смешивались белые и синие краски небес, растянулся так далеко, насколько только могла видеть Алиисза.

Так много места.

Я могла бы уйти прямо сейчас, подумала она. Мне нужно идти. Я должна уйти.

Но Алиисза осталась, обозревая перспективу. Несмотря на то, что она игнорировала всю присущую ландшафтам красоту и чудеса природы, алю почувствовала, что затаила дыхание, с трепетом наблюдая на то, что лежало перед ней. И это приводило в смятение.

Просто уйди, сказала она сама себе. Улетай сейчас же. Но все причины для этого исчезли, и Алиисза не двинулась с места. Чёрт побери! крикнула он себе. Иди!

Но, чем больше она пыталась сделать первое движение, первый шаг к побегу, тем больше становилась прикованной к тому месту, где стояла. Каким-то образом, та её часть, что хотела действовать в соответствии с желаниями, не слушалась. Это сводило с ума.