Грязь на девятой могиле - Даринда Джонс

Переодевшись, я закуталась в куртку Рейеса и вдохнула его запах полной грудью. Но, перед тем как уйти, задержалась, чтобы попрощаться с Ирмой:

- Держи оборону, Ирм!

Понятия не имею, как ее зовут на самом деле. Когда я въехала в эту квартиру, она уже была здесь. Висела в углу в нескольких сантиметрах от пола, носом к стене. За все время ни разу не пошевелилась и ни слова не сказала. Сама она крошечная и очень преклонного возраста, но на ней огромное цветастое платье, а на шее – бусы братской любви. Мало того, волосы у нее голубые, так что я могу только предположить, что ей как минимум под семьдесят.

Впервые увидев Ирму, я чуть не отказалась от квартиры. Но мне позарез нужно было выбраться наконец со склада, а это единственное жилье, которое я могла себе позволить. А потом привыкла и теперь вообще не представляю квартиру без своей молчаливой соседки.

Как всегда, ответа от нее я не дождалась, поэтому собрала волю в кулак и опять вышла в лютый холод. Йен сидел за рулем. Двигатель машины работал вхолостую. Хорошо хоть дождь прекратился.  Я подняла указательный палец, давая Йену знать, что мне нужна еще минутка, и, подбежав к соседней квартире, тихонько постучала в окно Мэйбл. Не хотелось ее будить на случай, если она уже спит. Однако из квартиры послышался ее крик – Мэйбл позвала меня зайти.

- Привет, солнце, - сказала я, вытаскивая из пакета холодный промокший сэндвич.

На Мэйбл уже были пижама и халат. Соседка явно готовилась к отдыху.

- Ты не видела мою расческу? – спросила она. – Такую, коричневую?

- За последние дни – ни разу, - рассмеялась я. – Я купила твой любимый, но он слегка помялся. И остыл.

- Ой, солнышко, помятое и остывшее – мои вторые имена.

Вчера ее вторым именем было «суппозиторий». Долго рассказывать.

С явно написанным на лице восторгом Мэйбл поспешила ко мне. Может, догадается поджарить бутер, чтобы подсушить и сделать хрустящую корочку.

- Можно одолжить твою машину, когда Стэн ее вернет?

- Можешь одолжить ее хоть сейчас. Машина не у него. Этот маленький засранец на днях попал в аварию.

- С ним все в порядке? – встревожилась я.

- Жить будет. Отделался малой кровью. То есть одной царапиной. Даже губернатору о таком не напишешь.

Мэйбл у нас любительница писать письма губернатору.

- Вот и хорошо. Значит, машина не на СТО?

- Нет. У меня на заднем дворе. И Стэн ее не получит, пока не раскошелится на ремонт.

- Храни тебя бог, Мэйбл. С нынешними детками беды не оберешься.

Я решила не упоминать, что мы со Стэном практически ровесники.

- А вот ты, моя хорошая, можешь брать машину, когда захочешь.

- Спасибо, - сказала я и зашла за стойку, чтобы обнять соседку.

Сперва Мэйбл погрозила кухонной лопаткой, но потом смягчилась и быстренько обняла меня в ответ.

- Ключ на крючке.

Я взяла ключ от «фиесты», жалея, что не знала с самого начала о ситуации с машиной. А ведь могла бы избежать очередного вечера с копом, которого почти наверняка скоро отправят в вынужденный отпуск дожидаться решения медкомиссии по поводу его психического здоровья. Вот был бы подарок судьбы! И лучше раньше, чем позже, ей-богу. Домой к мистеру Ви придется заскочить уже ночью, когда все улягутся спать.

Выбежав на улицу, я опять показала уже сильно раздраженному Йену палец и помчалась через дорогу, всего один раз чуть не шмякнувшись задом на лед. В сарае горел мягкий свет. Видимо, Джеймс таки раздобыл масло для лампы.

Стараясь не оступиться на кучах мусора и обломков, я осторожно пробралась к сараю.

- Джеймс?

Ему не нравилось, когда я подходила слишком близко, поэтому пакет я положила рядом с тем, что когда-то было входом.

- Я тебе сэндвич принесла. Извини за то, в каком он состоянии.

Секунду спустя я услышала ворчание, а потом гудок.

Гудок!

Йен додумался мне сигналить! Я резко развернулась и сердито уставилась на него, хотя он вряд ли меня видел. Я ему не кто-то там, кому можно запросто сигналить в спину! Ну все. Это была последняя капля. Сегодня же положу конец этому абсурду.

Конечно, я могла бы покончить с нашей дружбой сию же минуту и взять машину Мэйбл, но хотелось нормально объяснить Йену, почему нам нельзя больше видеться. И желательно в людном месте. Почему-то я ему не доверяю. А если подумать, не доверяла никогда, даже в тот злополучный День Номер Один.

До кафе мы ехали целых две минуты в абсолютной тишине. Йен понял, что фигня с сигналом мне, мягко говоря, не понравилась, поэтому мудро держал язык за зубами. Однако за каменным выражением лица бурлили такие эмоции, что никаких слов не нужно. Йен кипел от злости. На меня. Из-за того, что я злилась на него. По крайней мере так мне казалось. Причем его злость была приправлена горькой желчью. Внезапно я поняла, что дождаться не могу, когда нашим «отношениям» придет конец.

Однако выяснилось, что я ошиблась. Подъехав к кафе, Йен выключил двигатель и повернулся ко мне:

- Чья на тебе куртка?

Неужто только что заметил? А еще коп называется.

- Одного друга.

- Какого друга? У тебя нет друзей.

- Что ж, большое тебе отвали к чертям собачьим.

Я развернулась, чтобы выйти, но Йен опять схватил меня за руку. Второй раз за вечер. Я вырвалась. Второй раз за вечер.

- Послушай, Йен, вся эта наша с тобой так называемая дружба меня не устраивает.

- Серьезно?

- Серьезнее некуда. Я бы с радостью с тобой дружила, но ты переходишь всякие границы. Я не вижу другого выхода, кроме как положить такой дружбе конец.

Спокойствие, которое вдруг снизошло на Йена, должно было стать для меня первым звоночком. Дать понять, на что он на самом деле способен. Я почувствовала, как в нем вспыхнул горячий гнев, но внешне Йен казался олицетворением неиссякаемого терпения. Наверное, именно так бы выглядела монашка на пивной вечеринке.

- Ну, извини меня, - сказал он так, будто разговаривал с ребенком. – Давай просто поужинаем, идет? А потом уже все обсудим.

- Нечего здесь обсуждать.

Йен опустил голову, и я заметила, как у него на ресницах блеснули слезы. Вот только в его эмоциях не было ни намека на раскаяние.

- Я знаю, что облажался, Джейни. И мне очень-очень жаль. Я не хочу терять в тебе друга.

Ну слава тебе, господи! Наконец-то мы вернулись к тому, что дружим и ничего больше. С этим жить я могу. Наверное.

- Значит, остаемся друзьями?

Он посмотрел на меня полными надежд глазами:

- Да.

- И больше ничего?

- И больше ничего. Просто… Понимаешь, ты для меня особенный человек. Я очень за тебя переживаю.

Стоит признать, актер он отличный. Вот только изнутри от него так и веяло холодом. Йен все еще держался за ключи в замке зажигания, словно ждал моего ответа. Что ж, выбора у меня не было. Пришлось тоже поупражняться в актерских навыках.