Тропа Исполинов - Феликс Эльдемуров

ведь нам - не впервой!

Покорители мира вернулись домой!

Нам дорогу война застолбила,

Но ведет нас высокая Сила!

Песня

1

Нет, они всё-таки были хозяевами на своей земле!

Драгуны, пехота за кавалерией, кавалерия за пехотой, отряд за отрядом шли через перевал. Головным отрядом командовал Дарамац, командир разведки. В то время, когда в полку происходили описанные выше события, передовые колонны корпуса выходили по ту сторону горной цепи.

На всем пути следования на высотах стояли часовые. Опасались засад, но, судя по всему, штаб объединенного командования так и не разгадал хитрости.

Более того, как выяснилось впоследствии, Хорбен был настолько уверен, что армии Даурадеса просто некуда деться из поселка, что, спустя положенные часы, не поверил первому сообщению и приказал выслать парламентёров - вторично проверить, на месте ли драгуны. Убедившись, что в посёлке не осталось никого, кто носил бы форму и оружие, генерал пришёл в замешательство. Теперь, после того, как штаб в течение всего этого времени пытался разгадать загаданную Даурадесом головоломку и, отчаявшись, решил просить о новой отсрочке, генералу представилось, что мятежный полковник, нарушил обещание и тайно выступил на Коугчар.

Конный отряд, что был незамедлительно послан на поиск солдат Даурадеса, поспешил по следам кавалерии, однако то, как на грех, оказались следы пятого и шестого тагрских и первого и второго чаттарских, всё утро мотавшихся по равнине. Пока келлангийцы по многочисленным и запутанным следам подков пытались понять, куда же всё-таки, чёрт подери, пропали из поселка три с половиной тысячи вооруженных до зубов людей, полуденное солнце окончательно растопило верхний слой почвы и тяжёлая келлангийская конница прочно завязла на подступах к Шортабу.

Словом, покамест союзное командование окончательно смекнуло, что и к чему, на землю опустилась ночь. Сменился ветер, наступил прилив; Авока живо поползла из берегов, а что тем временем творилось по ту сторону гор - келлангийцам оставалось лишь догадываться...

Капитан Дарамац, урожденный элтэннец, маленький, шустрый, верхом на гнедой коняжке, выехал навстречу полковнику. Обменявшись приветствиями, они поднялись на одну из плоских вершин, чтобы отсюда, с высоты, оглядеть покинутую ими равнину.

Утренняя облачность рассеялась, лишь далеко внизу кое-где подплывала пепельно-серая, ненастная дымка. С плато на вершине горы были отчетливо видны дороги, холмы, озера, русла оврагов и рек. Поодаль переливчатой гладью покоилось море. Где-то справа, в низко плывущих снеговых тучах, за холмами предгорий должен был стоять Коугчар...

- А не прогадали мы? - осторожно спросил Дарамац. - Может, лучше было бы туда и идти? Сидели бы на тёплых квартирах...

- И ты о том же, - откликнулся Даурадес. Покачиваясь на стременах, он пристально разглядывал в подзорную трубу главную дорогу. - Переночуем в поле, не впервой.

- Что-то больно легко они с тобой согласились.

- Побежденный генерал о битвах не толкует, - усмехнулся полковник. - Знаешь, в разговоре с этими недотёпами я вдруг подумал: а какую хитрость применил бы в этом случае один мой старый друг...

- Видишь ли, - продолжал он, отставляя трубу, - тыловых крыс всегда пугает возможность заночевать не в тёплой постели. Потому они и попались... Ну, представь, пришли бы мы в Коугчар сейчас. Думаешь, нас так и пропустили бы дальше? Обещания? - плевали они на обещания. А пока то да сё, Паблона Пратта с его "недовольными" потихонечку додавили бы в Дангаре... А мы? А мы тем временем, представь - торчим как гнилые гвозди посреди всего Тагр-косса. И спереди у нас - около тридцати тысяч противника, а в тылу - настежь открытые ворота и ещё двадцать тысяч. Коугчар стал бы для нас ловушкой...

- Н-да... - поёжился Дарамац.

- Ты думаешь, мне самому не хотелось бы нагрянуть в Коугчар, где сейчас эта сволота резвится... Ну, а принимая во внимание, что эту первую, бескровную битву при Шортабе мы всё-таки выиграли, не исключено, что сумеем прибыть в столицу хотя бы завтра вечером. В результате, вместо героического и неравного сражения под Коугчаром, мы получаем реальную возможность начать разговор с келлангийцами с несколько иных позиций.

- Вот только захочет ли генерал Хорбен идти на мировую...

- Захочет - не захочет... И над ним есть начальство. А раз так, то нам, хотим мы или не хотим, надо быть готовыми к новой войне, на этот раз - внутри страны. Эти милые гости так просто домой не провалят.

- Но в таком случае, нам когда-нибудь придется штурмовать Коугчар с той стороны. Какие там укрепления - тебе известно?

- Многие из тех стен сооружены моими собственными руками... Что-нибудь придумаем.

- Да, видать, придётся, - прищурил Дарамац хитрые элтэннские глазки. - Хотя, на твоем бы месте я, знаешь... Взял бы этих гостей за глотку тогда, когда они припожаловали к тебе на переговоры. А после бы - двинулся на Коугчар. Представь: верхушка этой компании - у тебя под замком, и ты - полный хозяин положения. Один удар - и ты хозяин страны!

- Увы, капитан, тогда это был бы уже не я, - холодно ответил Даурадес. - Потом... кто знает, кто бы пришёл на смену этим простофилям.

Впереди, в нескольких шагах от них склон отвесно уходил в долину. В струях нагретого воздуха парили несколько орлов; один из них подлетел совсем близко к всадникам. Подошёл и - завис в десяти шагах, покачивая распластанными крыльями, кося рыжим испытующим оком...

"- Смотри, Маркон! - вспомнилось Даурадесу. - Парящий орёл! Это хорошая примета. Загадай желание, только быстро!"

"- Хорошая? Тогда я дарю этого орла тебе, Нанни!.."

Орёл скользил в плывущем тёплом мареве. Заостренные кончики его рулевых перьев тонко вибрировали, опираясь на восходящие потоки воздуха. Отверстый глаз холодно, без интереса, - скользнул по всадникам и орёл отвалил - чуть заметно изогнув крыла, унесся в глубину синей бездны...

Всё, всё, всё он знал, видал и помнил, старый пернатый демон! И тайну жизни - тонкой вибрирующей плёночки меж силами добра и зла, и тайну смерти, чья основа - страх, боль и страдание... Всё было подвластно его разумению. Это он завис над всем миром. Это его клюв и когти были готовы для того, чтобы убивать. Он знал, что наступит день, когда кто-то и его превратит в окровавленный кусок мяса. Но умереть - это так же просто, как творить обычную, повседневную работу. На его глазах умирали сотни птиц, зверей и людей. И он был как всегда спокоен и готов к тому, что и с ним это может произойти сегодня, сейчас, в этот самый миг.

Ничего не будет -

только солнце сверкнёт

в последний раз,