Походный барабан - Луис Ламур

Я усовершенствовал свое искусство обращения с мечом и кинжалом, а равно и стрельбы из лука, хотя был не вполне удовлетворен. У меня ещё оставались драгоценности, вырученные от продажи галеры и от выкупа, все, кроме проданного сапфира… Но не было ни профессии, ни ремесла. Я был безземельным человеком со всеми вытекающими отсюда последствиями. Везде и всем чужой, я не имел покровителя, никому не служил… это давало свободу, но делало меня легкой добычей для любого противника.

Времена были неспокойные, и самые быстрые пути к успеху обещала война или пиратство. Мореплавание я знал лучше большинства мореходов и изучил военную тактику по трудам Вегеция и других знатоков. Военное ремесло — вот, пожалуй, то, к чему я лучше всего приспособлен, однако душа влекла меня к ученым занятиям.

Ученые везде были желанными гостями, цари и города соперничали, добиваясь их внимания. Но я был одинок, без семьи, без друзей, без влияния, без учителей, имеющих признанную репутацию.

А что с моим отцом? Верно ли, что он умер?

— Матюрен!..

По коридору ко мне шла Азиза, её лицо было ещё сонным, волосы в беспорядке, но никогда прежде она не казалась мне очаровательнее, чем сейчас.

— Я думала, ты ушел…

— И оставил тебя?

Девушка подошла ко мне.

— Они найдут нас здесь?

— Сомневаюсь. Сможешь ты выдержать в этом месте некоторое время?

— Если со мной будешь ты.

Мы сидели рядом, глядя сверху на равнину Андалусии. Далеко-далеко, так далеко, что едва различали глаза, виднелось какое-то движение на большой дороге из Кордовы в Севилью. Редкие пушистые облачка лениво плыли по небу, отбрасывая тени на бурую равнину.

Мы спустились вниз, поели из своих небольших запасов и напились воды из фонтана. Я собрал под деревьями сухие ветки, чтобы держать в помещении на случай дождя, и Азиза, хоть и выросла в роскоши, собирала их рядом со мной. Мы расчистили небольшую комнату поблизости от сада, в которой решили спать.

Оглядывая развалины, я раздумывал, сколько времени пройдет, пока все это станет утомительным и надоедливым — не столько для меня, сколько для нее, которой никогда не случалось обходиться без привычных удобств, без слуг, являющихся по первому зову. Пока что новизна и необычность положения казались привлекательными, но надолго ли?..

Было и ещё одно обстоятельство, о котором думал я и которое обязательно должно прийти в голову и ей. Если нас с ней найдут вместе, то мы оба будем убиты — по той единственной причине, что мы были здесь наедине.

Вопросы не оставляли меня. Что сталось с Ибн Тувайсом? О чем думает сейчас Ибн Харам и где он нас ищет?

Больше всего меня беспокоило, что какой-нибудь проходящей мимо шайке разбойников вздумается скоротать здесь ночь. Я прекрасно понимал, что произойдет, если они увидят Азизу. На этот счет у меня не было никаких иллюзий.

Одного я могу убить, даже двоих или четверых, но в конце концов они убьют меня, и Азиза останется в руках грубой солдатни, привычной к насилию или к услугам случайных женщин в лагере.

На закате мне удалось подстрелить из лука кролика, и мы устроили небольшую трапезу из жареной крольчатины, нескольких абрикосов и виноградных гроздей из сада, сохраняя наши скудные запасы еды. Поев, мы забрались в цитадель и смотрели, как заходит солнце.

Почти в полумиле от замка росло несколько деревьев — местечко, куда вряд ли кто забредет, гораздо менее привлекательное, чем другие такие же рощицы неподалеку. В разные стороны от этого места отходили неглубокие овраги. Там, прикинул я, и находится, вероятнее всего, выход из туннеля.

Более того, внутренний вход в такой туннель должен находиться в самой цитадели, может быть, в той самой комнате, где мы обосновались. Целый час тщательных поисков не дал ничего.

Мне помогла Азиза.

— Вблизи Палермо, — вспомнила она, — есть качающийся камень в стене ниши. Так пытались скрыть вход в каком-нибудь потайном месте. Иначе существует опасность, что кто-нибудь появится в проходе как раз тогда, когда дверь открыта.

Ну конечно! Какой же я идиот, что сам об этом не подумал, — а ведь здесь была ниша, невидимая от двери, маленькая ниша с бойницей, но начиналась эта прорезь в стене необычно высоко, почти на уровне груди. А ниже — сплошной кусок камня высотой в четыре фута и шириной в три.

Присев рядом с камнем, я толкнул его верхнюю часть. Ничего не произошло, и я нажал снизу. Опять без пользы. Только когда я вторично нажал изо всех сил слева, упершись спиной, камень сдвинулся. Он был очень неподатлив из-за долгих лет бездействия, но все же двигался.

Глыба поворачивалась на оси из шлифованного камня, уходящей в толщу стены внизу и вверху. За глыбой оказалось отверстие размером едва двадцать дюймов на четыре фута, открывавшее доступ на крутую винтовую лестницу. Ступени шириной всего в один фут уходили вниз, в дыру, похожую на колодец. Я едва разглядел четвертую ступеньку, а дальше — полная тьма.

Один неверный шаг — и человек упадет… глубоко ли?

Я бросил в колодец небольшой камешек и прислушался. Немало прошло времени, пока снизу долетел глухой звук удара.

Взяв свечу из нашего небольшого запаса, я зажег её.

— Если кто-нибудь появится, закрой отверстие, но оставь небольшую щелочку.

— Я пойду с тобой. — Азиза была бледна и испугана. — Не хочу оставаться одна.

— Ты должна остаться здесь. Ступенька может сломаться подо мной или ход обвалится… Дай мне убедиться, что там безопасно.

— Пожалуйста, позволь мне идти! Если ты умрешь, я хочу умереть вместе с тобой!

— Я не умру, но ты пока следи. Если кто-нибудь появится… прячься.

Сказав это, я шагнул в отверстие и, цепляясь за стену, замер, собираясь с духом.

О да! Я боялся. В древнем колодце стоял затхлый запах подземелья, куда давно не проникал свежий воздух, и я не был уверен, найду внизу выход, или он давно замурован под действием воды на камень в течение долгих лет. Можно было только гадать, насколько стар этот ход, ибо он находился в самой древней части крепости.

Тьма была черная, как смола, и воздух просто жуткий. Полагалось бы оставить ход открытым на некоторое время, чтобы хоть немного проветрить его. Но выход наружу может нам понадобиться в любую минуту.

Проверяя ступеньку за ступенькой, я медленно пробирался вниз, по кругу, прижимаясь к стенке узкого колодца. Стояла мертвая тишина. В этот темный провал не доносилось ни звука, а свеча моя давала лишь маленький кружок света.

Несколько раз я останавливался передохнуть. Я жалел, что не начал сразу считать ступеньки — тогда хоть знал бы, когда спущусь ниже уровня земли. Колодец шел внутри стены цитадели, но по мере спуска заметно расширялся.