Тропа к Чехову - Михаил Громов

«С первых чисел мая я очень заболел, похудел очень, ослабел, не спал ночей, а теперь я посажен на диету (ем очень много) и живу за границей. Мой адрес:

Германия, Badenweiler, Herrn Anton Tschechoff или Tschechow – так печатают сами немцы, мои переводчики.

Как будто поправляюсь. Не дает мне хорошо двигаться эмфизема. Но, спасибо немцам, они научили меня, как надо есть и что есть. Ведь у меня ежедневно с 20 лет расстройство кишечника! Ах, немцы! Как они (за весьма небольшими исключениями) пунктуальны!

Запретили немцы пить кофе, который я так люблю. Требуют, чтобы я пил вино, от которого я давно уже отвык…

Нигде нет такого хорошего хлеба, как у немцев; и кормят они необыкновенно. Я, больной, в Москве питался сухими сухариками из домашнего хлеба, так как во всей Москве нет порядочного, здорового хлеба…

Badenweiler – это курорт в Шварцвальде, на юге Германии.

У меня в Москве болели руки и ноги; даже думал, уж не табес[10] ли начинается. Но ничего, Бог миловал, едва выехал из московской квартиры и сел в вагон, как боль стала проходить…» (12 июня).

«Здоровье мое поправляется, входит в меня пудами, а не золотниками. Ноги уже давно не болят, точно и не болели, ем я помногу и с аппетитом; осталась только одышка от эмфиземы и слабость от худобы, приобретенной мною за время болезни. Лечит меня здесь хороший врач, умный и знающий. Это д-р Schwoerer, женатый на нашей московской Живаго.

Badenweiler очень оригинальный курорт, но в чем его оригинальность, я еще не уяснил себе. Масса зелени, впечатление гор, очень тепло, домики и отели, стоящие особняком в зелени. Я живу в небольшом особняке-пансионе, с массой солнца (до 7 час. вечера) и великолепнейшим садом, платим 16 марок в сутки за двоих (комната, обед, ужин, кофе). Кормят добросовестно, даже очень. Но, воображаю, какая здесь скука вообще! Кстати же, сегодня с раннего утра идет дождь, я сижу в комнате и слушаю, как под и над крышей гудит ветер.

Немцы или утеряли вкус, или никогда у них его не было: немецкие дамы одеваются не безвкусно, а прямо-таки гнусно, мужчины тоже, нет во всем Берлине ни одной красивой, не обезображенной своим нарядом. Зато по хозяйственной части они молодцы, достигли высот, для нас недосягаемых» (12 июня).

«Милая Маша, уже третьи сутки я живу на месте, мне предназначенном; вот мой, буде желаешь, более подробный адрес:

Германия, Badenweiler

Herrn Anton Tschechow,

Villa Friederike.

Эта Villa Friederike, как и все здешние дома и виллы, стоит особняком, в роскошном садике, на солнце, которое светит и греет до 7 час. вечера (позже я ухожу в комнаты). Мы живем здесь и платим пансион. За 14 или 16 марок в сутки мы вдвоем получаем комнату, залитую солнцем, с рукомойниками, с кроватями и проч. и проч., с письменным столом, и главное – с чудеснейшей водой, похожей на зельтерскую. Впечатление кругом – большой сад, за садом горы, покрытые лесом, людей мало, движения на улице мало, уход за садом и цветами великолепный, но сегодня вдруг ни с того ни с сего пошел дождь, я сижу безвыходно в комнате, и уже начинает казаться, что дня через три я начну подумывать о том, как бы удрать.

Масло продолжаю есть в громадном количестве – и без всяких последствий. Молока не переношу. Доктор здешний Schwoerer (женатый на москвичке Живаго) оказался и знающим, и порядочным.

Отсюда в Ялту мы, быть можем, приедем морем через Триест или какую-нибудь другую гавань. Здоровье входит в меня не золотниками, а пудами. По крайней мере, я научился здесь, как питаться. Кофе запрещают мне совершенно, говорят, что он слабительное. Яйца уже начинаю есть понемногу. Ах, как немки скверно одеваются!

Я живу в нижнем этаже. Если б ты знала, какое здесь солнце! Не жжет, а ласкает. У меня удобное кресло, на котором я лежу или сижу.

Часы непременно куплю, я нe забыл. Как здоровье мамаши? Как ее настроение? Напиши мне. Поклонись ей. Ольга ходит здесь к зубному врачу, очень хорошему.

Ну, будь здорова и весела. На днях еще напишу письмо.

Этой бумаги я купил очень много в Берлине, и конвертов тоже…» (12 июня).

«Милая мама, шлю Вам привет. Здоровье мое поправляется, и надо думать, что через неделю я буду уже совсем здоров. Здесь мне хорошо. Покойно, тепло, много солнца, нет жары. Ольга кланяется Вам и целует. Поклонитесь Маше, Ване и всем нашим. Низко Вам кланяюсь и целую руку. Вчера Маше послал письмо…» (13 июня).

«Милая Маша, сегодня получил от тебя первое письмо-открытку, большое спасибо. Я живу среди немцев, уже привык и к комнате своей и к режиму, но никак не могу привыкнуть к немецкой тишине и спокойствию. В доме и вне дома ни звука, только в 7 час. утра и в полдень играет в саду музыка, дорогая, но очень бездарная. Не чувствуется ни одной капли таланта ни в чем, ни одной капли вкуса, но зато порядок и честность, хоть отбавляй. Наша русская жизнь гораздо талантливее, а про итальянскую или французскую и говорить нечего.

Здоровье мое поправилось, я, когда хожу, уже не замечаю того, что я болен, хожу себе, и всё, одышка меньше, ничего не болит, только осталась после болезни сильнейшая худоба; ноги тонкие, каких у меня никогда не было. Доктора-немцы перевернули всю мою жизнь. В 7 час. утра я пью чай в постели, почему-то непременно в постели, в 7 1/2 приходит немец вроде массажиста и обтирает меня всего водой, и это, оказывается, недурно, затем я должен полежать немного, встать и в 8 час. пить желудевое какао и съедать при этом громадное количество масла. В 10 час. овсянка, протертая, необыкновенно вкусная и ароматичная, не похожая на нашу русскую. Свежий воздух, на солнце. Чтение газет. В час дня обед, причем я ем не все блюда, а только те, которые, по предписанию доктора-немца, выбирает для меня Ольга. В 4 часа опять какао. В 7 ужин. Перед сном чашка чаю из земляники – это для сна. Во всем этом много шарлатанства, но много и в самом деле хорошего, полезного, например овсянка. Овсянки здешней я привезу с собой…

Здесь я пробуду, вероятно, еще три недели, отсюда ненадолго в Италию, потом в Ялту, быть может, морем…» (16 июня).

«Дела мои ничего себе, только Баденвейлер стал надоедать, уж очень много здесь немецкой тишины и порядка. В Италии иначе…

Тебе бы надо побывать за границей. Я видел, как ехали в Швейцарию Савицкая и Муратова, можно им позавидовать, несмотря на III класс.

Здесь погода не особенно хорошая; почти каждый день дождь. Доктор Швёрер, который меня лечит, т. е. делает визиты, оказывается, служит божком для нашего Таубе; что он прописывает, то прописывает и Таубе, так что лечение мое мало чем отличается от московского. То же глупое какао, та же овсянка…» (21 июня).

«У меня все дни была повышена температура, а сегодня все благополучно, чувствую себя здоровым, особенно когда не хожу, т. е. не чувствую одышки. Одышка тяжелая, просто хоть караул кричи, даже минутами падаю духом. Потерял я всего 15 фунтов весу.