Базальт идёт на Запад - Виктор Делль

Рощин внимательно следил за передвижением немцев. Вместе с Семушкиным они выполнили большой объем работ по дезинформации противника. Ложные радиограммы были частью этой работы. Надо было подтвердить все, о чем указывалось в радиограммах. Радист по-прежнему неизменно выходил в эфир из района Колотова. Люди постоянно жгли костры в колотовском лесу, топили печи брошенных до войны бараков на месте бывших торфоразработок. Причем и костры, и печи топились в летную погоду, когда над лесом появлялся самолет-разведчик. На лесных дорогах устраивались завалы, которые тоже хорошо были видны с воздуха. Рощин, как и прежде, был против всеобщей подозрительности, но на данном этапе он приказал задерживать всех лиц, которые появлялись в колотовском лесном массиве. Задержанных доставляли на базу Егоркиных горок. Минировались лесные дороги. Значительная часть отряда перебазировалась к озеру Такма. Ежедневно группы скрытно уходили от озера, пересекали патрулируемые автомагистрали, возвращались к озеру. Обратно старались идти открыто, в виду деревень, заходя в них, расспрашивая местных жителей о торфоразработках, уточняя направление. Люди уставали от бесконечного топтания вокруг да около, но именно этот маневр породил слухи о том, что в раине озера собирается большая сила. Слухи, как это часто бывает, преувеличивались; очень скоро разнеслась молва о готовящейся крупной операции партизан. Молва подтверждалась тем обстоятельством, что на всей территории участились случаи судов над изменниками родины, взрывались мосты, подвергались нападению отдельные гарнизоны, обстреливались колонны немецких автомашин. Участились диверсии на железной дороге. Следы партизанских действий опять же вели к озеру Такма, в район бывших торфоразработок. И, наконец, в ночь на второе декабря, по предварительной договоренности с фронтом, над районом торфоразработок появилась группа ночных бомбардировщиков. Самолеты кружили над лесом, имитируя высадку десанта. К этому времени ни одного человека в лесу не осталось. Все наличные силы партизан в глубокой тайне стягивались к Лиховску.

Иван Захарович вернулся на базу, и здесь ему сообщили, что у Нины воспаление легких, что отправили ее в Москву вместе с Веденеевым и Бородиным. Известие ошеломило Семушкина. Он испытал чувство близкое к растерянности. Как бы ни складывалась его жизнь на всех ее этапах, за исключением болезни, Иван Захарович мог найти выход из самых, казалось бы, тупиковых положений. Теперь он не видел выхода. Терялся от безвестности, от невозможности что-то предпринять.

Завершен очередной этап работы. Вместе с пограничниками они захватили легковую автомашину на шоссе Вязьма — Лиховск. Под видом обер-лейтенанта Альфреда Мора он проник в Лиховск, отметился в комендатуре, снялся с учета. Проверил явки. Обеспечил разведчиков связью. Четко сработали в Кутове. Побывали в Подворье. Он выполнил последнее задание. Возвращался на базу удовлетворенный тем, что люди, на помощь которым он был послан, в основном уцелели. На всех этапах этого нелегкого пути он действовал вдохновенно. Семушкин как бы наверстывал упущенное, осуществляя на практике то, чему сам учил людей на Урале, в стороне от активной деятельности. Нежданная встреча с Ниной на опаленной огнем земле прибавляла сил. В памяти постоянно всплывали ее слова: «Я рожу тебе сына. Я рожу тебе дочь. У нас будет много детей. Мы будем жить, Ваня. Ты слышишь, любимый, родной. Мы будем жить». Теперь ее слова, тот лихорадочно-торопливый шепот в землянке казался прощанием. Вспоминалось то, как куталась она при расставании. Он успокаивал себя. Старался убедить в том, что болезни проходят, но в душу вновь и вновь закрадывались сомнения. Как там? Что с ней сейчас, в эту минуту? Выживет ли? Отправили ее в тяжелом состоянии с высокой температурой. Мухин нашел-таки ровный участок возле Баева болота, подготовил посадочную площадку для самолетов. В Москву удалось отправить многих тяжелораненых. В том числе Нину. Нину! Все, казалось, можно было предположить. Эвакуировали раненых буквально из-под носа у немцев. Преодолели непреодолимое, и вот на тебе, не в бою, не под бомбами любимый человек очутился на грани жизни и смерти. Других спасала, себя не сберегла…

События меж тем разворачивались. Вылет в Москву откладывался. Радиограмма Григорьева, новое задание, ограниченные сроки заставили проявить верх собранности. Нападение на гарнизон города, в котором разместились охраняемые тылы фронта, многочисленные склады и прочие службы, на штаб полнокровного неучаствовавшего в боях корпуса требовало тщательной подготовки, а времени оставалось в обрез. На базе Егоркиных горок собрали чуть более двух тысяч бойцов. Партизанский отряд Федора, с которым удалось наладить связь, разросся до тысячи, подполье города могло привлечь к операции около трехсот человек. Мало. Нет артиллерии. Нет танков, автомашин. Всего того, чем в избытке располагал противник. Командиры понимали, что приступом, лобовой атакой город не взять. На стороне нападавших было другое преимущество. В городе работало подполье. Если группы подпольщиков довооружить, усилить за счет бойцов двух отрядов, то можно было бы блокировать не только опорные пункты немцев на окраине, но и в центре города. Правда, ни о каком нападении не могло быть и речи, если в Лиховске останутся части сорок пятого механизированного корпуса. Но данные разведки подтвердили предположение Семушкина и Рощина. Подразделения охранных войск, сорок пятого механизированного корпуса перебрасывались в Кутово, подтягивались к колотовскому лесному массиву. Сработали радиограммы, те меры дезинформации, которые проводились заранее.

Первого декабря отдельные штурмовые группы начали тайно проникать в город. В тот же день на шоссе Вязьма — Лиховск перехватили отряд полицейских. Командовал отрядом немецкий офицер. Бой был коротким, несмотря на отчаянное сопротивление предателей. В плен удалось взять раненого офицера и одного полицейскою. Остальные отстреливались до конца. Трупы убрали с дороги. В лесу допросили офицера. Пленный показал, что вел группу в Лиховск для участия к наступательной операции против партизан. Семуцшин воспользовался и формой этого офицера, и документами, которые удалось захватить. Десантники Рощина, пограничники старшины Шувалова составили отряд. Семушкин повел отряд в Лиховск.

В Лиховске Иван Захарович вновь встретился с руководителем подполья «Кречетом». Дмитрий Сергеевич Мажаев до войны работал преподавателем немецкого языка в техникуме. Организатором подполья его оставил Бородин. С приходом немцев Мажаев вошел в доверие к бургомистру, состоял при нем в должности пееводчика. В мае Дмитрию Сергеевичу исполнилось пятьдесят лет. Был он лыс, близорук, с заурядной, самой обыкновенной внешностью. Брови выгоревшие, почти бесцветные. Постоянно сутулился. Вместе с тем он сказался спокойным уравновешенным человеком. Мажаев докладывал, не упуская деталей. Чувствовалось, что с того времени, когда Семушкин ставил задачу перед подпольщиками, проникнув в город под видом обер-лейтенанта Альфреда Мора, Дмитрий Сергеевич достаточно изучил обстановку. Штаб сорок пятого механизированного корпуса разместился в здании бывшей средней школы и охраняется взводом автоматчиков.

— Вот схема постов. В ней указано время смены караулов, маршруты патрулей.

Дмитрий Сергеевич достал обыкновенную ученическую тетрадь, открыл нужную страницу.

В той же тетрадке оказалась схема охраны комендатуры, склада с продовольствием, железнодорожной станции.

Через Лиховск так же, как и через Кутово, проходила железная дорога. Но если Кутово являлось узловой станцией, то через Лиховск проходила всего лишь ветка, которая оканчивалась в Подворье. Станция была, однако, крупная, с основным и запасными путями. Взорвать полотно железной дороги наши части при отступлении не успели, как не успели они уничтожить железнодорожный мост через реку Ловать, теперь немцы пользовались ею. В трех километрах от Лиховска они создали склад авиабомб и артиллерийских снарядов, запрятав его в лесу, обеспечив надежной наземной и противовоздушной охраной. Подпольщикам до сих пор не удалось проникнуть в зону, о чем тоже доложил Мажаев. Вывести из строя этот мост было бы заманчиво. Склад останется отрезанным. Единственная дорога к нему — железная. Дмитрий Сергеевич достал еще одну тетрадку. На ней была подробно составлена схема охраны железнодорожного моста.

С особым вниманием Иван Захарович изучал систему опорных пунктов немцев на подступу к городу. Система эта строилась с таким расчетом, что один опорный пункт поддерживал огнем другой, вместе они перекрывали всю зону обороны. В случае гибели одного из пунктов, его огневую мощь возмещали другие, сооруженные в зоне досягаемости огня. Построены они были таким образом, чтобы отразить нападение на город. В то же время все они были открыты с тыла. На этом и строил план нападения штурмовых групп Семушкин. К назначенному часу люди должны как можно ближе подобраться к опорным пунктам, по сигналу напасть на них, гранатами подавить сопротивление, дать возможность основным силам ворваться на улицы города.