Десятое пророчество - Джеймс Редфилд

Улыбка была тёплой, дружеской. Я ринулся к ней через улицу; всё с той же скромной, милой улыбкой она подождала, когда я приближусь.

– Вы одни? – сказала она. – Не хотите пойти со мной?

– А куда вы идёте? – осторожно поинтересовался я.

– На вечеринку.

– А кто там будет?

– Понятия не имею.

Открыв дверь, она кивком пригласила меня следовать за ней. Я подчинился, стараясь придумать, что же делать дальше. Мы вошли в лифт, и женщина нажала кнопку пятого этажа.

По мере того как мы поднимались, волны расположения и тепла, исходившие от неё, становились всё ощутимее. Уголком глаза я заметил, что она смотрит на мои руки. Когда я перехватил её взгляд, она снова улыбнулась, давая понять, что поймана с поличным.

Дверь лифта открылась, и женщина повела меня вдоль холла. У одной из дверей она остановилась и дважды постучала. Послышался металлический звук отпираемого замка, затем, на пороге появился мужчина. При виде моей спутницы его лицо озарилось.

– Заходите, заходите! – пригласил он.

Женщина пропустила меня вперёд. Я вошёл, и тут же какая-то девушка, в вечернем платье с открытыми плечами и босая, протянула руку и коснулась моей.

– О, вы заблудились, – проговорила она, – бедняжка! Здесь, с нами, вы будете в безопасности.

Чуть подальше я увидел мужчину без рубашки.

– Посмотрите-ка на его бедра, – произнёс он, пристально разглядывая меня.

– Руки у него просто замечательные, – отозвался другой.

Совершенно ошарашенный, я начал оглядываться по сторонам и только тут заметил, что в комнате полно людей в разных стадиях раздетости; все они занимались любовью.

– Нет, подождите, сказал я. – Я не могу остаться. Девушка, висевшая на моей руке, спросила:

– Вы что – собираетесь уйти? Но вы вряд ли сумеете найти такую компанию, как эта. Чувствуете, сколько здесь энергии? Это не то, что бродить где-то одному, ведь правда? – Она провела рукой по моей груди.

Вдруг с другого конца комнаты послышался шум драки.

– Нет, оставьте меня в покое! – выкрикнул кто-то. – Я не хочу находиться здесь!

Юноша лет восемнадцати, не больше, оттолкнул со своего пути нескольких человек и выскочил за дверь. Я, воспользовавшись суматохой, последовал за ним. Не дожидаясь лифта, он ринулся вниз по ближайшей лестнице, я тоже. Когда я выбежал на улицу, он был уже на другой стороне.

Я уже собирался крикнуть ему, чтобы остановился, как вдруг он сам застыл на месте, охваченный ужасом. Впереди, на тротуаре, стоял генерал, все ещё сжимая в руках нож, а перед ним – та самая четверка, которая наблюдала за мной раньше.

Все они говорили одновременно – громко, сердито, жестикулируя. Вдруг один из четверки выхватил револьвер, а генерал бросился на него с ножом. Прозвучал выстрел; нож генерала отлетел в одну сторону, шляпа – в другую, а сам он тяжело рухнул на тротуар с пробитым пулей лбом.

В ту же секунду четвёрка застыла, как в стоп-кадре, потом начала таять в воздухе, пока не исчезла совсем. Одновременно исчез и человек на тротуаре.

Юноша присел на край тротуара и обхватил голову руками. Я подбежал к нему; колени у меня дрожали.

– Всё в порядке, – сказал я. – Они ушли.

– Нет, – почти простонал он. – Посмотрите туда.

Я обернулся и увидел только что исчезнувшую четверку через дорогу, напротив отеля. И – самое невероятное – они стояли точно так же, как когда я увидел их в первый раз. Один пыхнул сигарой, другой взглянул на часы.

Мое сердце подскочило в груди, когда вслед за этим я увидел и генерала, снова стоявшего перед ними в угрожающей позе.

– Это повторяется опять и опять, – пробормотал юноша. – Я больше не могу. Кто-нибудь должен помочь мне.

Прежде чем я успел сказать хоть что-нибудь, справа от него материализовались две смутно различимые фигуры. Юноша долго смотрел на них расширенными глазами, потом его лицо выразило волнение.

– Это ты, Рой? – произнес он.

Фигуры, колыхаясь в воздухе, надвинулись и заслонили его. Через несколько минут все трое исчезли.

Я тупо смотрел на край тротуара, где он только что сидел, и вдруг ощутил признаки более высокой вибрации.

Мысленным взором я снова увидел свой сонм душ и ощутил их любовь, их Искреннюю заботу. Сосредоточившись на этом ощущении, я сумел избавиться от тревоги; моя энергия возросла, и немедленно серый цвет вокруг меня стал светлее, а город пропал.

Моя энергия продолжала расти, так что я смог представить себе лицо Уила – и тут же он оказался около меня.

– Ты в порядке? – спросил он, обнимая меня. Лицо его выражало огромное облегчение. – Эти иллюзии были очень сильны – ты так и влетел в них со всего размаху.

– Знаю. Я не мог ни думать, ни вспомнить, что нужно делать.

– Тебя долго не было. Всё, что мы могли, – это посылать тебе энергию.

– «Мы»? Кого ты имеешь в виду?

– Вот эти души, – ответил Уил, делая широкий жест рукой.

И я увидел сотни, а может быть, и тысячи душ, кольцом окружавшие нас. Некоторые были обращены лицами к нам, в то время как другие смотрели куда-то в ином направлении.

Тоже взглянув туда, я увидел в отдалении несколько крупных клубящихся масс энергии и, сосредоточившись на одном из них, понял, что это тот самый город, из которого я только что сбежал.

– Что это за штучки? – спросил я.

– Мысленные построения, – ответил Уил, – созданные душами, в жизни которых присутствовал очень сильный контроль, так что они, после смерти, не смогли пробудиться. Их здесь многие тысячи.

– Ты видел, что происходило, пока я был в городе?

– Большую часть. Сосредоточившись на ближайших душах, я улавливал их видения того, что происходило с тобой. Вот это кольцо душ постоянно посылает энергию в иллюзии – в надежде, что кто-нибудь отзовется.

– Ты видел того парня? Он сумел очнуться. А вот остальным, похоже, не было дела ни до чего. Уил повернулся ко мне:

– Ты помнишь, что мы видели в Обзоре жизни Уильямса? Сначала он никак не мог смириться с тем, что происходит, и начал как бы подавлять свою смерть – до того, что даже мысленно воссоздал свой офис.

– Да, я вспомнил об этом, пока находился там.

– Такое происходит со всеми. Если при жизни человек слишком озабочен тем, чтобы держать всё под контролем, потому что это позволяет ему избавиться от неизвестности и чувства неуверенности, – озабочен до такой етепени, что ему не удаётся пробудиться даже после смерти, тогда он начинает строить эти иллюзии, чтобы по-прежнему ощущать себя в безопасности – даже после того, как попал в Афтерлайф.

Если бы сонм душ Уильямса не подоспел вовремя, он оказался бы в одном из адских местечек, где побывал ты. Это – реакция на Страх.

Он парализовал бы этих людей, если бы они не нашли какого-то способа отгородиться от него, вытеснить его из сознания. И вот они начинают делать то же самое, что делали при жизни, повторять всё те же сдерживающие приёмы и – не могут остановиться.

– Значит, все эти иллюзорные реальности – просто попытки контролировать ситуацию?

– Да, но здесь это происходит бессознательно и гораздо интенсивнее, чем в жизни. Например, вот этот твой военный с ножом – несомненно, его стилем было запугивать других, отбирать у них энергию.

Он обосновывал своё поведение тем, что весь свет из кожи вон лезет, лишь бы подмять его, и, конечно, в земной жизни ему приходилось сталкиваться именно с такими людьми – как раз потому, что он ожидал этих встреч, так что его мысленное видение исполнялось.

А попав сюда, он просто выдумал людей, якобы стремящихся расправиться с ним, чтобы и тут иметь возможность воспроизводить ту же самую ситуацию.

Если бы ему было некого запугивать и его энергия понизилась, тревога снова начала бы проникать в его сознание. Поэтому, он вынужден постоянно играть роль устрашителя.

Ему нужно вновь и вновь проигрывать этот сюжет, ощущать себя в этой роли, ибо он знает, что только так может побороть Страх.

Напряжённая, драматичная ситуация, фонтан адреналина – это загоняет тревогу так глубоко, что он может забыть о ней, подавить её, и ему становится легче жить – хотя бы на некоторое время.

– А эти наркоманы? – вспомнил я.

– В данном случае, речь идёт о пассивности, доведённой до такой степени, когда человек проецирует на весь мир только отчаяние и жестокость, тем самым, обосновывая необходимость бегства.

Навязчивое стремление раздобыть наркотики занимает его мозг и помогает подавить тревогу – даже в Афтерлайфе.

В физическом измерении наркотики часто порождают эйфорию, подобную той, которую вызывает любовь.

Однако, вся беда в том, что при этом, организм сопротивляется воздействию химических веществ, стремится нейтрализовать их, а это означает, что, при повторных приёмах, для достижения того же эффекта требуется все большая доза, и это постепенно разрушает организм.

Я снова вспомнил о генерале:

– Там действительно произошло нечто странное. Человек, преследовавший меня, был убит, а потом снова вроде бы ожил, и всё началось сначала.