Логическая игра - Льюис Кэрролл

Крайст Черч, Оксфорд

28 октября 1876 г.

Дорогая Гертруда!

Ты, наверное, опечалишься, удивишься и, может быть, даже не поверишь, когда узнаешь, какой странной болезнью я заболел с тех пор, как ты уехала. Я послал за доктором и, когда он пришёл, сказал ему: «Дайте мне какого-нибудь лекарства от усталости». Доктор возмутился: «Что за глупости! Вам не требуется никакого лекарства! Отправляйтесь- ка лучше спать!» Но я ответил: «Нет, у меня не такая усталость, при которой нужно спать. У меня усталость на лице». Доктор слегка нахмурился и сказал: «Вы правы. У Вас устал нос. Те, кто задирает нос кверху, очень любят спорить». Я не согласился с доктором: «Нет, нос у меня не устал. Может быть, волосы устали?» Доктор нахмурился ещё больше и сказал: «Теперь мне все понятно. Вы так плохо играли на фортепиано, что волосы у Вас встали дыбом, а поскольку это нелегко, то они очень устали». «Нет, — поспешил я заверить доктора, — я не играл на фортепиано и не убеждён, что у меня устали именно волосы. Скорее усталость ощущается где-то между носом и подбородком». Доктор стал совсем хмурым и спросил меня: «Не ходили ли Вы на подбородке?» «Нет», — ответил я. «Не знаю, что и думать, — сказал доктор, — это очень серьёзный случай в моей практике. Может быть у Вас устали губы?» «Ну конечно же! — закричал я. — Именно губы». Доктор сделался мрачным и сказал: «Вам не следовало раздавать столько поцелуев». «Но ведь я послал лишь один поцелуй своей знакомой — маленькой девочке», — возразил я. «Постарайтесь припомнить поточнее. Вы уверены, что это был лишь один поцелуй?» Я подумал и ответил: «Может быть, их было одиннадцать». «Вам не следует посылать ей больше ни одного поцелуя до тех пор, пока Ваши губы не отдохнут», — сказал доктор. «Что же мне делать? — спросил я, — ведь я должен этой девочке ещё сто восемьдесят два поцелуя». Доктор так опечалился, что слезы брызнули у него из глаз, и посоветовал: «Пошлите их в коробочке». И тут я вспомнил о маленькой коробочке, которую некогда купил в Дувре и думал подарить какой-нибудь маленькой девочке. Я уложил все поцелуи в коробочку и отправил её по почте. Напиши, получила ли ты их или они потерялись по дороге.

Если бы я хорошенько подумал обо всем, пока ты была здесь, я непременно отметил твой рост у притолки, там, где отмечен рост Экси и других моих маленьких друзей. Пожалуйста, сообщи мне твой рост (без туфель), и я сделаю отметку на двери хотя бы теперь.

Надеюсь, что ты отдохнула после тех восьми снимков, на которых я запечатлел тебя.

Любящий тебя друг Льюис Кэрролл

Честнатс, Гилдфорд

9 июня [1877 г.?]

Мой дорогой Берти!

Я был бы очень рад исполнить твою просьбу и написать тебе, но мне мешает несколько обстоятельств. Думаю, когда ты узнаешь, что это за обстоятельства, ты поймёшь, почему я никак не смогу написать тебе письмо.

Во-первых, у меня нет чернил. Не веришь? Ах, если бы ты видел, какие чернила были в моё время! (Во времена битвы при Ватерлоо, в которой я принимал участие простым солдатом.) Стоило лишь налить немного чернил на бумагу, как они сами писали все что нужно! А те чернила, которые стоят на моем столе, настолько глупы, что даже если ты начнёшь писать слово, они все равно не сумеют его закончить!

Во-вторых, у меня нет времени. Не веришь? Ну что ж, не верь! Ах, если бы ты знал, какое время было в моё время! (Во времена битвы при Ватерлоо, в которой я командовал полком.) В сутках тогда было 25 часов, а иногда 30 или даже 40 часов!

В-третьих (и это самое важное), я очень не люблю детей. Почему, я не знаю, но в одном я уверен: я терпеть не могу детишек точно так же, как другие не терпят кресло-качалку или пудинг с изюмом! Не веришь? Я так и думал, что ты не поверишь. Ах, если бы ты видел, какие дети были в моё время! (Во времена битвы при Ватерлоо, в которой я командовал всей английской армией. Звали меня тогда дюком[21] Веллингтоном, но потом я подумал, что столь длинное имя — дело слишком хлопотное, и изменил его на «мистер Доджсон». Это имя я выбрал себе потому, то оно начинается с той же буквы, как и слово «дюк».) Теперь ты и сам видишь, что написать тебе я никак не могу.

Есть ли у тебя сестры? Я не помню. Если есть, то передай им привет от меня. Я очень признателен твоим дяде и тёте за то, что они позволили мне оставить фотографию.

Надеюсь, ты не будешь разочарован, не получив письма от

любящего тебя друга Ч. Л. Доджсона.

Истберн, Гранд Парейд, 44, Гросвенор Хаус

14 июля 1877 г.

Дорогая Нелла!

Если бы Истберн был всего лишь в миле от Скарборо, то я бы непременно наведался к тебе утром, но до тебя так далеко! По набережной вчера бегала туда и обратно маленькая девочка, всякий раз останавливаясь возле того места, где сидел я, и, взглянув на меня, убегала. Когда она проделала это раз шесть, я улыбнулся ей, она улыбнулась мне в ответ и убежала. В следующий раз я протянул ей руку и, когда мы обменялись рукопожатием, спросил:

— Не дашь ли ты мне кусочек водоросли?

Она ответила:

— Нет! — и убежала.

В следующий раз я спросил:

— Не отрежешь ли ты мне кусочек водоросли?

Она сказала:

— Но ведь у меня же нет ножниц!

Тогда я протянул ей складные ножницы, и она очень аккуратно отрезала кусочек водоросли и отдала его мне, после чего снова умчалась. Чуть спустя она вернулась и сказала:

— Боюсь, что моей маме не понравится, если она узнает, что я дала вам кусочек водоросли!

Я вернул ей подарок и посоветовал попросить маму взять иглу и нитку и сшить оба кусочка водоросли вместе. Она засмеялась и сказала, что будет хранить их в кармане. Ну разве она не прелесть? Я рад, что ты не убегаешь от меня то и дело, пока мы разговариваем.

Понравилась ли тебе Матильда Джейн[22] и как она все время выбегает босиком под дождь?

Передай мой привет твоей маме и твоей тёте Люси: не спутай её с моей тётей Люси, которая живёт в Гилдфорде.

Твой любящий двоюродный брат Чарлз Л. Доджсон

Крайст Черч, Оксфорд

10 декабря 1877 г.

Дорогая Агнес!

Наконец-то мне удалось забыть тебя. Это была очень тяжёлая работа, но я взял шесть «уроков забывания» по полкроны за урок. Через три урока я забыл, как меня зовут и что мне нужно идти на следующий урок. Мой учитель сказал по этому поводу, что он доволен моими успехами.

Я надеюсь, — добавил он, — что вы не забудете заплатить за уроки!

Я ответил, что это зависит от того, насколько хорошими будут последующие уроки. И можешь себе представить, последние из шесть уроков были настолько замечательными, что я забыл все на свете! Я забыл, кто я такой. Я забыл, что нужно обедать, и уже, конечно, забыл заплатить своему учителю. Я дам тебе его адрес. Может быть, ты захочешь брать у него уроки, чтобы забыть меня. Он живёт где-то в центре Гайд Парка и зовут его «мистер Палапор Пьятам»[23]. Как приятно совсем забыть Агнес и Эви, и… Я счастлив так же, как день короток! (Мне следовало бы сказать, как день долог, но теперь зима, а не лето.)

О дитя, дитя! Почему ты ни разу не приехала в Оксфорд сфотографироваться? Всего лишь неделю назад я приобрёл первоклассный фотоаппарат, но девочке лет десяти, которая позировала мне, пришлось сидеть полторы минуты, так как свет сейчас слабый. Но если кто-нибудь привезёт тебя, то я сфотографирую тебя даже теперь. Я надеюсь пробыть здесь почти до Рождества. Что толку иметь взрослую сестру, если она не может сопровождать тебя в поездках по Англии? После Рождества я надеюсь побывать в Лондоне и сводить кое-кого из детей в «Пантомиму». Но прежде всего мне необходимо сводить моего друга Эвелин Дюбург в какой-нибудь театр (её родители всегда предоставляют мне ночлег, когда мне случается бывать в городе). Она утверждает, будто умышленно «остаётся маленькой», чтобы ходить вместе со мной. Она действительно ещё не стала взрослой (ей нет ещё и 16 лет, хотя и исполнится через неделю), поэтому её несколько детские вкусы вполне простительны. После того как я исполню свой долг и свожу её в театр, я примусь за вас. Два-два с половиной ребёнка меня вполне устроят.

— Как может быть полребёнка? — спросишь ты.

Видишь ли, большинство детей состоят частично из рук, частично из ног. Но если какой-нибудь ребёнок состоит только из рук или только из ног (из чего именно, не существенно), то о таком ребёнке я говорю, что это «полребёнка». Прилагаю к письму загадку, которую я придумал для тебя (ответ — слово из двух слов), а также анаграммы для твоей взрослой сестры. Мой привет Эви.