Спасти Персефону (СИ) - Самтенко Мария

— Драться на топорах! — глаза Макарии загорелись. — А ты правда научишь? У Фобоса есть топоры, но он не дает, говорит — когда вырасту! А я почему-то все не расту! Лет уже тридцать! Так надоело быть мелкой! Геката говорит…

— Фобос, — подчеркнуто-ласковым голосом перебил ее Аид, — Ты же одолжишь нам свои топоры? А арканы я сплету сам, это несложно.

Фобос испуганно кивнул и бочком-бочком отодвинулся от блещущей энтузиазмом Макарии.

— Молчит, представляешь? — пожаловалась на него царевна. — Почти постоянно молчит. И брат его, Деймос, тоже. Они жутко молчаливые!

— О, ты даже не представляешь, что означает «жутко молчаливый»! Тебе срочно нужно познакомиться с одним моим другом. Его зовут Танат Железнокрылый.

— Я слышала про Таната и Гипноса от Гекаты! — мгновенно воодушевилась юная царевна. — Я так хочу с ними познакомиться!

Фобос незаметно для нее закатил глаза, и Аид немедленно решил, что в этом сыночке Неистового слишком много от Ареса.

В смысле, непозволительно много для нормального человека.

— Макария, а что тут вообще происходит? — спросил он, когда царевна закончила перечислять, с кем она хочет познакомиться в Подземном мире. По всему выходило, что подземным нужно начинать строить баррикады.

Аид мысленно пообещал себе приложить все усилия, чтобы отдельно взятым личностям баррикады не помогли.

— Ты имеешь в виду вот это вот все? — Макария развела руками, словно пытаясь охватить и оставшееся позади поле, и небольшую рощу из пяти чахлых деревьев, между которыми просматривалось новое поле с толпой дерущихся в отдалении Аресов, и чернеющие неподалеку развалины башни, и, словно в насмешку, висящее над всем этим неестественно-желтое солнце. — О! Это такая специальная субреальность, которая находится в животе у Ареса!

— Проще говоря, это его внутренний мир, — констатировал Аид, — и, не в обиду никому будет сказано, внутренний мир у него как у ребенка пятилетнего. У папы моего Крона, скажу я вам, поинтересней было.

— О, так тебя тоже съел папа? — царевна сощурилась так, словно увидела в нем конкурента.

— И не только, — рассмеялся Владыка. — Сначала меня проглотил мой отец Крон, а потом меня съел твой папочка Арес. Получается, что я выиграл!

— Но я сижу у него в животе почти сто лет! — не желала сдаваться Макария. — Больше, чем Фобос и Деймос! Даже больше Гекаты! Правда, я почему-то помню только последние сорок….

— А я сидел в пузе Крона не меньше пяти веков! — заявил Аид.

— Ладно, ладно, ты победил, — насупилась царевна. — А зачем тебя съели?

— Затем, что мойры — это три мерзкие, гадкие старухи — предсказали ему, что его свергнет сын. А он поверил и начал глотать своих детей без разбору.

— Правда?! И Аресу тоже такое предсказывали! И тоже мойры!

— У них это было любимое развлечение, — со знанием дела сообщил Аид, — напрясть какую-нибудь гадость и следить, как ты будешь выпутываться. Поэтому я их убил.

— Убил?! — прошептала Макария, не сводя с него круглых зеленых глаз. — Правда? А как?

— Порубил на кусочки серпом. Этот серп, он может убить любого. А может не убивать, только ранить. И еще им можно колбасу резать. Но неудобно — кривой.

На круглом личике Макарии явственно читался восторженный энтузиазм. Мысленно она явно испытывала все 33 способа применения серпа Крона на всех своих обидчиках, и в первую очередь — на Аресе. И даже на мрачно-невозмутимом лице Фобоса (кто другой бы сказал «устрашающем», но Аида ему было, мягко говоря, не устрашить) тоже наблюдалось какое-то подозрительное шевеление.

— Макария, даже не думай, — заявил Аид. — Я не дам тебе серп. И тебе, Фобос, тоже.

— Почему?.. — в один голос жалобно вопросили Аресовы детишки.

— Потому, что, убивая, серп пожирает кусочки твоей души. Кусочки самой твоей сущности. Снаружи вроде бы ничего, но внутри остается лишь окровавленный огрызок, — мрачно сказал Владыка. — Вы даже представить не можете, как это больно. И каким ты становишься. Я видел, во что превратился Крон, когда обратил серп против наших армий… один-единственный раз, больше — не смог. А я убил им мойр, и сам чуть не прыгнул в Стикс, чтобы только забыть… Если бы я не ушел тогда из Подземного мира, наверно, точно оказался бы либо в Стиксе, либо в Тартаре. Так что я в жизни не буду убивать серпом Крона. И вам не советую. Он годится только для колбасы.

— А если… — азартно начала Макария, стряхивая с себя наваждение и пихая в бок притихшего Фобоса.

— Никаких «если» не будет, — бархатный голос подкравшейся в своей излюбленной манере Гекаты (даже Аид ничего не заметил, она словно соткалась из тумана, хотя никакого тумана не было и в помине) донесся будто бы отовсюду: три тела взяли их в клещи. — Вы просто не сможете им воспользоваться. Серп может покориться только Владыке — покориться, чтобы пожрать его душу как червь пожирает спелое яблоко. Я как-то видела то, во что превратился один Владыка после трех убийств. Жуткое зрелище. А вот, кстати, и оно. Кстати, как ты тут оказалось? — ее полные губы раздвинулись в многообещающе-ехидной усмешке.

— Спасибо, Геката, я «оказалось» тут за тобой! — заявил Аид, бросаясь обнимать ее центральное тело. — Ты мне нужна! И я не могу позволить тебе остаться в Аресовых кишках, когда буду скидывать его к дедуле в Тартар!

Геката, казалось, совсем не изменилась — три тела в темных одеждах, лицо скрывает серебристая вуаль, видны лишь полные алые губы; спокойные, исполненные достоинства движения и неизменно окутывающий ее горьковато-нежный травяной аромат.

Такой он и видел ее в последний раз — ну, может, в руках призрачных тел не было по здоровенному бердышу.

— Я знала, что ты вернешься, — сказала Трехтелая, и ехидная улыбка как-то сама собой превратилась в ласковую. — Как только узнаешь, что здесь творится.

— А, это все Персефона, — отмахнулся Аид. — Она, кстати, тоже хотела заполучить серп Крона, но ты же знаешь…

— Догадаться несложно, — хмыкнула Геката. — Расскажи мне лучше, что творится снаружи, я скоро рехнусь от любопытства.

— Постой, — прервал ее Владыка. — А много вообще у нас тут народа? Нужно собрать всех в одном месте. У меня есть две мысли, как извлечь нас отсюда, одна коварная и одна запасная, но в любом случае могут быть жертвы.

— Ты собираешься принести в жертву Ареса? — живо заинтересовалась Макария. — А кому?

Аид рассмеялся и протянул руку взъерошить ей волосы:

— Мне нравится ход твоих мыслей! Так что, Геката? Какой тут у нас состав?

— Четырнадцать человек, — сказала Трехтелая. — В основном дети Ареса — Фобос, Деймос, Эрот…

— Афродита позволила сожрать своего любимчика?! — поразился Аид.

— Я сейчас такого тебе про нее расскажу — поседеешь, — пообещала Геката. — Фобос, сбегай за Деймосом, соберите остальных. Макария….

Царевна мгновенно скорчила умоляющую рожицу.

— Макария останется с нами, — закончила Трехтелая. — А то у нее есть милая привычка исчезать в самый нужный момент. Твои гены, Владыка.

— Между прочим, — заявил Аид с видом оскорбленной невинности, — я с Персефоной еще не спал и потому не понимаю, куда ты клонишь.

— Вообще-то по материнской линии ты ее двоюродный дедушка, — фыркнула Геката. — Кстати, по отцовской ты можешь быть дядей. Но Персефона сама на этот счет не уверена.

— Ох ты ж мать… — пробормотал Владыка, потому, что из намеков Гекаты выходило, что отец Макарии, возможно, не Арес, а Зевс. — А ты точно… не выдаешь желаемое за действительное?

Он прибавил несколько скифских слов, хотя, вообще-то, догадаться, ни разу не видя Макарию вживую и зная о ней только со слов Персефоны, было достаточно проблематично. Юная царевна тут же заинтересовалась незнакомыми словами, Аид их любезно перевел и тут же получил от Гекаты за то, что учит ребенка дурному.

— Дядя Аид пообещал научить меня драться на топорах! — заступилась за него царевна.

— Чему бы хорошему научил, — проворчала Геката тоном старой нянюшки.

— А что плохого в топорах? — поразилась Макария. — Там что, тоже эта… как там ее… а! Вспомнила! Фаллическая символика?