Путь Святозара. Том первый - Елена Александровна Асеева

не ежи, а лесавки. Духи, лесавки – дед и бабка лешего, но в отличие от своего злобного внука, эти духи добрые. С конца лета и всю осень лесавки бодрствуют: весело водят хороводы, копошатся в опавшей листве, шелестят и шебуршат ею. А как последний лист упадет с дерева, лесавки засыпают и спят до следующего лета. Эти маленькие лохматые духи при близком рассмотрении оказывались очень милыми и симпатичными. Личики их напоминали мордочки ежей, маленькие светящиеся глазки, черный носик и махонький тонкий ротик. Ручки похожие на толстые веточки деревьев, ножки, словно лапки ежа, а на месте колючек серые хвоинки.

Старичок–боровичок поклонился лесавкам и сказал:

– Братья лесавки, проводите этого славного юношу до тропы и сберегите от злобного пущевика, – произнес и в тот же миг упал в опавшую листву, только грибную шапку и видно, а еще через морг и шапка, совсем пропала, обратившись в бурый опавший лист.

Керк поклонился деду и бабке лесавкам, их то отличить друг от друга легко было, так как на бабке был одет сарафан подстать телу, серый да зелеными каменьями, украшенный и пояснил:

– Добрые, дед и бабка лесавки, я в лесу заплутал, сбился с тропы. Прошу вас, проводите меня до ближайшей тропинки. А я вас отблагодарю, чем попросите.

Дед лесавик важно глянул на сына правителя и ответил:

– Ну, что ж пойдем, мы тебя до тропы проводим, – да побежал вперед, бабка в знак согласия кивнула головой и тронулась следом за мужем.

Керк не отставал. И снова началась трудная дорога так, что приходилось перелазить через сломанные ветви, кое-где обходить поваленные стволы, неглубокие овраги, да низенькие бугорки. И все время казалось сыну правителя, что кто-то со стороны наблюдает за его движением, следит зорким и злобным взглядом. Чувства Керка стали мешаться, все чаще появлялся непреодолимый страх и ужас, который туманил разум. Неожиданно глаза покрылись пеленой и, почудилось ему, что вместо кустов стоят безобразные чудища, поблескивают горящими глазами, шевелят уродливыми, покрытыми мхом, руками да щелкают зубами, а по зубам тем сочится и капает на землю алая кровь. Отер глаза рукой сын правителя, потряс головой, и уже ничего нет. А мгновение спустя вновь пелена перед глазами плывет, и слышится Керку то удаляющийся, то приближающийся вой волчьей стаи, душераздирающие человеческие и звериные вопли да стоны. И видится ему, что высится впереди него исполинского роста мужчина. Волосы у него длинные, словно женские, а на концах змеиные головы шипят. Темное лицо, покрытое морщинами, со страшной гримасой, а в руках он держит черепа человеческие с пустыми глазницами. И вдруг из земли, разрывая ее на части, стали вылезать безголовые, бледные, невнятно бормочущие существа, которые постоянно ощупывали свои шеи, руками верно ища там головы. Керк вновь отер глаза рукой, потряс головой и видение пропало. Теперь он понимал, владыка пущевик где–то рядом… это он нагоняет ужас на него, пытается напугать, впрочем нельзя поддаваться гнету духа, иначе затуманит он твой разум окончательно, и не выйдешь ты из чащобы никогда. Керк пытался вспомнить охранный оберег, чтобы защитить свой разум, но в голове было пусто, как будто все знания оттуда высосали.

– Врешь, – вдруг остановившись, закричал сын правителя, оглядываясь. – Не боюсь я тебя, слышишь, не боюсь!

Остановились и лесавки. Дед лесавик посмотрел на Керка и тихонько сказал:

– Отрок, освободи сердце от страха, а разум – от ужаса.

Услышав слова деда, юноша закрыл глаза, глубоко вздохнул и вдруг почувствовал запах моря, ощутил брызги соленые на лице, услышал голоса братьев своих Сема и Леля, и напутственные слова Тура: «Я жду тебя!» – да так стало легко и свободно ему. Он неспешно отворил очи и в тотчас увидел перед собой злобного старика пущевика. Тот стоял совсем близко от Керка и был с ним почти одного роста. Сверкающие черные глаза, косматые зеленые волосы и борода, длинный крючковатый нос, как сучья, руки и ноги и такое же корявое голое тело, обмотанное какой-то рваной тряпкой, а на голове белая баранья шапка. Сын правителя посмотрел в глаза пущевику и ровным, спокойным голосом молвил:

– Дух пущевик, владыка непроходимой чащобы, защитник леса от пожара, пропусти меня. Я пришел в лес не рубить и жечь деревья, а к Старому Дубу, к лесному Богу Свято–Бору. Помыслы мои светлы, руки мои чисты, разум мой свободен.

Пущевик стоял молча, и верно что-то обдумывал, а потом он прохрипел своим жутким дребезжащим голосом:

– Что ж, раз смог избавиться от моего гнета, так можешь идти дальше, – сказал и обернулся кустом колючим, будто и не было его вовсе.

Керк посмотрел сначала на куст, после на топтавшихся у ног его лесавков и прошептал им:

– Спасибо тебе, дедушка, – да поклонился… низко до самой земли матушки. – И тебе, бабушка.

– Ну, что ж пойдем скорее, – поторопили его довольные и заулыбавшиеся лесавки.

Через некоторое время они вывели юношу на еле заметную тропку, извилисто петляющую промеж поросших густой стеной деревов и молвили:

– Вот и тропа, отрок. Иди теперь по ней, и пусть тебе помогает удача.

– Как мне отблагодарить вас? – спросил Керк, оглядывая лес и тропку.

– Благодарностью станут добрые слова, – заметила бабка лесавка.

– Что ж, тогда большое вам спасибо, добрые дед и бабка лесавки. И желаю вам доброго пути, – сказал Керк и поклонился.

Дед и бабка заулыбались, их личики засветились от удовольствия, они также низко склонились перед сыном правителя и, обернувшись в маленьких сереньких ежей, уползли по своим делам. А юноша воткнул кинжал в тропу, позадь себя, прочитал заговор и пошел в указанном тропинкой направлении.

Осенью дни становятся короче, и Керк заметил, что Хорс Бог Солнца уже двинулся на покой. Переживший за сегодня столько событий, он решил, что и ему пора найти место для ночлега. Однако страшась снова потерять тропу, он решил устроить ночлег не далеко от нее. Тропинка увела Керка от непроходимой чащобы, и впереди он увидел чистый ельник – настоящий подарок для него. Юноша сошел с тропы, огляделся и стал собирать ветки для костра, при помощи присухи развел огонь и, встав спиной к костру, а лицом к лесу, провел рукой невидимый круг, шепча про себя: «Силой Бога Сварога, силой Бога Перуна, силой Богини Мать Сыра Земля отгоняю от себя всех нечистых духов, всех зверей и птиц, кои могут доставить злобу и боль. Окружаю себя светом огненных стрел Сына Бога Перуна и земным светом любви Богини Мать Сыра Земля. Да будет крепок мой заговор, как сам камень-Алатырь!» И тогда из земли вытянулись