Жизнь бабочки - Тевлина Жанна

Ночная дорога была пустой, и езда привычно успокаивала. Он думал о предстоящем разговоре с Филиным. Периодически охватывал испуг от мысли, что Филина не удастся убедить. Он позвонил ему, как только сел в машину, и Филин явно обрадовался звонку. Даже не спросил, почему так поздно, а велел не телиться, а быстро гнать к нему. Жена с сыном где-то отдыхали, и ему не терпелось с кем-нибудь разделить свою свободу. Он даже не спросил, в связи с чем такая спешка, хотя Градов всячески придавал голосу серьезность. Получалось, что в сложившейся ситуации есть его вина. Если бы он сейчас не отказал Ниночке, она бы успокоилась и спустила все на тормозах. Может, это и чистоплюйство, но он не мог ничего с собой поделать. Воистину, страшна месть отвергнутой женщины. С другой стороны, Луник действительно опасен: сегодня Ниночка, а завтра кто-нибудь другой, вернее другая, которая непременно пожалуется мужу. А там неизвестно, кто у нас муж! Да и у Ниночки настроение может поменяться, и совсем необязательно из-за Градова. Мало ли какая муха ее укусит, она девушка переменчивая. А муж ее – Хлопов, вице-президент банка, который спонсирует их контору и деятельность самого Луника. Проблема состояла в том, что он не мог говорить Филину о своих отношениях с Ниночкой, а без этого история выглядела неубедительной, а если он не убедит Филина и что-то случится, он будет чувствовать себя кругом виноватым.

Когда он вышел из лифта, дверь в квартиру уже была открыта и Филин стоял в прихожей, веселый и раскрасневшийся, и от него пахло недешевым алкоголем.

– Слушай, вискарь – вещь! В жизни такого не пил! Больной подарил. Верней муж больной… Сам тоже не очень здоровый.

Филин радостно загоготал, а Градов сдержанно улыбнулся.

– Ты чего такой смурной?

– А что мне радоваться?

– Счастья ты своего не видишь, Антоша, потому как холостой, неженатый. У тебя вся жизнь праздник. Это мы, люди отягощенные, умеем ценить каждое мгновение свободы.

Филин уже разливал виски из большой пузатой бутылки, наполовину опустошенной. Градов было подумал перенести разговор на завтра, но тут же испугался, что завтра может быть уже поздно. Филин загадочно прищурился:

– А я тебе, между прочим, подарочек приготовил.

– Мне?

– Тебе…

– С какой радости?

– А с той радости, что я добрый и хороший человек, которому небезразлична судьба друга.

Градов выпил и закусил какими-то заморскими консервами, не то рыбными, не то печеночными, было лень всматриваться. Но настроение заметно улучшилось.

– А что это ты вдруг о моей судьбе забеспокоился?

– Обижаешь, Антоша…

Филин погрозил ему пальцем.

– Я всегда о твоей судьбе беспокоился и изыскивал всякие разные возможности, и вот изыскал…

Градов оторвался от тарелки, внимательно посмотрел на Филина. Тот, конечно, уже сильно набрался, и с этим надо было что-то делать.

– Что, не веришь?

– Что ты обо мне беспокоишься? Верю, конечно.

– Не веришь… Я же вижу… Короче, Градов, можешь оформлять ссуду. Первый взнос у тебя есть.

Филин торжествующе улыбался, изо всех сил стараясь сфокусировать взгляд на Градове.

– Какой взнос?

– Семьдесят тысяч зеленых баксиков.

– Откуда?

– От верблюда. Скажи спасибо Лунному Свету. А ты еще пренебрегал очищением! Неблагодарный!

– Что-то я не понял… Ты бредишь?

– Сам ты бредишь. Объясняю. Гуру успешно прошел испытательный срок, и банк «Колизей» в лице господина Хлопова оценил его услуги в миллион зеленых.

– В месяц?

– Пока в год.

– За что?!

– Как за что? За очищение их собственных душ и душ членов их семей… Извини, трудный текст…

Филин снова поднял бутылку, но Градов ловко выхватил его рюмку и передвинул на свой край.

– Подожди минутку, потом продолжишь.

Филин икнул.

– А чего ждем?

– Объясни толком, при чем тут я?

Филин захихикал и потянулся к бутылке, но Градов быстро переставил ее на пол, себе под ноги. Филин проследил за его движениями и горестно вздохнул. Градов нервничал.

– Ты говорить в состоянии?

Филин откинулся на спинку стула, прикрыл глаза.

– В состоянии, в состоянии… Изувер ты, Градов… Короче, гуру, конечно, все не получит. В конце концов, это мы его нашли, и нам тоже что-то полагается…

Филин задумался. Градов терял терпение.

– А получит он 600 тысяч…

По выражению филинского лица Градов понял, что гуру получит гораздо меньше, но уточнять не стал.

– Я, Антоша, своих обещаний не забываю. Обещал я тебе, что на квартирку ты заработаешь? Обещал. Вот при первой возможности обещание выполняю. Премия тебе причитается… За хорошую работу и любовь наших дорогих клиентов… А теперь давай за это выпьем.

Градов достал бутылку и налил в обе рюмки. Чокнулись.

– Сова, а ты деньги уже взял?

– А что?

– Боюсь, их придется отдать…

– Это почему это?

– Извращенец твой гуру. К женщинам пристает… А они грозятся своим мужьям высокопоставленным пожаловаться.

– Чего это вдруг? Ни на кого не жаловались, а тут вдруг жаловаться собрались…

– Не устраивает он их.

Филин поглядел на него мутным взглядом:

– Никого?

– Думаю, никого…

– Странно, все вроде довольны были…

– Это пока каждая из них думала, что он ее из толпы выделяет. Он же недосягаемый! Вот они и суетились, понравиться хотели. А он их надежд не оправдал.

– Почему?

– Импотентом оказался. Да еще с психологическими проблемками.

Филин моментально протрезвел, и со стороны можно было подумать, что он только притворялся пьяным. Но Градов знал эту его особенность еще со студенческих времен и не слишком удивился.

– Чего они хотят?

– Сатисфакции.

– Градов, я серьезно. Мне только маньяка не хватало… Тут такое могут раздуть… По инстанциям затаскают. Черт его знает, кто он есть на самом деле, этот Свет хренов… Может, он сидел… Ну, как я лоханулся! Недосягаемый гуру! Невозможно заполучить! Надо было не лениться, проверить, а я его к таким людям допустил!

– А я о чем. Для начала надо убрать его с глаз долой, чтобы никто его не видел и не слышал.

Филин задумался.

– Его-то убрать нетрудно. Завтра и духа его не будет. Но что я спонсорам скажу? Что гуру евнухом оказался… И денег как жалко, Антоха…

Он виновато посмотрел на Градова.

– И ты с квартирой пролетаешь…

– Переживу…

Филин молчал, нервно постукивая ножом о край тарелки. Резко спросил:

– Это Хлопова?

Градов опустил глаза.

– Можешь не отвечать. Вижу, что Хлопова… Паршиво это, Антоха. Хлопов больше всех за него ратовал… Вроде бы даже сам его сеансы посещал. Ко мне как-то заходил, восторгался. Очень, говорит, своевременное дело. Мы в банке тоже возьмем курс на очищение… Видишь, теперь будут неочищенные ходить… Прямо даже не знаю, что делать…

– Ничего, в баньку сходят. Им не привыкать.

– Тоже правильно. Завтра же с утречка Егорыча к этому козлу лунному отправлю.

Егорыч служил у них охранником. Когда-то Филин переманил его из своей психбольницы. Ему нравилось, как тот работал: психов никогда пальцем не трогал, а они его боялись как чумы. Егорыч был фанатично предан Филину и умел хранить тайны.

Филин протянул руку к кухонному шкафчику и включил чайник.

– Кофейку надо выпить.

Градов никак не мог привыкнуть к перепланировке в филинской квартире, хотя ей уже было около десяти лет. Когда тот решился на покупку собственного жилья, Градов тоже принимал активное участие в его поиске. Искали старый московский дом, так как оба выросли в сталинских домах, и другие варианты даже не рассматривались. Жена Филина, Рита, родом из Молдовы, первое время настаивала на новостройке, но потом поняла, что это бесполезно, и успокоилась. Эта квартира в сталинском доме на Профсоюзной выскочила случайно, и Филин долго не мог нарадоваться, какая она московская, и район московский, и двор московский, как будто и не переезжал от родителей. Ремонт, конечно, сделали, и ремонт серьезный, но дух и архитектура остались. Очень скоро оказалось, что Рита просто затаилась и ждала момента, когда уже ничего нельзя будет повернуть назад. Вот тогда она и выступила с идеей европейской гостиной. Филин сдался быстро. Градов же негодовал, а тот, путаясь, пытался что-то объяснить. Все произошло молниеносно: сломали перегородку между кухней и гостиной, навесили какие-то мудреные потолки, приварили хайтековские скамеечки, и старый московский дом стал похож на добротный номер какого-нибудь европейского хостела. Рита была в восторге. Градов почему-то долго не мог принять эту перемену, как будто это случилось с ним самим. Потом вроде свыкся, но каждый раз, когда оказывался в этой кухне-гостиной, переживал момент неузнавания.