Каникулы юной ведьмы - Ренат Янышев

А что она вообще-то на тебя разлаялась? — поинтересовался папа.

Да сам удивляюсь. Я пока по лесу ходил, вас искал — нашел две ежиных иголки, ну и шел так с ними. А когда к лагерю подошел, тут на меня этот Пират как наскочил и давай обнюхивать. А приятно, что ли, когда в тебя сопливым носом тычутся? Ну я и ткнул ему прямо в нос иголками. Ну и к вам после побежал! Ничего! Он у меня еще попляшет!

Я прекратила этот поток угроз, и мы вновь улеглись. Теперь уже я все-таки дождалась, когда бородачи угомонятся, и перенеслась к месту, где папа оставил метлу. Кузнечик решил отправиться со мной. Я подумала и согласилась. По крайней мере, этот чертенок ничего без меня не набедокурит.

В ночном лесу было загадочно и тревожно — черные сучья, тьма, мелькают какие-то тени, шорохи со всех сторон. Но уже вскоре я заметила, что начинаю различать деревья, не так, конечно, как днем, но уже и не как слепой крот, не натыкаюсь на все препятствия. Однако поразмыслить над этим придется потом, а пока я взмыла в небо и полетела к озеру. Свет от ламп был виден издалека, помогая ориентироваться. Справедливо рассудив, что если русалки и покажутся, то явно подальше от этих громогласных ученых, я приблизилась к черной воде и полетела над ней к дальнему берегу.

Однако в пределах видимости русалки нигде не плескались. Я совсем приуныла, но решила еще немного поискать их.

Вскоре я приметила совершенно невообразимо корявую березу, невесть как затесавшуюся на самом берегу среди сосен. Одна из ее нижних ветвей протянулась над озером, почти касаясь воды. Ее-то я и облюбовала себе для ожидания. Положив рядом метлу, я устроилась на ветке поудобнее и приготовилась ждать. Кузнечик уселся рядышком и уставился на звезды.

На неподвижной зеркальной глади лунная дорожка была ровной-ровной, словно прочерченной от луны к моим ногам. Лишь изредка у берега всплескивала хвостом рыба. От лагеря ученых сюда не доносилось ни звука. Тишина. Оглушающая, даже не так, все заполняющая тишина воцарилась над горами. Казалось, вокруг есть только я и ночь.

А потом меня кто-то дернул за ногу и засмеялся.

Я посмотрела вниз. Из воды по пояс высовывались три русалки. Одна была совсем молоденькая, почти девочка, как я. А две другие — уже совсем взрослые. Хм! Русалки как русалки. При свете луны они мне показались совсем обычными. Бледные, это да! Но ведь и так понятно, что загорать они не могут.

Привет, маленькая ведьма! А мы думаем, кто это топиться собрался в таком неудобном месте? — они весело засмеялись. — Ты чего здесь грустишь? Поплыли с нами! Повеселимся.

Мне некогда веселиться, — спокойно ответила я, — и кроме того, я не умею плавать.

Ой! Научим вмиг. Давай, прыгай к нам!

Мне было и боязно, и хотелось ужасно. Но потом я себя пересилила. Укрепила в развилке метлу, сняла с себя платье и сандалии и прыгнула в воду. Вынырнула, с шумом отфыркиваясь, и тут же почувствовала, как меня тянут на дно. Я открыла глаза, взбрыкнула и самостоятельно поплыла за русалками. Они так здорово двигались, почти как дельфины. Я же не поспевала за ними, как ни торопилась. Но мне не понравилось плыть под водой. Слишком плохо видно, и я вынырнула на поверхность. Тут же показались рядом головы русалок. Оказалось, что мы доплыли почти до середины озера.

Вот видишь! А говорила, что не умеешь плавать, — укорила меня младшая.

И действительно, что это я? Могу, если захочу. И даже не дышала под водой столько времени!

Ну что, как будем веселиться? Предлагай! — расшалились русалки.

Однако я попросила их прежде рассказать мне, как найти Мертвое озеро. Русалки огорчились, но ничем не смогли мне помочь. Все дело в том, что они слышали про такое озеро, а вот где оно — не знают. Если бы из этого озера хоть маленький ручеек вытекал или втекал, тогда бы они знали. А так, про озеро ведает один леший. Но только сам леший знает, где его нынче носит.

Хотя живет в лесу одна ведьма, — вдруг вспомнили русалки, — она тоже должна знать, где это Мертвое озеро. Только ты уж сама с ней встречайся.

Они подробно рассказали мне, как ее найти, и снова позвали с собой поплавать. Но я твердо отказалась и перенеслась на березу, где оставила платье. По ветке недовольно расхаживал Кузнечик:

Ну вот! Я думал — мы побудем вдвоем. Посмотрим на звезды. Ты бы рассказывала мне что-нибудь приятное, успокаивая после сражения с этой наглой собакой. А ты тут же умотала с этими медузами. И бросила меня одного.

Что это ты мне претензии предъявляешь? — изумилась я.

А вот так! Слышала небось, что вы, люди, в ответе за тех, кого приручаете? Вот уж раз я твой Кузнечик — сама меня так, между прочим, называла, изволь беспокоиться. А то поиграла, и хватит? Думаешь, можно и на полку зашвырнуть, а перед этим все руки-ноги поотрывать или переломать? И буду я там лежать — пыльный и никому не нужный! Ты этого хочешь?.. Нет! Я еще напомню о себе…

Но я стояла на ветке, подставив тело лунному свету, и не вслушивалась в его назойливое жужжание. Это было так необычно — лунный свет не грел, и в то же время я ощущала кожей его мягкие лучи. А потом мне захотелось вернуться в палатку к папе. Он лежал на спине, но не спал, а о чем-то размышлял. Я пересказала ему все, что сообщили мне русалки, сказала, что хочу встретиться с ведьмой. Папа собирался что-то возразить, но я быстренько ускользнула на ветку, где меня ждала метла, и тут же оседлала ее. Наконец я была одна. Кузнечик остался в палатке — он мне так надоел своим нытьем. Пусть теперь папе надоедает.

Над лагерем ученых я замедлила ход: вот умора, там развлекались русалки. Они набирали в пригоршни гальку, швыряли ее в палатки — и тут же прятались в воде. Ученые высовывались из своих палаток, вертели головами и снова залезали внутрь, так ничего и не обнаружив. После чего все повторялось вновь. Ну-ну, усмехнулась я, довольно остроумно, и полетела дальше.

Глава XXI ВЕДЬМА

Вскоре ночной полет так захватил меня, что я решила отложить встречу. Светит яркая луна, в воздухе тепло, ветра нет — ну что еще надо?

Я была одна, и ночь была единственная в своем роде. Где-то там, внизу, остался папа с его желанием стать снова большим, крестный с мечтой о катере, бородатые ученые, невесть что делавшие в горах.

А я кружила с закрытыми глазами, и мне больше ничего не надо было. Только бы ночь не кончалась!

Ну, ну! — раздалось совсем рядом. — И старших уже, значит, уважить приветствием не надо? И шнырять можно где вздумается, да?

Я раскрыла глаза: рядом со мной висела в воздухе древняя старуха в платочке, кофте и длинной юбке, почти полностью закрывавшей огромную ступу. Старуха держалась за края ступы и смотрела на меня своими пронзительными глазами. «Ну точно ведьма», — подумала я, а потом поняла вдруг, что это и есть самая настоящая ведьма, к которой я лечу.

И вообще, что это у тебя за метла? — ведьма недоверчиво хмурила брови.

Метла как метла, — я растерялась.

— А что это за штуки такие странные? В мое время такого не было.

Это мой папа придумал, чтобы летать было удобнее.

Ясно. Изобретатель, значит… Ну что, полетишь ко мне в гости?

Я кивнула, и вскоре мы неспешно летели вместе над ночным лесом. По пути я поведала, как оказалась в этих

местах. Ведьма внимательно выслушала меня, но в ответ не сказала ни слова.

Тут мы пошли на снижение. А чуть погодя в самой чаще показалась одинокая избушка. И еще прижатый вплотную к деревьям небольшой сарай. Ведьма весьма ловко приземлилась у самого крыльца и, кряхтя, стала вылезать из ступы. Я тоже опустилась прямо на крыльцо, с интересом озираясь. Почему-то я ожидала увидеть что-нибудь необычное, но избушка была на фундаменте из огромных валунов, и на заборе человеческих голов не обнаружилось. Да и внутри горница оказалась ничем не примечательной. Огромный кот развалился на лавке. Такие и в городской квартире живут. Чистенько, уютно. Правда, большая русская печь. Стол в углу с двумя лавками по краям. Под потолком травы сушатся. Ну и что? И у нас на даче травы сушатся. Короче, ничего ведьминского, зловещего я тут не увидела. А что на ступе летает, так ей небось тяжело уже на метле-то летать, а в ступе удобнее. Да и папы у нее такого, как у меня, нет, чтобы нормальное сиденье к метле приладить мог.

Тут я вспомнила про папу. И побеспокоила хозяйку, возившуюся с чем-то в углу. Та сразу же повернулась ко мне:

Да помогу я тебе, помогу. Только и ты помоги мне. • Я тут одна давно уже живу. С людьми-то мало общаюсь. Лет сто, как перестали ко мне ходить лечиться. А я не захотела в город перебираться. Так и стала жить одна. Вот. И лет пятьдесят — как на ступе летаю. Тяжелая она, неразворотливая. Да и в ходу не быстрая. А тут я как увидела, как ты летаешь! Да ловко, да быстро как! И себе захотелось, так захотелось, что спасу нет.

Ведьма помолчала, а потом резко закончила:

Короче! Я проведу тебя и твоего отца к Мертвому озеру. Да только ты за это отдашь мне свою метлу. Согласна?