Видишь Суслика? - Фил Шрайбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маг заметил, как нервничает кадет, но не придал этому большого значения. Однако результаты исследования удивили. Тэнкецу были истощены, а душа как будто повреждена. Прежде господин Мисао встречал подобное лишь у ветеранов боевых действий или немолодых ученых, слишком многое повидавших на своем веку. Он проверил прибор. Повторил процедуру. Нет, ошибки не было.
Специалист задумался. Более четкие показания могло бы дать обследование в Центральном Институте Ка-спиритуализма в Токио. Однако подобные процедуры были баснословно дорогими. Он записал рекомендацию в карточку пациента, хотя не был уверен, что семья кадета сможет позволить себе такие расходы.
- И занимайся медитацией. Она поможет раскрыть каналы.
- Спасибо, Мисао-сан, - поклонился Суслик. Кадзуо был напуган и смущен, Вал же почувствовал облегчение. Он был уверен, что дело не в поврежденной душе, а в наличии двух личностей в одном теле. И уже привык к их странному тандему.
Вечером Джунгарик не стал вспоминать о том, что видел в малом читальном зале, и как бы ни хотелось Валу узнать, что за трава так повлияла на Совушку, Суслик наотрез отказался поднимать эту тему. Вал решил зайти издалека:
- Надо бы проучить этого засранца Хорька…
Хомячок просиял. Весь вечер он рассказывал о том, что уже реализовал, и что ещё планирует сделать. Тему «траволечения» он, к сожалению, не затрагивал.
* * *
Прошла неделя. В следующую пятницу, когда утренний сон был особенно крепок, Синдзи заполнил носы ботинок ненавистных врагов вчерашней овсянкой, предусмотрительно притыренной еще с завтрака. А для пущей радости вымазал ручку двери вазелином. Мыло же было заботливо покрыто бесцветным лаком.
Ор жертв хомячих проделок был слышен даже в соседнем корпусе. Поминая род Минамото до седьмого колена, парни извлекали склизкую кашу, оттирали башмаки. Вытирали следы грязных ног с пола. Искали чистые носки в шкафу, а запас белья к пятнице обычно оказывался критически мал. Мыло, как назло, было словно каменное, пены не давало. Решать эту загадку времени не было. Когда же вся компания была готова, и Хорек открыл дверь, новая порция ругани сорвалась с его губ. Желающий помочь другу Хироки тоже вляпался в липкую мазь, которая плохо смывалась водой. Пришлось извести полфлакона шампуня и изгваздать полотенце, чтоб хоть как-то оттереть руки. А в журнале появилась новая отметка об опоздании, снижающая рейтинг.
- Какого хрена, Синдзи! Хватит! – Вал устал от драк, которые оборачивались явно не в его пользу. Противостоять четверым он не мог.
- Мы с Хорьком в одной команде. Найди себе другой объект для веселья!
- Яволь, мой генерал! – легко согласился Синдзи. И следующим утром наведался с дружеским визитом на факультет регионоведения. Еще до подъема. И перекрыл на их этаже вентили, отвечающие за подачу горячей воды. А также разбил пару сырых яйц у дверей особо надменных товарищей, считающих будущих штабистов вторым сортом.
Разумеется, кадеты вымыли полы, но часть белка успела затечь в щели пола и плинтуса, так что на какое-то время этаж начинающих разведчиков стал самым ароматным в школе.
Синдзи успешно закрепил за ними прозвище «региональные скунсы», и никто уже не называл кадетов этого факультета по-другому.
Примечание к главе 10
Бакаяро, коросу! – Придурок, убью!
Коросу, дзетай коросу! – убью, обязательно убью!
Чайная церемония (яп. 茶の湯 тя-но ю), «путь чая», «искусство чая» (茶道 садо:, тядо:) — специфическая ритуализованная форма совместного приёма порошкового зелёного чая (маття), созданная в средние века в Японии и по настоящее время культивируемая в этой стране.
В контексте этой главы – никакая чайная церемония с чёрным чаем проведена быть не может. Кадзуо об этом знает, но стесняется напомнить Валентину.
Глава 11 «Баллада о ненависти»
Засыпая после отбоя, когда Хомяк наконец затихал, Вал задумывался, почему его забросило именно к Кадзуо. Он погружался в свои и чужие воспоминания, пытаясь понять, почему некая сила связала наёмника Валентина Соболева и Фудзивара.
Валентин родился в начале девяностых годов, когда Советский Союз отошел в мир иной, а свобода во всех ее проявлениях затопила просторы Российской Федерации. Папа и мама дневали и ночевали на работе, но денег все равно не хватало. Зарплаты то задерживали, то выплачивали товаром, зачастую весьма странным: отцу как-то выдали кучу посуды, полученной по бартеру. И бабуля, до этого преподававшая русскую словесность в школе, встала за рыночный прилавок реализовывать это богатство.
Вопрос о финансах в семье Фудзивара стоял не так остро, хотя клан богатым отнюдь не был. Главой был дедушка, Тэрумаса. Как и предки, он был военным. Когда здоровье начало его подводить, Тэрумаса возглавил кадетскую школу. Ту самую, где учился теперь Кадзуо. Правда, сейчас у школы был другой начальник, дедушка лет десять назад ушел на заслуженную пенсию.
Отец Кадзуо – Нагахидэ – был единственным сыном Тэрумаса, так что нынешний юный Фудзивара был последней надеждой древнего рода. Как и все представители клана, Нагахидэ с отличием окончил кадетскую школу, поступил в Военную академию и был там в первой пятерке выпускников.
* * *
Вал вздохнул, выныривая из чужого прошлого. Он сам имел счастье поучиться в военном университете, но был первым в своей семье, кто выбрал такую карьеру. Соболев был любимчиком
