ТриНити - Анна Москалева

и сына. Один курил. Второй, видимо, тоже хотел прикурить, но забылся и просто жевал сигарету.

— Странный он, этот ваш Шаман, — проговорил тот, что забыл закурить.

— А каким же ему еще быть? Он же Шаман! — второй, явно местный, был спокоен и как будто даже весел.

— А откуда он вообще взялся? Внешность у него не нашенская.

— Эт ты прав. Не местный он. Приехали они. Давно, уже лет двадцать-двадцать пять.

— Вот интересно, откуда они берутся.

— Да какая разница. Помог тебе, и радуйся.

— Просто интересно.

Куривший пожал плечами, а другой бросил изжеванную сигарету, сплюнул и пошел к машинам. Мужчина не любил оставаться в долгу: нужно еще рассчитаться с этим странным молодым человеком. Точнее, с его отцом.

Часть 2 Глава 2

Отец Шамана, Петр Свиридов, был простым советским инженером. Звезд с неба не хватал. Разве что только одну, маленькую звездочку. Жену.

Молоденькая актриса — Леночка Мещёрская, без роду, без племени, зато с очаровательнейшими глазами, искренне считала себя звездой.

Вчерашняя выпускница театрального училища едва получала шестьдесят рублей в месяц, чего с трудом хватало на кефир, дорогу до театра и французскую помаду. Маститые режиссеры не спешили падать в обморок от одного взмаха ее пушистых ресниц. Даже от двух взмахов. Поэтому, недолго поколебавшись, Леночка приняла ухаживания простого неотесанного инженера с зарплатой сто семьдесят рублей.

Быть возлюбленной старшего, а потом и главного инженера Свиридова оказалось на удивление легко и удобно: богемной жизни не мешал, подарки покупал, восхищенно и, что самое главное, молча любовался ею.

Все изменилось, когда Леночка вдруг стала плохо чувствовать себя по утрам. Сначала она подумала, что это последствия давешнего разбора новой пьесы, закончившегося за полночь. Но когда тошнота повторилась и на другой день, и на третий, Леночка побежала к гинекологу. Та подтвердила наихудшие ее опасения, практически убив запретом на аборт в связи с низкой свертываемостью крови.

Молодой актрисе ничего не оставалось, как прийти с новостью к инженеру. Счастливый Свиридов немедленно женился, и тут проявились самые негативные черты его характера: он всячески пытался контролировать досуг молодой жены, запрещал ей спиртное и сигареты и, что самое ужасное, возмущался, когда репетиции затягивались. По его мнению, это была недопустимая нагрузка для его беременной супруги.

Леночка сопротивлялась вполсилы. Почти уже смирилась с тем, что на лето ее увезут в деревню и совсем отказалась от вечерних посиделок с друзьями, как вдруг, словно гром среди ясного неба — роль в кино. Еще до беременности она проходила пробы, и вот пришел ответ! Ей предложили главную отрицательную героиню! Это же шанс! Понимаете, шанс! Она произведет фурор! Потуже затянув поясок, Леночка прибежала к режиссеру подписывать согласие.

Съемки были напряженными. Все были удивлены изменившимся Леночкиным положением. Особенно режиссёр. Но он все же решил не менять утвержденный состав и снять все общие планы до того, как ее фигура изменится. Все шло неплохо. Пару эпизодов даже можно было назвать блестящими. Впереди были съемки главной сцены в Таллине. Первая Леночкина загранкомандировка, первая роль в кино, как вдруг… Грипп. Тяжелый, с температурой.

Петр сопротивлялся, как мог.

— Ты не поедешь! Ты больна! Тебе нужен постельный режим. Ты понимаешь, что такое грипп? Ты беременна! Подумай о ребенке, в конце концов!

— Ребенок? А обо мне ты подумал? Я — актриса! Ты слышишь, я — актриса!

— Милая, я ни в коем разе не отрицаю…

— Ты даже не понимаешь, что эта роль значит для меня!

— Конечно, понимаю.

— Не понимаешь! Это шанс, это… это… такую роль дают раз в жизни!!!

— Но ты больна!

— Это просто простуда.

— Какая простуда, ты температуришь пятый день! Тебе нужен постельный режим!

— Мне нужен парикмахер! И, и… Куда ты дел мой зеленый пиджак?

— Так нельзя!

— Если мне нужно выбирать между ролью матери и ролью в кино, то я выбираю кино!

Петр замолчал, опустил руки, отвернулся.

— Обещай мне хотя бы, что любую свободную минуту ты будешь лежать. И пей лекарства.

— Обещаю. Конечно, обещаю.

Съемки закончились в срок. Также в срок Леночка разрешилась от беременности. Мальчик. Леночка придумала красивое имя — Елисей. Крепенький, здоровенький малыш. Только уже на третий день врачи заметили, что ребенок не реагирует на изменения света. Проверили зрачок, посмотрели глазное дно. Слепой.

Это было хуже, чем приговор. Это была сразу пытка, причем пожизненная. Для Леночки, конечно. Ее даже не интересовала реакция критиков на ее роль. Она раздраженно откидывала газеты с рецензиями и остервенело бегала по врачам. Те только пожимали плечами: нарушение при формирование нейронных связей. Осложнение от гриппа, перенесенного на раннем сроке. Ей даже не предлагали никакого лечения.

Отец-инженер совершенно по-земному рассудил, что его сыну нужно помочь адаптироваться в этом мире. Он же никогда и не видел, значит, чувства утраты у него не будет. Задача родителя — сделать дом максимально удобным для человека, видящего только кончиками пальцев. Тактильные игрушки, поручни вдоль стен, определяющие маршруты в квартире (веревка — на кухню, одножильный провод в ванную, двужильный — в туалет), книги с рельефными картинками, которые делал знакомый на заказ, и азбука Брайля повсюду.

Петр иногда завязывал глаза и пытался сходить на кухню налить воды или в коридор, чтобы найти свои сандалии. По итогам этих экспериментов в доме появлялись новые крепления, маяки, переставлялись полки. Отец учил ребенка жить.

Мать же искала возможность вернуть ему зрение. С той же одержимостью, с которой когда-то доказывала мужу, что непременно должна сниматься, она кричала врачам, что они должны, просто обязаны найти лечение. Видимо, в эти моменты Леночка была настолько фанатичной и страстной, что кто-то из младшего медицинского персонала тихонько посоветовал ей бабку. Недалеко, в Тверской области. И берет недорого. Так в жизни семьи Свиридовых началась эпоха целителей.

Леночка похудела, осунулась. На лице остались только огромные глаза, горящие нездоровым огнем. Для полноты образа она повязала на голову бессменный темный платок. По всему было видно, что у человека трагедия.