Твоя тень - Джеффри Дивер

Долговязый энергичный Барри Зиглер, продюсер Кейли, оказавшись в студии, просто творил чудеса. Многие исполнители кантри девяностых годов были обязаны своим успехом чуткому уху Барри Зиглера. Именно тогда кантри-музыка обзавелась приставкой «кроссовер» – обозначавшей единение нэшвиллского, далласского и бейкерсфилдского звучания – и покорила сердца слушателей не только в США, но и во всем мире. Если бы не Барри, то не видать бы Кейли успеха как своих ушей.

Тень Эдвина Шарпа пала и на Зиглера, и на звукозаписывающую компанию. В своих письмах преследователь вовсю критиковал их, буквально разносил в пух и прах! Распоясавшийся фанат придирался ко всему подряд: ему не нравились выбор инструментов для аранжировок, темп песен, технические решения – список можно было продолжать до бесконечности. Вот к чему Эдвин никогда не выказывал претензий, так это к голосу Кейли и текстам ее песен. Самое же главное обвинение, которое безумный поклонник выдвигал против Зиглера, команды звукоинженеров и музыкантов, заключалось в том, что они не позволяли раскрыться таланту певицы в полной мере. Об этом Шарп без устали напоминал всем при каждом удобном случае.

Кейли довелось прочитать несколько таких писем, и кое в чем она даже с ним согласилась. Хотя, разумеется, никому в жизни в этом и не призналась бы!

– Кстати, хотела спросить… – начала было Шери и осеклась. С опаской глянув на Бишопа, смаковавшего молоко точно так же, как некогда бурбон, и не заметив на его лице признаков неудовольствия, она продолжила: – Я хотела уточнить насчет завтрашнего публичного обеда в честь «Поклонника месяца» – все остается в силе?

Мачеха помогала им с организацией конкурса «Поклонник месяца», который Алиша Сешнс запустила одновременно и на «Фейсбуке», и на веб-сайте Кейли. Идея пристроить Шери в команду принадлежала, конечно же, Бишопу, и надо сказать, что его четвертая жена, всю свою жизнь что-то продававшая, справлялась неплохо и даже успела принести пользу.

– Шери, у тебя все по плану? – спросил Бишоп.

– Мы арендовали зал в загородном клубе. Думаю, наш поклонник месяца будет на седьмом небе от счастья.

«Кое-кому этот поклонник и в подметки не годится», – с горечью подумала Кейли.

– А еще мы пригласили прессу.

– Никаких журналистов, – отрезала певица. – Не хочу комментировать смерть Бобби. А они обязательно начнут задавать вопросы.

Репортеры постоянно что-то вынюхивали, но стоило лишь на горизонте возникнуть Алише, как говорливые проныры, прикусив языки, тут же испарялись.

– Ничего, прессу мы прищучим, – пророкотал Бишоп. – Установим правила. Никто не посмеет спрашивать тебя о смерти Бобби.

– Я могу все устроить, – произнесла Шери и неуверенно взглянула на мужа. – Мы объединим усилия с Алишей.

Кейли помолчала и наконец ответила:

– Звучит неплохо.

Сказав это, она едва не расплакалась. Ей вдруг вспомнилось, как всего неделю тому назад они с Бобби сидели в ресторанчике и обедали.

– Ну и славно, – подытожил Бишоп. – Рассусоливать ни к чему. Так и передайте этому поклоннику месяца – встреча будет краткой.

– Пап, я ведь совсем не уверена насчет концерта, – произнесла Кейли. Уступив с обедом для фаната, она почувствовала в себе силы вновь заговорить с отцом о грядущем выступлении.

– Маленькая моя! Делай как посчитаешь нужным!

С этими словами Бишоп наклонился и ухватил за тонкий гриф старую гитару «Гилд» янтарного цвета. Кейли имела обыкновение держать свои гитары под рукой, в гостиной. Отец провел по струнам, проверяя настрой, и еловая дека отозвалась высоким звенящим тембром. Таун наиграл куплет песни Элизабет Коттен «Freight Train».

Мастерства Бишопу было не занимать. Он талантливо играл, используя как синкопированную пальцевую технику в духе братьев Траум и Лео Коттке, так и медиаторную – ее практиковал Док Уотсон. Кейли считала, что медиаторной техникой отец владеет ничуть не хуже, чем легендарный гитарист. Самой же Кейли оставалось только мечтать о том, чтобы достичь подобного уровня. Огромные руки Бишопа так и запорхали над гитарой: левая ладонь ловко скользила по грифу, а пальцы правой быстро перебирали струны. Вместе они исполняли чертовски сложные ритмические рисунки.

В популярной музыке гитара традиционно служила другим целям: для аккомпанемента – точно так же, как барабаны или маракасы. И только в последние восемьдесят лет гитара все чаще и чаще выступала солирующим инструментом. Кейли же использовала гитару «Мартин» по старинке, аккомпанируя главному инструменту – своему голосу диапазоном в четыре октавы.

Пение же Бишопа оказалось настоящей пыткой. Кейли хорошо помнила отцовский лирический баритон, и то, что она слышала теперь, было лишь жалким подобием прежнего величия. Тот же Боб Дилан обладал не таким уж и замечательным тембром, но зато отличался экспрессией и брал высокие ноты. Чего не скажешь про Бишопа Тауна. Когда Кейли случалось выступать дуэтом с отцом на одной сцене, она частенько устраивала ему испытания: то сделает отклонение в неудобную тональность, то возьмет так высоко, что у бедняги весь лоб покроется испариной.

– Рассусоливать ни к чему, – громогласно повторил Бишоп.

«Про что это он? Про концерт? – задалась вопросом Кейли, а затем вспомнила о грядущем обеде с поклонником. – Когда же он состоится? Завтра или послезавтра?.. Ох, Бобби, Бобби!» – с горечью подумала певица.

– А насчет концерта мы еще обсудим, – словно бы подслушав мысли дочери, продолжал Бишоп. – Посмотрим на твое самочувствие. Может, через денек-другой ты еще и оклемаешься. Так почему бы тогда и не выступить? Но повторюсь: самое главное для нас, чтобы ты была здорова и счастлива.

Кейли снова выглянула в окно и посмотрела на рощицу деревьев, специально высаженных между домом и дорогой для вящей тишины и уединения.

«Отличное укрытие для Эдвина, – подумала она. – Небось подобрался к дому, затаился и наблюдает! – От мрачных мыслей ее отвлекли зазвеневшие из-под пальцев Бишопа арпеджио. – Уменьшенный септаккорд, малый секстаккорд, большой мажорный аккорд, – невольно определила Кейли. – Как у него гитара звучит! В руках у папы даже палка запоет!»

Девушка снова задумалась. Отец никогда не отменял концертов – он пропускал их по уважительным причинам: либо был в отключке, либо сидел в тюрьме.

– Сделай все в лучшем виде, – обратился Бишоп к Шери и поставил гитару на стойку.

Услышав это, женщина, каждый день душившаяся разными духами, вся прямо аж взвилась от радости и в знак благодарности потянулась было к руке мужа, но затем передумала. В присутствии падчерицы Шери пыталась вести себя сдержанно.

«А она старается! Просто из кожи вон лезет! – подумала Кейли и улыбнулась мачехе. – Нет, я вовсе тебя не ненавижу. Ты мне просто не по душе. Извини».

– Помнишь, пару лет тому назад я тебе кое-что подарил? – спросил Бишоп.

– Пап, ну конечно помню. Я храню все твои подарки.

Кейли