Найти, влюбиться и отомстить - Татьяна Полякова

Он стал частым гостем в нашем доме, папа к нему успел привязаться, но от разговоров со мной на эту тему воздерживался. К тому моменту я влюбилась по уши. Однако дурой я все-таки не была и понимала: платоническая любовь вряд ли Валеру устроит. Даже дружеский поцелуй вгонял меня в ступор, а представив себя в постели с мужчиной, я начинала трястись, как осиновый лист, и подвывать сквозь зубы.

Как-то, простившись с Валерой, я пошла пожелать отцу спокойной ночи, уверенная, что гость уже ушел. Но Валера оказался в кабинете отца. Дверь была чуть приоткрыта, и я заметила его раньше, чем успела ее распахнуть.

– Леонид Сергеевич, я хотел с вами поговорить, – услышала я его голос.

– Да, Валера, слушаю тебя…

Привалившись спиной к стене рядом с дверью, я подслушивала их разговор, покрываясь липким потом.

– Какие-то проблемы? – спросил отец заботливо.

– Нет. То есть… Леонид Сергеевич, я очень люблю вашу дочь. Возможно, вы хотите видеть своим зятем кого-то более успешного, но…

– Дело не в этом, – мягко перебил отец. – Я вижу, что ты ее любишь. И вижу, что она влюблена в тебя. А лучшего зятя я и желать не могу. У тебя светлая голова, деловая хватка, ты умеешь работать… Дело в Полине… в том, что с ней случилось… – «Не смей рассказывать», – едва не заорала я в панике, но продолжала стоять на месте, стискивая рот ладонью. – Когда ей было пятнадцать… в общем, ее похитили, с намерением получить выкуп. И она до сих пор не оправилась от этого. От помощи психолога наотрез отказалась, все держит в себе… Такие травмы плохо лечатся, Валера. Этот подонок ее изнасиловал. Боюсь даже думать, что он делал с моей девочкой. Беда в том, что она испытывает чувство вины. За все эти годы у нее не было ни одного молодого человека. Хотя бы просто друга. Тебе придется очень нелегко.

– Спасибо, что рассказали мне… теперь многое становится понятным… я ее люблю и сделаю все возможное и даже невозможное… если понадобится ждать годами, что ж… главное, что она рядом… Она будет счастлива, вот увидите…

Само собой, я уже рыдала, мне пришлось срочно ретироваться в свою комнату, чтобы не обнаружить свое присутствие.

На следующий день я боялась взглянуть на Валеру, и вместе с тем почувствовала облегчение. Он знал и готов принять меня такой, какая я есть, не испытывая отвращения или жалости, что было бы еще хуже. Надо отдать ему должное, он в самом деле был на редкость терпелив и смог сделать то, что не под силу оказалось ни психологам, ни времени. Я почувствовала себя бесконечно счастливой, и весь тот ужас, что преследовал меня долгие годы, казалось, исчез насовсем.

Недели через две после того памятного разговора Валера сообщил отцу, что намерен продать свой бизнес и перебраться в наш город. Уверена, подобный поступок произвел на отца впечатление, а про меня и говорить нечего. Папа, конечно, желал мне счастья, но мысль, что я могу уехать, должно быть, пугала его. Оттого намерение Валеры очень порадовало. Отец обещал ему всяческое содействие, и уже через месяц Валера обосновался здесь. Пока решался вопрос с его бизнесом, без дела он не сидел, открыл фирму, не без содействия папы. Отец предложил ему деньги, он отказался, заверив, что справится сам. Дела его шли неплохо, что отца не могло не радовать. Мы стали встречаться каждый день, этих встреч я ждала с нетерпением, но предложение Валера сделал мне, когда, по его словам, «встал на ноги» и уже не сомневался, что сможет обеспечить мне «достойную жизнь», заработав тем самым в глазах моего отца бесконечное количество призовых очков. Само собой, я сказала «да», а папа был так счастлив, что даже прослезился, хотя человеком слыл сдержанным. Тогда и стало ясно, как нелегко ему приходилось все эти годы.

Всеобщее счастье казалось безграничным. Валера настоял, чтобы церемония бракосочетания была скромной. Отец его поддержал, после моего похищения он старался привлекать к моей особе как можно меньше внимания. Я, конечно, мечтала о пышной свадьбе, но с Валерой сразу же согласилась. К тому моменту я уже знала: Валера из неблагополучной семьи, отец и мать – люди пьющие, воспитывала его бабушка, она умерла, когда Валера был в армии. Отец скончался два года назад, с матерью он с тех пор не виделся, но раз в неделю звонил ей и регулярно отправлял деньги. По его словам, у них давно уже не было ничего общего. Так что ее отсутствие на свадьбе не удивило, я решила, ему просто неловко знакомить нас, хотя и считала это неправильным, но опять-таки возражать не стала. В общем, со стороны жениха был только его армейский друг, благодаря которому мы и познакомились. У нас родни тоже негусто, а из подруг лишь Вера да девчонки-однокурсницы. Так что скромность церемонии оказалась вполне оправданной. Зато платье у меня было роскошным, а я сама бесконечно счастливой. На следующий день после свадьбы мы отправились на Мальдивы, а потом еще две недели путешествовали по Европе. Из каждого города, где мы останавливались, я отправляла отцу открытку с неизменной припиской в конце: «Папа, я так счастлива!»

Когда мы вернулись из путешествия, нас ждал царский подарок: отец купил нам дом. А еще переписал на меня часть своего бизнеса, довольно значительную часть, теперь управлять им приходилось Валере. И он не подвел, отец не уставал его нахваливать, сам принципиально не вмешивался в решение вопросов и радовался взвешенности решений зятя. «У него талант», – повторял он едва ли не ежедневно. Валера с отцом, конечно, советовался, не просто советовался, а всякий раз давал понять, какая для него удача иметь рядом подобного человека. Короче говоря, сплошные слезы радости.

На годовщине нашей свадьбы папа произнес речь, бесконечный панегирик Валере, конечно, меня тоже вниманием не обошел, а закончил так: теперь его заветная мечта – дождаться внуков. Ответная речь мужа была пронизана любовью ко мне и благодарностью к отцу. А я думала: стоило пережить все то, что пришлось пережить мне, чтобы в результате получить все это. Но примерно через месяц произошло событие, не оставившее от моего счастья камня на камне. Хотя кое-что должно было насторожить раньше. Например, тот факт, что Валера, готовый исполнить любой мой каприз, по сути, относился ко мне без всякого уважения. Моего мнения для него не существовало, словно его и вовсе у меня не может быть. И все решения, даже самые незначительные, принимал самостоятельно. Но влюбленные дуры вроде меня легко находят этому оправдание: он старше на десять лет, у него есть жизненный опыт, что, в конце концов, я могу посоветовать?

Как-то вечером ему позвонили. С мобильным в руке он вышел на веранду, я как раз спустилась в кухню и разговор слышала. Касался он невыполненных поставок, каких-то обязательств, в общем, тех дел, в которых я ничего не смыслила. В первый момент меня потрясло, как Валера разговаривает с собеседником. Грубо, зло. Но и этому я нашла бы объяснение: кому понравится, что приходится нести убытки из-за расхлябанности других людей. И все же меня напугало, что мой муж вел себя подобным образом. А еще поразил голос: это был вовсе не привычный голос Валеры. Гром, от которого крошится бетон и содрогаются дубовые балки. Но даже не это заставило сжаться в комок, чувствуя холод в груди. Интонация. Насмешливо-издевательская. И почти сразу я поняла, когда и где уже слышала этот голос.

Я стояла в кухне, удивляясь, почему до сих пор не рухнула в обморок, сердце не остановилось, а мозги не закипели от такого открытия. Бросившись наверх, я встала под душ и поспешила заверить себя, что все это попросту глюки. Плод разгулявшегося воображения. Мне это почти удалось, и когда Валера примерно через полчаса позвал меня, я предстала перед ним почти успокоившейся, мысленно твердя: «Чушь, глупости…» Но человек так устроен, что если однажды некая мысль явится ему, он будет возвращаться к ней снова и снова. И многое начнет видеть сквозь приз-му своих страхов. Примерно так произошло со мной. К концу месяца я уже твердо знала: мой похититель – Валера. Теперь все, что блуждало где-то на периферии сознания, выстроилось в логическую цепочку. Даже его поведение в постели, его фантазии, которые мне казались, мягко говоря, странными, иногда откровенная грубость вызывала непрошеные воспоминания. Я-то себя убеждала, что все мужчины, должно быть, в этом смысле одинаковы. С кем мне было сравнивать? Правда, с Верой я как-то попыталась заговорить на эту тему.

– Мужикам отказывать нельзя, – глубокомысленно изрекла она. – Иначе они быстренько находят себе девицу, которой все это в радость. И что? Скажешь ей спасибо?

Подобная мысль привела в ужас. С кем я еще могла посоветоваться? С отцом? Мне и с Верой заговорить об этом было мучительно неловко.

Я не нанимала частных сыщиков, чтобы выяснить прошлое мужа, не пыталась выспросить его армейского друга, был ли в городе Валера, когда меня похитили. Я просто знала. Оставалось решить, что с этим делать дальше. Самое простое: продолжать считать все это бредом. В конце концов, доказательств никаких. Я счастлива… была, по крайней мере… вычеркнуть эпизод с телефонным разговором из памяти, забыть. Но забыть не получалось. И впервые, точно против воли, я принялась детально вспоминать, что происходило семь лет назад. И сомнения улетучивались, как первый снег под солнцем.