Дети Зоны: альтернативная история - Татьяна Живова

И неудивительно — что у тех, что у других мозги практически отсутствовали, так что инстинкту самосохранения гнездиться было просто негде.

Остальные порождения Зоны, едва почуяв, что Мамо вновь не в духе или наоборот, настроена порезвиться, старались свести катастрофические для своих шкур, голов и прочих частей организма последствия её эмоциональности к минимуму. Кто-то зарывался поглубже, кто-то удирал подальше… Про тех, кто удирали подальше, люди, отсиживавшиеся за бетонными стенами по границам владений Мамо говорили «прорыв» и боялись этих прорывов просто до истерики: год от года укрепления на Периметре становились всё мощнее, технические средства слежения — изощрённее, а средства пресечения и подавления в виде минных полей и запасов оружия и боеприпасов — всё масштабнее.

1. Снова одна

Покинув Деревню Новичков, Ксана постаралась уйти как можно дальше от людных мест. У неё был выбор — пойти на север, к Припяти и ЧАЭС, куда и до сих пор ни один здравомыслящий сталкер не совался без хорошего снаряжения, — или податься к востоку от Кордона, где в Мёртвых Холмах начиналась так называемая Кишка Зоны — дорога, по которой уже давно никто не ездил. Места на востоке были — для людей, конечно же — неуютные, неизведанные, каких-то интересных объектов, за исключением нескольких заброшенных деревушек, там не водилось — поэтому сталкеры лишний раз туда и не совались.

Что касается земель на севере, то при всей их привлекательности для любого порождения Зоны, имелся в последнее время у Ксаны личный пунктик, говоривший против того, чтобы обосноваться там.

И всё из-за некоторых неугомонных сталкеров с шилом в одном месте, которым, понимаете ли, спокойно в баре не сидится, и вечно им нужно влезть в какую-нибудь авантюру!

После того, как некто Меченый сотоварищи «порезвился» на Севере, людям стали доступны многие ранее закрытые территории. И вполне естественно, что люди этим тут же воспользовались! Лишившийся многих своих адептов, а также поддержки от Выжигателя и потому ослабевший, «Монолит» уже не мог, как прежде сдерживать полчища «любопытствующих», и дорвавшиеся до запретного плода сталкеры поодиночке, отрядами и целыми группировками повалили осваивать новые земли.

Ну и, естественно, воевать за них.

Так что сейчас на доселе тихом и уютном Севере было как в сталкерском баре после удачной ходки группы под управлением какого-нибудь уважаемого ветерана — людно, шумно, бестолково и зачастую с масштабным мордобоем.

В итоге Ксана, тщательно всё взвесив, направилась на восток. Выбрать это направление её заставило ещё и следующее обстоятельство.

Превращённый в снорка Гурман, похоже, ещё не до конца осознал, что для него пришёл конец существования в человеческом виде. Время от времени Детёныш замечала за ним вполне осмысленные человеческие поступки и действия. И хорошо если они при этом были одни, но однажды им на пути случайно попалась компания вольных, и Гурман, видимо узнав кого-то из знакомых, с радостным воплем бросился здороваться…

Хорошо ещё, что Ксана предусмотрительно привязала его на крепкий поводок! Встречные сталкеры всполошились и едва не пристрелили атакующего — как им показалось — снорка. Чего Детёнышу стоило их успокоить — знала только Мамо.

Полная недобрых предчувствий, что бедняга будет и далее проявлять себя совершенно неадекватно, Ксана только уверилась в своём первоначальном решении убраться подальше от людей и с их протоптанных дорожек.

Правда, у неё ничего не вышло и с намерением пристроить Гурмана в Стаю. Острозуб обнюхал перепуганного скалящегося новичка и ясно дал понять, что такой кандидат в члены стаи ему и даром не нужен. «Я тебя, конечно, люблю и уважаю, Детёныш» — говорил весь его вид, — «Но убери-ка ты это пахнущее людьми недоразумение с глаз моих подальше! Иначе я его точно пришибу под горячую лапу!» Остальная стая была целиком единодушна с вожаком, и Гурмана едва и впрямь не подрали, пришлось Ксане очень спешно его уводить.

Так и дошли они вдвоём до заброшенной деревушки в четыре дома, прятавшейся в Мёртвых Холмах.

Никакими мёртвыми, конечно, холмы не были, живность так и кишела вокруг, а на заброшенных огородах и в садах всё ещё росли и даже что-то плодоносили полуодичавшие посадки.

…И чем ближе подходила Ксана к этой деревушке, тем сильнее становилось неясное ощущение того, что она уже когда-то здесь была. Что здесь всё ей знакомо до последнего кустика, мостика и брёвнышка в колодезном срубе!

Ксана бродила по деревеньке, заглядывала в дома и сараи и всё больше и больше убеждалась: да, она тут была!

Но она не помнила, чтобы когда-нибудь забредала именно в эти места!

Все вопросы разрешились, когда в одной из хат она нашла на столе пожелтевшую тетрадку с какими-то кривыми и наивными рисунками. На одной из страниц было сделано очертание маленькой растопыренной ладошки, в центре которой чья-то неуверенная рука криво, но старательно накарябала:

К С А Н А

Детёныш судорожно вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, слушая стук своего сердца. Это была ЕЁ тетрадь, ЕЁ рисунки, сделанные когда-то в детстве! И ладонь, обведённая толстой красной чертой, тоже была её!

Девушка не глядя села на шаткий стул. Вот оно как бывает… В поисках безопасного места для жилья она пришла на тот самый хутор, где они с мамой когда-то нашли убежище в тот самый день, когда небо внезапно раскололось, обрушивая на трясущуюся землю чудовищные волны энергии. Только потом Ксана узнала от Жабы и сталкеров, что это был тот самый день апреля две тысячи пятого года, когда в результате колоссального Выброса образовалась Зона.

Как она смутно помнила, когда всё это случилось, они с мамой находились в каких-то серых коридорах, кажется даже под землёй. Вокруг было много людей, и все они громко кричали и куда-то бежали. Мама схватила Ксану за руку, и они тоже побежали.

Правда жители хутора, в котором оказались Ксана и её мама, вскоре почему-то — один за другим — кто умер, а кто ушёл куда-то и больше не вернулся. А они почему-то выжили. И остались там, потому что мама не знала, куда им идти дальше. Она даже не помнила, где находилось то место, откуда они убежали.

Много позже, когда на их хутор забрела одна из первых экспедиций, исследовавших новорождённую Зону, мама приняла решение уйти с ними. Но ничего не вышло. Экспедиция погибла где-то в районе Свалки, а они — Ксана с мамой — снова выжили. И остались жить на Свалке, потому что вернуться обратно было уже невозможно — в Зоне уже появились аномалии, и дорога назад оказалась закрытой.

А потом мама пропала… Пошла искать еду — и больше Ксана её никогда не видела.

А потом она нашла раненого Острозуба…

Ксана задумчиво погладила тетрадь. Поднялась, осмотрела комнату. Коснулась стены, подоконника, давным-давно высохшего цветка в горшке…

— Я вернулась… — в волнении прошептала она, и вдруг из её глаз потекли тихие слёзы радости. — Я дома!..

Все последующие дни на хуторе были посвящены сталкерству, учёту найденного хабара и наведению порядка. Сопровождаемая снорком-Гурманом (который уже где-то раздобыл и нацепил на себя драный противогаз) и всячески привлекая его к посильной помощи, Детёныш обошла все хаты, огороды и сады, примечая всё, что могло пригодиться ей в хозяйстве. Все найденные артефакты в виде домашней и сельскохозяйственной утвари, инструментов, каких-то поддающихся переноске элементов мебели были по возможности стащены ею в родной дом. Были тщательно обследованы грядки на предмет, где что растёт, и по результатам Ксана даже составила список. Дом был вычищен от пыли и расплодившихся пауков и вскоре принял более обжитой и даже где-то уютный вид. Несколько особо ценных грядок, где Ксана заметила признаки будущего урожая, были тщательно выполоты, а ветки плодовых деревьев подпёрты найденными у домов шестами.

Всем этим навыкам Ксана некогда обучилась у бабы Наты — своей воспитательницы, которую Жаба сманил из опустевшего сельца отчаянных самосёлов. Переехав на новое место — в Деревню Новичков — бабуля не оставила своих прежних привычек, и в результате у дома Жабенков появился самый настоящий огород, где баба Ната предпочитала проводить время, копаясь в грядках. Она и воспитанницу свою к этому приучила, да ещё и радовалась, когда «внучка» вдруг увлеклась сбором и заготовкой трав. Даже сама кое-что рассказала — какую травку и от какой хвори обычно пользовали в её деревне.

Вообще же у Ксаны, пока она наводила первый лоск на своё обширное хозяйство, сложилось странное ощущение, что Зона не слишком сурово обошлась с этим местом. Дома были целёхоньки, даже крыши не протекали, вода в колодце поражала чистотой, а овощные грядки, хоть и заросли мокрицей и лебедой, но тем не менее одичали не сильно и довольно легко выпалывались. А ведь с того момента, как последние жители покинули хутор, прошли годы!