Преступный викинг - Сандра Хилл

Однако капризная девчонка как будто никого не замечала. Она решила играть по-крупному и выбрала для себя Селика.

Рейн старалась не давать воли зеленоглазому дьяволу, который начинал шевелиться у нее внутри каждый раз, когда Бланш бросала страстные взгляды на Селика или, покачивая бедрами, как бы случайно проходила мимо него, правда, слишком часто… Рейн постоянно напоминала себе, что эта Лолита совсем ребенок, лет шестнадцати — не старше. Однако она отлично понимала, что красавица-брюнетка весьма опытна по части женских хитростей, которым Рейн еще только собиралась учиться. А ведь ей тридцать!

Но хуже всего было то, что Селику — этому злому викингу — ее уловки пришлись по вкусу. Рейн ревниво отметила про себя, что глаза у него начинали лукаво блестеть, а губы раздвигались в ослепительной улыбке, когда подходила Блаиш и на древнем, как мир, языке тела прямо говорила, чего она от него хочет, даже если всего-навсего спрашивала:

— Где мне взять соль, хозяин!

В штанах у него поищи, шлюха!

Рейн во все глаза смотрела на Селика, горя желанием придушить его, таким понимающим взглядом он оценивал ягодицы Бланш, нагибавшейся над корзинкой с зеленью, которую она собирала. Даже модель из «Плейбоя» не могла бы показать себя лучше.

Черт побери! Если я так сделаю, то, наверно, буду похожа па лошадь.

Она украдкой посмотрела на Селика, который словно приклеился взглядом к заду Бланш. Не сдержав досады, она ляпнула:

— Ищешь для себя местечко получше?

Он повернулся к ней, все еще улыбаясь, и подмигнул, а Рейн тотчас вспомнила их первую встречу, когда он хотел избавиться от нее и сказал, что она легко найдет себе другого защитника среди воинов, ищущих мужских забав.

Селик рассмеялся, ничуть не удрученный тем, что она поймала его глазеющим на девицу.

— А ты как?

— Ну нет, похотливый козел.

— Извини. Я подумал, что не стоит резвиться с тобой… пока.

— Резвиться? Откуда ты знаешь это слово из моего времени?

— От твоей матери. В те времена я очень любил женщин, и Руби научила меня кое-каким полезным словам, вроде «резвиться», «баловаться», «перепихиваться».

Рейн кивнула. Похоже на маму.

— Считай, ты уже перепихнулся.

Он улыбнулся ей понимающей улыбкой: «это, мол, только начало».

Потом еще одно слово, произнесенное Селиком, всплыло у нее в голове.

— Что ты имел в виду, говоря пока? Заруби себе на носу — ничего между нами не будет.

— Твое тело с тобой не согласно.

Селик вызывающим жестом скрестил на груди руки.

— Это было до того, как я узнала о твоей жестокости.

Он гордо откинул назад голову и потемнел лицом.

— Я обещал.

— Правильно. Но у тебя остались пленники. И ты собираешься убить столько саксов, сколько сможешь.

— Конечно, дорогая пацифистка, но это не помешает нам в постели.

— Помешает.

Суровый взгляд Селика потеплел, скользя по ее телу. Она почти слышала его шаловливые мысли.

— Вчера, когда я заснул, голос сказал мне: «Эта женщина будет заниматься с тобой сексом». Наверно, это говорил твой бог.

— Лжец, — упрекнула его Рейн, но не сдержала улыбку, понимая, что он пытается ее соблазнить.

Господи, он же неотразим, когда жестокость уходит с его лица. Он стоял так, что она не видела ни шрама у него на лице, ни сломанного носа. Морщины тоже исчезли. Он излучал силу и уверенность в себе. Их глаза встретились в напряженной тишине, и она почувствовала, что та часть ее души, которую до сих пор не сумел взволновать ни один мужчина, тянется к нему в страстном порыве.

— Попытка — не пытка, — сказал он и, хитро улыбаясь, повернулся к Бланш. — А может быть, голос имел в виду эту женщину?

Бланш, подняв руки, отламывала сухие ветки с дерева, и все мужчины с горячей кровью в жилах, какие только были в радиусе пятисот футов, не сводили глаз с ее крепких грудей, натянувших тунику.

Рейн позеленела от ревности и отвернулась.

— Рейн! — тихонько позвал ее Селик.

Она оглянулась, удивившись, когда это он успел подойти так близко, а он уже ласково убирал у нее с лица выбившуюся из косы прядь волос. У Рейн мгновенно закружилась голова, едва она почуяла его близость.

— Знаешь, сколько прошло времени с тех пор, когда я в последний раз «занимался сексом»?

Пораженная его вопросом, Рейн медленно покачала головой, не в силах произнести ни слова. Ее взгляд тонул в его серых светящихся глазах.

— Два года.

— Ч… что?

— А знаешь, сколько прошло времени с тех пор, когда я хотел «заниматься любовью»?

В его тоне отчетливо слышалась разница между «заниматься сексом» и «заниматься любовью».

Как загипнотизированная, Рейн не сводила глаз с его лица. Она все еще не могла говорить. Ей очень хотелось коснуться его подбородка, ощутить сладость его губ, увидеть, как он закрывает глаза, отдаваясь желанию. О Господи!

Она молчала, но он все-таки ответил на свой вопрос.

— Десять лет. Десять проклятых, пустых лет.

Рейн вскрикнула.

— О, я спал с женщинами, потому что думал, будто мужчина должен это делать. Я хотел забыться. Но два года назад я это бросил. Надоело…

— Но ты намекнул, что мог бы пойти с Бланш, — прервала она его.

Селик устало покачал головой:

— В моей жизни были сотни Бланш. И мне уже давно никто не был нужен. А десять дней назад я встретил сумасбродную, сварливую ангелицу, заявившую, что она из будущего, которая перевернула мою жизнь вверх дном и вывернула меня наизнанку.

— Ох, Селик.

— Не говори мне «Ох, Селик», — сказал он. — Я совсем этого не хочу. Опять все сначала? Нет!

Он хотел еще что-то добавить, но оборвал себя, повернулся на пятках и зашагал прочь.

Рейн растерянно смотрела на его спину. Потом отправилась следом. Когда она наконец нашла его, он отдавал распоряжения Герву.

Не сообразив, что вмешиваться в их разговор не стоит, Рейн положила руку на грудь Селику и сильно толкнула его. Он, конечно, не шелохнулся, только недоуменно уставился на ее руку. Герв же смотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова.

— Послушай, любезник, нельзя сначала сказать женщине такие необыкновенные слова, а потом взять и уйти как ни в чем не бывало.

Он подчеркнуто внимательно посмотрел на ее руку, все еще упиравшуюся в его крепкую грудь, потом наморщил лоб и сухо произнес:

— А ты, оказывается, такая же, как все, хотя и пацифистка.

Рейн отдернула руку, словно обожглась о его грудь. Этот мужчина в самом деле пышет огнем. О Господи! Селик удивленно склонил набок голову.

— Что я такого сказал?

Рейн почувствовала, что краснеет.

— Ты сказал…

Она смутилась, заметив, что Герв все еще стоит рядом, прислушиваясь к каждому ее слову и глупо ухмыляется. Тогда она тоже уставилась на него и не отводила глаз, пока он не фыркнул с отвращением и не пошел прочь, ругаясь себе под нос.