Группа эскорта - Александр Зорич

Гард сам делает глоток.

— Один раз он меня отговорил лезть в заваруху, из которой я бы точно живым не выбрался. Теперь вы, Геннадий Владимирович.

Профессор приникает к фляжке.

— Вы знали его в основном по Зоне… То есть с худшей стороны, потому что сталкер из него никакой. Поэтому добрых слов о нем слышно маловато. Что ж… Понимаю! Вы честно вспомнили о нем всё, что могли, и на том спасибо. А я вот знал Чебыша как специалиста. И поверьте, он не зря попал сюда. Его, кстати, рекомендовал мне сам Михайлов…

Вижу почтение на лицах.

— Из Чебыша с течением времени мог бы получиться серьезный ученый… Систематизатор он был от Бога. И это он, кстати, предсказал, что мы когда-нибудь найдем «сонный шар». Понимаете? Теоретически предсказал существование артефакта, который до того никому из сталкеров не попадался. Вы понимаете это? Ни рожна вы не понимаете…

Фляжка перешла ко мне.

— Он не побоялся работать в Зоне…

Водка напильником прошлась по нёбу. Возвращаю флягу. Приняв ее у меня из рук, сталкер обращается к Юсси:

— А теперь вот что. Парень два раза спас нам сегодня жизнь. Во-первых, если бы Репа отыскал нас в Карьере, то перебил бы, как тараканов. Во-вторых, если бы не его нож, химера всех бы нас могла положить. Проворонили.

— Проворонили, — подтверждает Юсси. — Детский сад, штаны на лямках… Прямо стыдно. Ты хочешь за него вписаться? Я правильно поняла тебя, Гард?

Кивает.

— Но он ведь добрый знакомый Клеща? — напоминает она с некоторым сомнением.

Гард пожимает плечами, мол, всякое бывает. Мало ли кто чей знакомый?

— Хорошо. Я впишусь вместе с тобой.

Тогда Гард объявляет мне:

— Во-первых, зарегистрируем тебя второй категорией. Во-вторых, дадим нормальное имя вместо этой издевательской кликухи. Юсси, ты лучше понимаешь в таких делах. Дай ему имя, как положено.

Баронесса задумалась всего на секунду. И сказала:

— Тимофей… Зачем кличка с таким редким и красивым именем? Тим. Ты будешь — Тим. Ведь всё гениальное просто.

Я смущенно зарделся. Так сильно, что даже от себя такого не ожидал.

«С редким и красивым именем…»

Не знаю, как вам объяснить, ребята… Пробрало меня. Два серьезных человека только что сказали: «Ты кое-что заслужил. Ты не так уж плох, сталкер».

И это настоящие сталкеры — не такие, как я, и не такие, как мастер Шрам… Или как его там на самом деле. В общем, сильный момент в моей жизни.

— Чего лыбишься? — спрашивает Гард доброжелательно.

— Радуюсь. Мне просто крепко повезло несколько раз за сутки. С утра меня чуть не прикончил псевдогигант… Потом едва не растерзала химера… Потом едва не расстреляли бандюки. А вчера на мою жизнь покушался небезызвестный Клещ… И еще много чего другого. Я — никто. Я — пыль под солнцем. Но я счастливая пыль. И я испытываю чувство благодарности судьбе за то, что она дает мне ощутить это счастье… А вы… вы такие хорошие люди, что даже… даже имя мое цените!

Гард впечатленно жмет мне руку, смотрит в глаза и говорит:

— Счастье — это правильная реакция, сталкер. Ее не следует стесняться! Просто иди по жизни как идется… И не подведи нас, Тим.

У Юсси крепкое, неженское рукопожатие. Она улыбается… как-то теплее… на полградуса. Лучше бы я ей руку поцеловал. Убила бы она меня или нет?

Профессор тоже дает краба. Но я не успеваю пожать ему руку — он теряет сознание, и голова его бессильно откидывается назад.

Глава 14. В Бункере

I hate phony ass people,And I hate having no dro,And 1 hate bitchy-ass clubs that don’t                    be havin’ no bitches that break                                       it down to the floor

Когда мы стали снижаться, я увидел маленькое пирамидальное строение и металлический стержень антенны, торчащий прямо из земли рядом с ним. Строение накрыто было маскировочной сетью, и под ней, по плоской крыше с метровым бетонным «фальшбортом», расхаживали часовые при полной боевой выкладке. Узкие горизонтальные окна больше напоминали бойницы дота.

В эту хатку, если очень постараться, можно было набить человек десять. Ну а если обалдеть от усердия и впихивать туда ученых пинками под зад, влезло бы человек пятнадцать.

Сели.

«Долговец» попросил меня: «Помоги». И мы осторожно взялись за Озёрского.

Юсси отчаянно рисовала какие-то круги и восьмерки ладонями, обращаясь к охране форта. Ну, это, допустим, понятно: явились с чужаком, подают условные сигналы в духе: «Всё нормально, нас не ведет контролер, нас не держат под прицелом».

И… я глянул и обомлел: небольшая круглая башенка со спаренным крупнокалиберным пулеметом, подчинившись пассам Юсси, аккуратно въехала в стену. Ее тут же загородила бронеплита…

Похоже, на эту халабуду потрачены миллионы…

Как только мы покинули Ми-24, птичка снялась с площадки и взяла курс на юг.

От нас до солидной бронедвери было не больше сорока метров. Но пройти их оказалось не так-то просто. Окрестности Бункера покрывал ковер из мертвых мутантов.

Пришлось протащить Озёрского над металлической штангой ветряка, вырванного из земли. У самой двери нас поджидал джип.

— Гон, — спокойно прокомментировал Гард.

— Он самый, — безмятежно откликнулась Юсси.

Еще позавчера меня тошнило бы от вида обезображенной плоти. А сегодня — сегодня я не испытывал ни-че-го.

Дверь захлопнулась за нами.

Началось «шлюзование».

Юсси скороговоркой сообщила мне:

— Ты должен закрыть рот, зажмурить глаза и по возможности не дышать с пол минуты. Без вопросов.

Не задавать вопросы ведущему я научился еще в Ордене.

Нас окуривали с головы до ног холодным дезинфицирующим составом. Потом разогнали состав горячим вихрем.

Вошли.

Да-а-а… Серьезное место.

Три подземных этажа, большой грузовой лифт, дизель, солидный арсенал, две лаборатории, столовая, склады, дежурка, больничка, спальные помещения человек на двадцать, если не больше, и компьютерной техники наворочено — мама, не горюй.

Строили наши — просто, быстро, безобразно и офигенно прочно. Иными словами, именно так, как делают свое дело военные строители РФ, когда их держат на прицеле спецназовцы РФ.

Вот и бабуля меня учила: «Не красна изба углами, а красна сроком сдачи…»

Озёрского сразу же утащили в медотсек.

А нас повлекли на кухню — как были, в полной снаряге. Просто сначала спросили: «Прямо сейчас или терпите до завтрака?» — и никто не согласился терпеть. Горячая жратва — это счастье. Незамысловатые макароны по-флотски, обычные жидкие щи и клюквенный кисель — всё это счастье. Ясно вам?

Предложили отдать барахло и рюкзак на просушку. Мне стало лень. Само просушится. Мои вещи умеют сохнуть сами, вдалеке от чужих рук — это я еще со времен срочки помню…

А вот от душа я не отказался и от мыла — тоже. Рядом с душем обнаружилась стим-кабина — паровая баня, по простому говоря.

Да у них тут настоящий спа-салон! Роскошно живете, доценты с кандидатами! Мое барахло лежало рядом со мной, пока я мылся.

По соседству с душем я открыл для себя два унитаза (один из которых, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказался биде)… Вот это очень кстати!

И еще: у меня отобрали оружие.

Нет, пожалуй, не еще, а главное: мать вашу за ногу, ребята, У МЕНЯ ОТОБРАЛИ ОРУЖИЕ!!!

В Зоне я к тому времени провел всего-то сутки с лишним. Но как-то само собой выросло и укрепилось ощущение: если ты без оружия, ты — голый.

И вот, оружие у меня конфисковали. Почти всё.

АКСУ дежурный военсталкер в пирамиду поставил и замок навесил. «Альпиец» в сейф угодил. А старый мой добрый самодельный рессорник они реально заставили меня продать. Ну, правда, и цену дали приличную — за частицы сока черного василька, оставшиеся на лезвии. Так что без обид.

А вот насчет второго ножа они как-то недотумкали, и остался «танто» у меня. Вот только пришлось его спрятать в рюкзак, а значит, под руками не осталось ничего удобного для смертоубийства. Ну такая тоска и тревога на меня от этого навалились! Вы не поверите, ребята…

Впрочем, других вариантов никто мне не предложил. Просто подошли два военсталкера, первый приставил пистолет к виску, а второй сказал: «Если всё будет нормально, потом заберешь своё оружие», — и деловито стянул с меня автомат.

Отвели меня в какой-то закуток, показали пружинную койку, две табуретки, дали два полотенца — «ножное и рожное», как пояснил провожатый, — а потом оставили в покое.

Я только не понимаю, почему нельзя было выдать полотенца перед душем, а не после него?

«Хочешь — дрыхни, хочешь — пляши, только не высовывайся, пока тебя на завтрак не позовут или к начальству. Ясно тебе?» — но запирать не стали.